Колин Харрисон - Найти в Нью-Йорке

Мысли Марца вновь обратились к «Гудфарм». Очевидно, Том Рейли что-то разузнал о бреши, через которую утекает информация. Вероятно, он тоже заказал анализ биржевой активности. Не предавая гласности полученные сведения, Рейли рисковал своим постом, по федеральному закону о безопасности ему даже грозило судебное преследование, однако Марц склонялся к мысли, что, не следуя букве закона, Рейли поступил мудро: это означало, что из создавшейся ситуации, возможно, удастся выскользнуть без ощутимых потерь.

А вот Чен ограбил его на миллионы, буквально вырвал их из его морщинистых рук. Марц — старый, усталый человек, ему больно садиться, но он еще не настолько одряхлел, чтобы не суметь постоять за себя. Чен украл у него кучу золота, и теперь с помощью Тома Рейли Марц собирался украсть ее обратно.

В отеле «Краун-ройал» на Парк-авеню, за Шестьдесят девятой улицей, всегда требуются свежие простыни для постояльцев. А также чистые наволочки, полотенца для рук и для лица, не говоря уж о крахмальных салфетках. Прачечная располагается под отелем, двумя этажами ниже улицы, и ежедневно потребляет тысячи литров воды и целые тележки стирального порошка и отбеливателя. В «Краун-ройал» прачечной заведовал Карлос Монтойя, он прожил в Нью-Йорке очень долго для мексиканца. Достаточно долго, чтобы его блестящие черные волосы поседели, лицо обвисло, превратившись в сентиментально-трагическую маску, и он уже много раз успел стать дедушкой. Всем, кто мог им заинтересоваться, он казался утомленным, трудолюбивым, законопослушным членом общества, которому следовало бы скинуть килограммов двадцать-двадцать пять и подумать о том, чтобы почаще чистить ботинки. Натурализованный гражданин Соединенных Штатов, он исправно платил налоги, у него имелся чудесный новый автомобиль, стоявший на подъездной аллее перед его домом в Квинсе, он голосовал то за республиканцев, то за демократов и при всем при том оставался самым могущественным мексиканским криминальным авторитетом в городе. Не таким могущественным, как итальянцы, китайцы, албанцы, вьетнамцы или русские, но на фоне пакистанцев, гаитян, того, что осталось от ирландцев, а также мусульман, какими они были до недавнего времени, — там, на Атлантик-авеню, с их лавочками, где продаются исламские книги, масла, одежда, продукты и все прочее, что у них обычно покупают осведомители ФБР, — он выглядел убедительно. Так или иначе, сеть Карлоса покрывала все пять районов Нью-Йорка, и благодаря своим связям в гостиничном и ресторанном бизнесе он контролировал львиную долю мексиканской торговли марихуаной в городе. Его дилеры были повсюду. И двое из них попали в переделку: полиция шила им убийство двух мексиканок, которого они не совершали. Двух прекрасных дочерей Мексики, которых убили самым неуважительным способом. Мексиканец никогда бы не пошел на такое. Во всяком случае, в Бруклине.

Карлосов кабинет, если его можно так называть, представлял собой маленький отгороженный отсек в обширной прачечной, у стены. Здесь он и обдумывал создавшееся затруднительное положение, куря сигарету в нарушение гостиничных правил. (Он не боялся: знал, что уволить его нельзя.) Двух его мускулистых парней, сохранявших высокомерный вид, вызвали на допрос к детективу Блейку (шестьдесят третий участок Бруклина). Не прошло и дня после убийства, как Блейк раздобыл их имена, из чего вытекало, что мексиканцы в этой части Бруклина не умеют держать язык за зубами, или у ребят Карлоса здесь много врагов, или, что более вероятно, детектив Блейк отлично работает. Карлосу льстила мысль, что сыщик так старается распутать это преступление, но при чем тут его парни? Да, у них на совести mucho cosas, [19] Много проделок (исп.). но только не убийство двух девушек, двух славных работящих девушек из Центральной Мексики, которые удрали на север, в Штаты, чтобы найти работу. Недавно в Марин-парке, в укромном уголке пиццерии, которая ему частично принадлежала, он услышал рассказ о том, как их провезли через «окно» на границе с Техасом, как они жили в Бруклине на авениде Ю, водили дрянной автомобиль, покуривали его producto, которым их бесплатно снабжали дружки, содержали в чистоте свою квартирку. Карлос испытывал нечто вроде родительской ответственности за всех парней и девушек, которые приезжали в Нью-Йорк. Они нуждались в мексиканце постарше, чтобы узнать, как обустроиться в Америке. Он считал мексиканский народ потерянным и гибнущим, однако знал, что мексиканцы — замечательные люди, которых не понимает остальной мир. Он много прочитал по мексиканской истории и даже купил в антикварной лавке на Манхэттене дорогую старинную карту Мексики, чья территория некогда охватывала Калифорнию, Аризону и Техас. «Мы были здесь задолго до того, как пришли они, — говаривал он, — и мы останемся после того, как они уйдут». При мысли об унизительном способе, которым расправились с девушками, утопив их в экскрементах, в душе у него так и вскипала ненависть.

Но сейчас главная его проблема — двое caballos: [20] Зд. — парней (исп.). он беспокоился, как бы под давлением следователя они не начали колоться, не выдали имен, которых выдавать не следует, — в особенности его собственное имя. И вот еще что: у одного из помощников официанта в гостиничном ресторане есть младший брат, который работает на ассенизационной станции на восточной окраине Бруклина. Про убийство расползлись слухи, и брат припомнил, что видел тех девушек на пикнике в Марин-парке. А накануне той ночи, когда их убили, он приметил, как один дерьмовоз выгрузил содержимое в аварийный резервуар, в который поместился бы груз из двух таких машин; затем в тот дерьмовоз перекачали все, что было в другой машине. После опустевшую машину наполнили из аварийного резервуара. Странно, подумал наблюдательный юноша. Зачем переливать дерьмо из одной машины в другую, если все они отправятся в одно место — на фабрику переработки канализационных отходов? Не такое уж это ценное сырье. Потом первый дерьмовоз отправился на перерабатывающую фабрику и там разгрузился. Ну и ну, сказал себе парень, они как будто играют в «три листика» с этими тоннами дерьма. Поздно вечером второй дерьмовоз выехал с ассенизационной станции и направился в восточный конец Лонг-Айленда, в богом забытый городишко под названием Риверхэд, причем двигался он не по Лонг-айлендской автостраде, которую постоянно патрулируют полицейские машины из Саффолка и Нассау а по раздолбанным проселочным дорогам, связывающим запад и восток Лонг-Айленда. Концы — сто миль, comprende? [21] Понимаете? (исп.). Утром дерьмовоз разгрузился на фабрике в графстве Саффолк, после чего поехал в Квинс, а может, в Нью-Джерси, на ассенизационную станцию в Марин-парке он так и не возвратился. Исчез. А первую машину вымыли внутри и снаружи, после чего она вновь вернулась в строй.