Павел Стовбчатый - Записки беглого вора. Для Гадо. Побег

Света и Гадо выползли из тачки и подошли ко мне.

— Перекурим и трогаемся, — обронил Гадо и достал из кармана сигареты.

Он уже все просчитал, как и я, и потому не стал зря распространяться. Оставленные у Светы связанными «клиент» и его охранник были нам уже до лампочки. Разумеется, мы могли пойти ей навстречу и убрать ненужных свидетелей-мстителей, но спасти ее от ментов было нам не по силам. Так или иначе, но они обязательно вычислят её. Вряд ли «клиент» никому не сообщил о своем визите к даме. Кому-то да сказал, что едет на ночь к возлюбленной. А ведь есть ещё разные записывающие разговор аппараты… Мы упустили из виду такую важную деталь и не обратили внимания на технику «клиента». Простительно нам, но непростительно ей, молодой и современной девице, все знающей и видевшей. Черт с ней! Сама напросилась, теперь пусть шустрит. Так оно даже лучше, меньше в глаза бросаешься, когда с бабой. Будет «ручная» и шелковая, никуда от меня не денется.

Я и не заметил, как вывел Гадо из игры, размышляя только о себе и о ней.

Быстро растолковав Свете, что к чему, и намекнув на длинный язык соседа Толяши, я предложил ей отрываться сразу, не теряя времени.

— Тачка уже засвечена, имей в виду… Да и что тебе теперь делать дома? Если все «прокатит», как ты говорила, — с большим сомнением и долей иронии сказал я о станции, — через полтора часа мы будем далеко отсюда. Отсидимся пару деньков в какой-нибудь частной гостинице и двинем на юг.

— А меня вы лихо «потеряете» по дороге, оттянувшись на дурочке после зоны!..

На этот раз Света мыслила стереотипом, рассуждая, как все бабы в подобных случаях. Она говорила это, злясь на саму себя и для самоуспокоения, зыбкого и ничего не дающего.

— Мне нужны документы и хоть кое-какие вещи на первое время, — сказала она после долгой паузы. — Я думаю, мы ещё успеем проскочить до дома.

В её словах был резон — должны успеть.

— Машину оставим у дома. Возьмем другую, в га ражах соседей. Или…

Я не дал ей договорить, поняв, что она имеет в виду «прихват» попутки или ночного такси.

— Ныряй в тачку и поехали. Времени не так много.

— Да, да, Света, — поддакнул мне Гадо и открыл дверцу машины.

— Не сюда, — напомнила она ему. — Поедем, как раньше…

Она открыла ключом багажник и выжидательно застыла подле него.

— Дипломат возьму под голову, братва. Чтоб мягче лежать было… — вынужденно и плоско пошутил Гадо и, прихватив дипломат, полез в багажник.

— Да, а что там у тебя в бауле, Кот? — не забыл он и про баул, но Света уже накрывала его. Напоминание о бауле все же задело и её.

— Что там, Андрей? — спросила она чуть погодя.

— Я не смотрел, хер его знает, — отмахнулся я от вопроса, но все же решил глянуть, вспомнив о чрезмерной тяжести баула.

Когда я кое-как открыл мудреный замок, чуть ли не вырвав его с мясом, я не поверил собственным глазам. Баул доверху был набит пачками денег! Они прямо «дыхнули» на меня своим неповторимым запахом, но вместе с тем я уловил и другой запах, не знакомый мне.

Запустив руку поглубже в пачки, я нащупал на самом дне какие-то мешочки, мне показалось, кожаные. Я выудил один из них, подкинул его на руке и снова удивился тяжести содержимого.

— Золото! — воскликнула Света, когда содержимое мешочка посыпалось в мою ладонь. — Это золото, Андрей!!! — Ее глаза буквально загорелись алчным светом при виде этого золотого, в полном смысле, песка. — Старатели!.. Их тут сейчас уйма. Он скупал золото у добытчиков. По дешевке. Об этом писали в газетах, я кое-что слышала. Вот это да!

Вытряхнув из баула пачки денег, я извлек из него все золото и сосчитал мешочки.

— Семь. Каждый килограмма на полтора или чуть более. Вот откуда такая тяжесть! — присвистнул я, благодаря Бога за столь щедрый подарок.

Но золото ведёт только к смерти. Я знал это лучше всех. Трое уже «насытились» им, теперь дело за нами…

— «Упаковывай» меня и поехали, — махнул я Свете и, быстро побросав золото и пачки назад в баул, стал укладываться на своё место на полу машины.

— Секунду, — остановила она меня и перегнулась через сиденье. — Момент самый подходящий, решайся… «Ствол» у тебя есть, один выстрел — и все кончено. Всего этого, — кивнула она на баул, — нам хватит с головой! Или сейчас, или никогда! — Она впилась в меня, как змея, не сводя лихорадочно блестящих глаз. — Я знаю, о чём ты думаешь… Клянусь памятью отца, я никогда не предам и не изменю тебе! Собственной жизнью и чем хочешь! Если я когда-то надоем тебе и стану обузой, я тихо уйду, только скажи. Решайся, Андрей! У-мо-ляю!

Она схватила меня за руки и прижала их к своему лицу.

Я оторопел от ее чувств и восклицаний, но только на несколько секунд.

— Ты сдурела! Здесь хватит на всех. Две трети по праву наши. Чего ты хочешь ещё?! Зачем убивать?

— Он не тот, за кого себя выдаёт. Я поняла это из разговора. Я просто боюсь, боюсь! — воскликнула Света. — Но даже если он действительно чист в мыслях, трое не двое, Андрей. Женщина знает это лучше мужчины.

— Ещё лучше, когда один или одна, — уточнил я с издевкой. — Что знают двое, то знает и свинья, да?

— Оставь! Я говорю как на духу. Если ты не хочешь мараться, я сделаю все сама. Дай мне пистолет, дай! — Она протянула руку ладонью вверх и замерла.

Момент истины почти наступил! Я был полным хозяином положения, мог с чистой совестью всадить пулю в ее красивый рот, мог позволить убрать таджика.

Чья-то жизнь уже отсчитывала последние секунды своего бытия перед полетом в вечность. У меня прямо дух перехватило; я представил себе, что должны были чувствовать те, по чьему приказу в вечность уходили тысячи! Слово — и двадцать, сорок тысяч голов покрылись пеплом! Куда там до них Нерону!

— Хорошо. Я умываю руки, — словно Понтий Пилат изрек я и достал из-за пояса «фигуру». — Здесь осталось всего несколько пуль, смотри не промахнись. Стреляй с контрольным, надежней.

Не знаю, какая муха меня вдруг укусила тогда, но, свободы не иметь, я поступил именно так. То ли на радостях от так нежданно свалившегося на нас куша, то ли просто из безрассудства. Я не верил, что мне суждено умереть здесь, в сосняке, на заднем сиденье чужой машины, и потому так легко вручил ей «ствол». Возможно, я подсознательно хотел победить свою трусость, не знаю. Тогда я, как и многие, по наивности думал, что в человеке действительно есть что-то сугубо положительное или отрицательное и что с некоторыми чертами натуры нужно непременно бороться, как будто они не приносят пользы, как бескорыстие или та же храбрость.

Приняв пистолет из моих рук, Света резко развернулась и подалась влево. Еще мгновенье — и она будет вне машины. Никаких сомнений, эта бестия разделается с Гадо в два счёта, как говорила. Её слова и намерения не расходились с делами ни на йоту, это было видно даже со спины.