Вера Русанова - Букет для будущей вдовы

- Может быть, вам все-таки перейти на "ты"? - совсем уж некстати влез Митрошкин. Мы повернулись к нему одновременно. "Иди ты со своим рационализаторским предложением!" - подумала я. Вероятно, то же пожелание он прочел в глазах сестры, потому что стушевался, принялся ковыряться в своем куске пиццы, потом вскочил, вытащил из кармана пачку сигарет и, открыв форточку, закурил.

- Так что вас волнует, Женя? - повторила Марина, зачем-то разворачивая чайник носиком к холодильнику.

- Понимаете, Марина, - я хотела откинуться на спинку, но, к счастью, вовремя вспомнила, что сижу на табурете, - до меня дошли грязные слухи о вашей маме. Я не так давно сама попадала в похожую историю: меня могли заподозрить черт-те знает в чем. Если бы мне не повезло, если бы я не смогла вовремя разобраться в том, что происходит, то не знаю, что бы со мной сейчас было... Я хочу попытаться вам помочь.

- Как? - так же спокойно спросила она. - Вы можете заставить людей замолчать? Накинете платок на каждый роток, или найдете маму?

- Нет, но если вы согласитесь кое-что рассказать...

- Так спрашивайте! Вы же ничего не спрашиваете.

- Марина, ваш муж увлекался живописью, правда?

- Он разбирался в живописи, - она склонила голову к плечу, как художник, собирающийся сделать точный мазок. - Разбирался, и не более. Когда мы жили в Москве, он любил ходить в музеи, на выставки, но я совсем не уверена, что это не было просто данью моде... Потом родилась Иришка, на все эти культпоходы не стало хватать времени... Нет, я не могу сказать, что он был чем-то, кроме своей работы, серьезно увлечен.

- А репродукции на стене в вашей комнате? Те, которые вы потом сняли? Баба Таня говорит, что это вроде бы, был Ван Гог?

- Баба Таня? - Марина рассмеялась (мне показалось, слегка принужденно). - Да баба Таня слова такого "Ван Гог" в жизни не слышала? Или, наоборот, услыхала где-нибудь по телевизору и теперь повторяет.

Я помотала головой и быстро покосилась на Леху. Он, по-прежнему, курил в форточку и стряхивал пепел на маленькое блюдце из фольги.

- Нет, баба Таня никаких художников не называла. Она просто описала, что это были подсолнухи и кровать, что нарисовано "неаккуратно", и ещё сказала, что это "репродукции".

- Да, репродукции. Все верно. Из настенного календаря за бог его знает, какой год... Но Ван Гог?.. Нет, по-моему, ничего Ван Гоговского там не было, хотя я не большой знаток его творчества... Какая-то ваза с цветами, ещё ваза. По-моему, с георгинами... Жаль, что я все это уже выкинула: не думала, что понадобится.

Марина явно лгала. Я чувствовала это, злилась, но ничего не могла возразить.

- То есть, ваш муж повесил на стену картинки, вырезанные из старого календаря. Просто старые картинки?.. Баба Таня говорила, что это его репродукции.

- Да. Их повесил он, - Марина прищурилась. - Каким бы странным это вам не показалось. Он хотел угодить маме. Она сильно критиковала его вкус. И тогда Андрей взял с её позволения календарь из макулатуры и вырезал несколько приемлемых натюрмортов... А почему, кстати, разговор все время вертится вокруг этих несчастных репродукций?

"Раньше! Раньше об этом надо было спросить!" - подумала я. - "Мы ведь, действительно, говорим о них уже минут десять!"

- Значит, я ошиблась. Извините... А Андрей... У него всегда были такие сложные отношения с вашей мамой?

Митрошкин с шумом выпустил из надутых щек воздух, громко стукнул форточкой и вернулся к столу.

- Может быть, о чем-нибудь другом поговорим? - его пальцы нетерпеливо побарабанили по столешнице.

- Братец, успокойся, - Марина накрыла его руку своей кистью, - все нормально. Мы просто разговариваем. Женя хочет помочь... Да, Жень, отношения всегда были достаточно сложные. Мама даже перед смертью не смогла мне простить, что я вышла за Андрея замуж. Вот как-то так не сложилось. До сих пор не понимаю - почему. Они оба были людьми контактными, готовыми, если нужно, уступить. Конечно, мама ревновала, Андрей обижался... Помню, мы как-то раз собрались пригласить гостей - был мой день рождения - и Андрей приготовил мне подарок - бархатное черное платье с декольтированной спиной. Так с мамой, когда она это платье увидела, чуть сердечный приступ не случился...

...С ней чуть не случился сердечный приступ. Или, по крайней мере, истерика. "Добрейшая тетя Оля" всегда отличалась просто богатырской нервной системой, однако, на этот раз руки и подбородок у неё тряслись, рот беззвучно открывался. Было только одно "но": все это казалось несколько наигранным и, соответственно, дешевым.

- И ты это наденешь?! - с ужасом спросила она, взвешивая платье в руках с такой брезгливостью, словно это была половая тряпка. - Ты наденешь это на свой день рождения?

- Да, - Марина размазала крем на скулах и повернулась. - Конечно, надену. А что, мам, тебе не нравится? По-моему, очень хорошее платье. К тому же, подарок Андрея.

- То что это - подарок Андрея, меня, как раз, не удивляет. И ещё напоминает историю с Мишей Скачковым. Помнишь мальчика, с которым ты дружила в десятом классе?

Начало было "многообещающим". Марина вздохнула и уселась на диван, привалившись к спинке. Вытянутые ноги она положила на сиденье стула и пошевелила пальцами, разглядывая покрытые розовой эмалью ногти.

- Ты меня слышишь? - мать чуть повысила голос. - Помнишь это ваше "трагическое" расставание с Мишаней? Когда он уже собирался тебя бросить, но как воспитанный мальчик из хорошей семьи, не мог не поздравить с восьмым марта? И вместо цветов принес какую-то дрянную тушь из первого попавшегося коммерческого киоска? Символический подарок, так сказать!

- Помню, мам. И что?

- Да ничего! Просто вот это, - она ещё раз взвесила в руке платье и швырнула его дочери на колени, - из той же серии. Ты разве не видишь, что твой обожаемый Андрей купил на рынке первое, что попалось, только чтобы отделаться? Просто шел мимо - наверняка, в последний день - и купил. А ты тут же готова забросить свою блузочку с брючками и вырядиться как последнее чучело, лишь бы муженьку угодить... Не оценит он этого. Пойми, не о-це-нит!

Марина встряхнула злосчастное платье и сложила так, как складывают мужские рубашки в подарочных коробках.

- Мам, давай те будем? - голос её начал едва заметно дрожать. - Давай не будем хотя бы в мой день рождения? Андрей хотел сделать мне приятное, я ему благодарна...

- Да, ради Бога, будь благодарна! - мать присела рядом. - Ради Бога! Но не обязательно же это на себя надевать? Придумай какую-нибудь причину: мол, колготок подходящих нет или просто настроение не то, чтобы в короткое рядиться... Ну, скажи мне, положа руку на сердце: тебе самой эта тряпка нравится?

Платье Марине не нравилось. Оно было слишком коротким, слишком декольтированным, да ещё с ужасными, откровенными "чашечками", словно выпоротыми из доисторического купальника. Она даже смутилась, когда Андрей широким жестом метнул его на кровать. Смутилась и не смогла этого скрыть, но он успокоил: "Это на толстых, коротконогих тетках оно не смотрится, а на тебе так будет смотреться, что все рты пораскрывают!"