Вера Русанова - Туманный берег

Земля летела из-под её рук во все стороны. Вправо, влево, в лицо, в глаза, в рот. А женщина копала. Как крот, как собака, как лиса. Как зверь, остервенело рвущийся на свободу...

Тим ждал в холле гостиницы, нервно прогуливаясь от цветного фонтанчика в одном углу до искусственного дерева в другом. Он бы, наверное, и не заметил её, если б молодой американец, сидящий на кожаном диванчике, не сказал достаточно громко своему приятелю: "Ты посмотри, какая!" И потому что в этой фразе не было ни капли показной развязанности, потому что в ней слышалось только удивление и радостное восхищение, Тим понял, что это об Олесе. Обернулся, вздрогнул. Увидел её, заплаканную, с наспех, неаккуратно сколотыми на затылке волосами, стоящую в какой-то трикотажной юбке, светлой простенькой куртке и туфельках на шнурках. Увидел её - красивую, невозможно красивую и невозможно грустную. Сделал шаг навстречу. Спросил, давясь словами:

- Пойдем ко мне?

Она только кивнула. Заколка расстегнулась, упала на пол, волосы рассыпались по плечам. Кто-то ещё удивленно присвистнул.

Лифт ехал кошмарно долго. Невыносимо долго открывалась дверь номера. Слишком навязчиво алели в вазе специально купленные розы.

Он взял Олесино лицо в свои руки и поцеловал. Сначала заплаканные, припухшие веки, потом брови. Хотел поцеловать в висок, но не сдержался. Впился в губы, заваливая её на диван.

Все произошло совсем не так, как он хотел. Быстро, грубо, некрасиво.

Ее скомканная, задранная юбка. Колготки - коричневым шариком под столом. Царапина на бедре... Боже, он даже поцарапал ей ногу! Смешной, буквой "о", пупок. Эти глупые складки юбки... Красные неровные пятна на её лице и шее.

Он зачем-то прикрыл свои голые ноги пиджаком. Олеся тоже села, подняла с ковра колготки.

- Прости, - сказал он. И как-то глупо добавил. - Я тебя люблю.

- Хочешь на мне жениться? - спросила она, избегая смотреть в глаза.

- Хочу, - кивнул он.

- Тогда ты должен знать, что я беременна от другого человека. Но ему не нужен этот ребенок. Никому не нужен. Я сделаю аборт.

Тим снова кивнул.

Помолчали. Она встала, одернула юбку.

- Ты останешься, - сказал он. - Теперь ты - моя жена.

- Как хочешь... Если ты уверен?

Он вышел в соседнюю комнату, чтобы она могла, не стесняясь, одеться. И через стенку слышал, как её долго рвало в ванной...

Она не слышала его шагов! Не слышала вот уже, наверное, полчаса! Половицы наверху не скрипели. Запах сигарет постепенно улетучивался.

Она знала, что сделает в первую очередь. Нет, сначала, конечно, милиция, заявление - все, как полагается. Охрана. Обязательно охрана. Пусть к ней приставят охрану... А потом в ванную! И продезинфицировать руки!.. Стакан коньяка. Или водки? Лучше водки... Потом спать. Обязательно спать. А завтра...

Женщина чувствовала, что не комок - целый пласт мокрой слежавшейся земли вот-вот подастся. Шевелится! Ведь шевелится же! И справа ползет трещина.

Просунула обе руки в щель как можно дальше. Впилась в землю ногтями. Сильно потянула на себя, упершись в полку коленом. И опрокинулась назад вместе с землей, с полкой, вдруг оборвавшейся с чудовищным грохотом, с неизвестно откуда взявшейся жестяной банкой. Ударилась позвоночником и затылком. Сдавленно вскрикнула. Наверное, прокусила губу. Во рту тут же стало солоно. По подбородку вниз побежала кровь.

Но сверху на неё уже смотрели тонконогие желтые поганки, верхушки близких деревьев и кусок сиреневого неба.

И женщина чуть не закричала от радости, поняв, что все получилось, и она свободна...

* * *

- Я же говорю: мы ехали. Нам с грунтовки сворачивать ещё метров через пятьсот. А тут она лежит, - мужчина, сморщившись, потер шею и взглянул на свою ладонь так, словно ожидал увидеть раздавленного комара. - Ленка как закричит: "Женщину сбили! Женщину сбили!".. Ну, остановились. Она лежит. Я подошел: гляжу - неживая... Ну и вот...

- Куда вы направлялись? - спросил Андрей Щурок, подковырнув носком серого туфля слегка вдавленную в землю крышку от пластиковой бутылки. Крышка была "свежая" - "Спрайт" пил эксперт Володя Груздев - поэтому к вещдокам она не относилась.

- На дачу... На дачу ехали. Мы тут недалеко дачу строим. Не то чтобы даже дачу - так, садовый домик... Вот... И решили пораньше сегодня, потому что вечером дела в городе всякие...

- А откуда звонили?

- Чего? - встревожился мужчина.

- Звонили, спрашиваю, откуда? С какого телефона милицию вызывали?

- Так назад же вернулись. До самой автозаправки... Я Ленке ещё говорю: "Останься здесь, покарауль". А она: "Ты что, с ума сдурел? Она же мертвая!".. Я не проверял, конечно. Нам, во всяком случае, так показалось.

Андрей уже знал, что Анатолию Карпенко, владельцу красной "пятерки", которого угораздило в восемь утра обнаружить возле грунтовки тело неизвестной женщины, "показалось" правильно. Точно так же "показалось" судмедэксперту Володе Груздеву. Правда, тот конкретизировал свои впечатления, доступно объяснив, что "дамочке" ударом тяжелого острого предмета разнесли полголовы.

Когда-то она была блондинкой. Теперь длинные волосы пропитались кровью, а на темени успела засохнуть жуткая бурая корка. По голой розовой пятке полз муравей. Женщина лежала босиком.

Ее туфли, дорогие, английские, нашли в подвале заброшенной дачи в каких-нибудь трехстах метрах от дороги. "В нагрузку" к туфлям за забором обнаружили брошенный "Опель", а на первом этаже - труп немолодого мужчины. На мужчине была белая рубаха и серые брюки. Лицо, как и у женщины, залито кровью. Правда, удар, на этот раз, пришелся в затылок, а не в лобную кость.

Выезжать ранним субботним утром на двойное убийство было, понятное дело, неприятно. Вдвойне неприятно узнать, что в непосредственной близости от места происшествия нет никакого обитаемого жилья - а значит, как всегда, "никто ничего не видел, никто ничего не слышал". Но гаже всего Андрею делалось при мысли о том, что оба убитых были гражданами Великобритании. Согласно документам, найденным в машине, при жизни они являлись законными супругами. Мужа звали Тим Райдер, а жену, бывшую гражданку России - Олеся Владимировна Кузнецова...

День начинался ужасный. Уже в девять утра в черной джинсовой рубахе становилось жарковато. Солнце, похожее на желток сваренного вкрутую яйца, лежало на верхушках деревьев. Над телом ещё неуверенно кружились мухи. Андрей вздохнул, окончательно вдавил крышку от "Спрайта" в землю и проговорил:

- Спасибо, Анатолий Петрович. Можете быть свободны. И жена ваша тоже... Если понадобитесь, мы вас вызовем. Повесткой.

Несчастный дядька резво заковылял к своей красной "пятерке", притулившейся у края дороги, и к жене, пристроившейся плакать возле этой самой "пятерки". Сегодняшняя поездка на дачу у супругов Карпенко явно отменялась.