Вера Русанова - Букет для будущей вдовы

- Не очень приятная?! - моя собеседница фыркнула. - Крайне неприятная! Вас как зовут?.. Женя?.. Меня Валентина Иосифовна... Понимаете, Женя, я ведь эту семью уже лет пятнадцать знаю. Да больше! У них уже девчонке четырнадцать, а в дом они заехали, как только поженились. И ничего, ничегошеньки доброго про Елизавету сказать не могу! Хотя я, в принципе, не злой человек, и ученикам своим объясняю, что в людях надо видеть прежде всего хорошее...

- Так вы учительница?

- Да, - она с достоинством кивнула. - Тридцать лет на одном месте отработала. Ученики мои бывшие уже чуть ли не внуков в школу приводят. У меня и значок заслуженного учителя есть. Только зарплата вот до сих пор "три копейки".

Что-то мне это напоминало?.. Ну, конечно! Покойную Галину Александровну. Ту тоже не устраивало очень многое в окружающей действительности: и пенсии, и общественный транспорт, и медицина... Валентина Иосифовна казалась, правда, менее агрессивной, но что-то общее в них все равно было.

- Да, трудно сейчас учителям, конечно, - согласилась я.

- Трудно. Но из школы, я считаю, все равно только те бегут, которые случайно в педагогику попали... Елизавета, кстати, тоже раньше в школе работала.

- В вашей? - в такую удачу даже как-то не верилось.

- Нет, не в моей. Но одна моя знакомая после неё класс взяла. Ужас! Дети распущенные, знаний никаких. Кажется уж, естественные науки - не гуманитарные дисциплины, никаких указаний как то или иное произведение трактовать сверху не поступает. Шпарь и шпарь себе по старым планам уроков...

И снова что-то смутное и тревожное серым комком зашевелилось в душе... Виноград... Семечки... Картофель... Естественные дисциплины...

- Простите, а она не ботанику преподавала?

- Нет, - Валентина Иосифовна взглянула на меня с некоторым удивлением. - Географию. Но дело даже не в том, что и как она преподавала. Это, в конце концов, вопрос её образованности и ответственности перед учениками. Я об её характере... Вот представляете, Женя: девочка у них родилась четырнадцать лет назад. Тогда ещё со КЗоТом, со всеми трудовыми книжками очень строго было. И отпуск декретный с точностью до одного дня, и дородовый, и послеродовый... Так вот Елизавета, когда беременная ходила, разругалась с одной пожилой преподавательницей. Нехорошо разругалась, грубо. Причем виновата была сама - все подтверждают. Та, конечно, как женщина мудрая, её простила: все-таки беременная, нервная, скидку сделать надо. И все бы само собой забылось, но Елизавета теми же ногами пошла к директору школы и подала заявление "по собственному желанию". Ее давай удерживать: до декретного чуть больше месяца, как можно женщину в положении уволить! А она уперлась: нет, и все! Не буду, дескать, с этой хамкой в одном коллективе работать!.. И в гороно вызывали, и там беседовали: стаж, говорили, прервется. Преподавательницу эту пожилую вынудили прилюдно перед ней извиниться... Нет! Уволилась. А "обидчицу", естественно, давай по инстанциям таскать. Так до инфаркта и довели.

Она замолчала, подобрала с земли тополиную веточку, отряхнула её от снега и швырнула через голову толстой Тины, наблюдающей за мной недружелюбными маленькими глазками.

- Да-а... Неприятная история, - я постучала ботинком о ботинок: ноги потихоньку начинали подмерзать. - Так она с тех пор в школе больше и не работала?

- Нет. Просидела год в декретном, устроилась в какую-то бухгалтерию... Вот тоже, вроде бы, женский коллектив, а сроду никакие подруги к ней не заходят. Так и живут с мужем, как бирюки, в своей берлоге. А девочка у них неплохая, не в мать пошла... Помню, она ещё крошка совсем была, я забежала как-то к Шайдюкам соды попросить, что ли? Елизавета открыла, девчонка у неё на руках. Орет, вся красная! А меня увидела и вдруг замолчала. Главное, что бы понимала?! Недели две ей всего было от силы. Ан-нет - молчит и глазенками своими голубыми смотрит. Только мать с ней на кухню отошла - она опять орать. Ко мне поднесут - замолкает!.. И вот что значит, у Елизаветы натура стервозная! Другая бы мать наоборот обрадовалась, попросила бы, чтобы помогли ребенка успокоить: все-таки я постарше и поопытнее. А эта заревновала. Сует девчонке бутылку, я говорю: "Лиза, что же вы грудью не кормите? Если с молоком плохо, так вы бы петрушки свежей поели, или вот ещё рецепт есть с хорошими сортами какао..." Так она как рявкнет: "Не ваше дело! Не лезьте!", - соду мне швырнула, и дверь перед носом захлопнула.

Если верить Валентине Иосифовне, жена Шайдюка была весьма неприятной особой. Однако, это ни на миллиметр не приближало меня к ответу на интересующий вопрос.

- Так значит про теперешних её знакомых вы ничего не знаете? И женщины с крашенными рыжими волосами тоже не видели?

- К сожалению, не видела, - Валентина Иосифовна сочувственно вздохнула. - Да вам, наверное, все же лучше самой спросить. Детей вам с ней не крестить. А ещё лучше, если на Анатолия попадете. Он доброжелательный мужчина, хороший...

Я мгновенно представила, как изумился бы "доброжелательный мужчина", увидев меня на пороге своей квартиры, но в ещё более феерических красках мне нарисовался мой великолепный полет с лестницы в том случае, если бы дверь открыла Елизавета Васильевна собственной персоной.

- ... Какие у неё сейчас знакомые? Бухгалтерши да торгашки! То она косметику целыми коробками домой таскает, то золотом в подъезде торгует. Постельное белье недавно армянке какой-то продавала... А как, кстати, приятельницу вашей мамы зовут?

- Галина Александровна. Баранова Галина Александровна.

- Нет. Не она, - седовласая хозяйка Тины снова покачала головой. Просто вспомнила, что армянка эта тоже рыжеватая была, но такого тона, какой обычно у кавказских женщин получается, когда они обесцвечиваться пробуют?.. Или не армянка? Грузинка, наверное.. Грузины же православные? Елизавета с ней ещё так нервно разговаривала, простыни эти отдала и давай про деньги кричать. Вот прямо здесь у подъезда стояли. Я из дома выходила, мне даже неловко за неё стало. Как какая-то базарная торговка, честное слово!.. А вы, Женя, простите, кто по специальности?

- Актриса, - ответила я честно и не без гордости.

- Актриса? Ох, какая прелесть! А я в детстве балериной мечтала стать. Но у меня связки слабые оказались, да и это ведь в Москву надо было ехать поступать... Что же - что же я по поводу балета вам сказать хотела? Вот только сейчас в голове вертелось! Ну, неважно, наверное... А! Да! Имя у этой армянки или грузинки интересное было - Мехменэ. Она ещё потом рядом с Тиночкой остановилась и спрашивает у меня, как собачку зовут. Я ей назвала полное имя по родословной "Аверс Альба Тиннтерне", а она смеется: "Почти как меня: Тиннтерне - Мехменэ!" И, что интересно, к ней Тина сразу ласкаться полезла, а Елизавету на дух не переносит. Собаки, они ведь, плохих людей чувствуют!