Елена Юрская - Возвращение - смерть

Бомжихой... Тошкин. Стоп! Это ещё что! В больнице умерла бомжиха. А чего она там вообще делала? Лежала? По направлению участкового? Да где ж такие благотворители выискались?

Бомжиха умерла в больнице - значит, привезена с улицы? В госпиталь скрой медицинской помощи? Или в дежурную? Нет, в дежурную - вряд ли. Вшей разводить среди полу приличных пациентов.

А мне она зачем, эта бомжиха? - Потому что жила в одном лице с Анной Семеновной. И получается, что их - уже двое. Я быстро натыкала кнопки телефона и разбудила родителей.

- Пап, у нас есть центральный морг?

Подожди, Надюша, я сейчас положу под язык корвалол и мы продолжим, папа встревожено вздохнул и отошел от телефона. Странное дело, оперирующий хирург, а от слова морг бежит как черт от ладана.

- Так, - услышала я его взбодренный мамиными наставлениями голос. Что у нас ещё случилось?

Мои родители - золотые люди. По отношению ко мне они всегда живут по принципу - ваша свадьба - наша свадьба, ваши беды, наши беды.

- У нас ничего не сучилось. Так есть центральный или нет?

- Нет, при каждой больнице - свой. И прекрати меня пугать. Что

за странный интерес среди бела дня?

Как - будто ночью такой интерес ему показался бы естественным.

- А можно узнать, от чего умерла бомжиха. Примерно - в госпитале "скорой помощи" на этой неделе?

- Фамилия? - устало спросил папа, уже готовый обзвонить все морги города.

- Если бы я знала фамилию, то обратилась бы в справочные сама, раздраженно ответила я, понимая, что скоро все-таки придется нанимать ассистента, а такового в своем окружении я почему-то не наблюдала.

- Ну, я попробую, хотя это крайне затруднительно. Очень скудная и подозрительная информация, - забубнил папа.

- Ну, по-жа-лу-й-ста! - мое детское нытьё действовало на родителей безотказно. Трубка нежно вздохнула.

- Ну, а ещё что у тебя хорошего?

- Да, ничего. Ни хорошего, ни нового. А, бомбу кто-то под дверь сунул. Позвонил, зараза предупредил, чтобы не выходила...

- ....

- Папа, да не волнуйся, я на кухне. Это далеко. Ты о бомжихе узнай. Папа!

- Это не папа, это мама. Сиди на месте. Мы сейчас позвоним Диме и выезжаем. Ни к чему не прикасайся и дверь никому не открывай. Ты хорошо меня поняла?

- Да, - я знала, что с моей мамой спорить бесполезно. Группа саперов будет поднята по тревоге и немало обхохочется, не обнаружив на моем пороге ничего дельного...

Рассматривая себя в зеркале, Дмитрий Савельевич Тошкин решил, что ему надо отпустить волосы и соорудить из них хвост. Этот факт наверняка мог бы изменить его жизнь: внешность стала бы незаурядной, вызывающей, с работой пришлось бы проститься, а частная юридическая практика принесла бы в семью долгожданный стабильный доход. Сколько, интересно, растут волосы? И есть ли средства, увеличивающие скорость процесса?

А ещё можно купить белый костюма и цветной толстый галстук, спортивный костюм и путевку в новую всесоюзную здравницу Анталью. Только... Только, разве же это может что-то изменить по-настоящему? Ведь если не он, то кто же...

Ощутив себя вселенским хранилищем чувства долга, Дмитрий Савельевич тщательно почистил зубы, побрился и пообещал себе с завтрашнего дня при любой погоде совершать длинные пробежки по сонному предутреннему городу. В сущности, это можно сделать и сегодня, но дождь, порывистый ветер и неожиданные заморозки на почве...

Тошкин плотно позавтракал и вышел из дома, решив сегодня досконально разобраться в накопившихся делах и прояснить ситуацию с очередным немотивированным попаданием дорогой Наденьки в список околоподозреваемых в полуестественной смерти. На мокрой, выкрашенной в экологические цвета лавочке возле здания городской прокуратуры сидел человек, показавшийся Тошкину смутно знакомым. Он держал над собой огромный черный зонт, и бережливо прикрывал им дымящуюся сигарету. Следственная практика подсказывала Дмитрию Савельевичу, что с таким видом приходят либо сдаваться, либо устраиваться на работу. Поравнявшись с лавочкой, Тошкин на всякий случай вежливо выплюнул: "добрый день". Человек вскочил и автоматически закрыл зонтик.

- Андрей Леонидович, Смирнягин. Я к вам по делу. По поводу моей жены.

- Я вас помню, - вежливо сообщил Тошкин. - Наши сыщики уже доложили мне о результатах осмотра квартиры.

Огромная капля, собиравшаяся на листе пожелтевшего клена, спустилась ровнехонько на тлеющий кончик сигареты. Андрей Леонидович виновато развел руками: "Ну вот".

- Да-да, - опомнился наконец Тошкин, занятый мыслями о своем будущем хвосте. - Да-да, пройдемте ко мне в кабинет.

- Я, пожалуй, тут. Видите ли, до того, как была обнаружена пропажа инсулина, в моей квартире побывала Надежда Викторовна Крылова. Под благовидным предлогом выразить мне свои соболезнования.

Тошкин сжал кулаки и привычно поиграл скулами. Склонность залазить впереди всех отцов и чертей в пекло у его бывшей невесты была совершенно потрясающей.

- Мы выпили, - продолжал рассказывать Андрей Леонидович, - немного поговорили, а потом она начала задавать вопросы, которые её на касались. Например, где у нас аптечка. Я, идиот, даже показал ей, где хранятся деньги и документы.

- Они, надеюсь, на месте? - жестко спросил старший следователь городской прокуратуры.

- Да, - зардевшись как маков цвет .сообщил муж погибшей, - я буквально сразу все это перепрятал.

- И что вас беспокоит? - Тошкин упрямо разглядывал мокрый треснувший асфальт, не желая встречаться с обвинителем взглядом. - Я советую сделать официальное заявление, - Дмитрий Савельевич все же справился с тяжелым внутренним борением между остывшей любовью и пятном на мундире и открыто взглянул на собеседника.

- Это в ваших интересах. И, разумеется, в интересах следствия. Пойдемте...

- Нет, - Андрей упрямо качнул головой. - Не намерен. С ней я сам разберусь, если появится необходимость. Но главное в том, что пропал её блокнот.

- Тоже Крылова? - нахмурился Тошкин. - Она рылась в вещах покойной?

- Не знаю. Точно сказать не могу. Может быть, ещё в больнице, - Андрей Леонидович запнулся и тут же брезгливо, опасливо поправился - в морге. Понимаете, не до того было. Но блокнот имелся. Это точно. Она записывала в нем распорядок дня, какие-то мысли, мои поручения, иногда мы ссорились по переписке. Я хочу, чтобы вы его нашли, - упрямо закончил он.

- Больше никаких желаний?

- Пока нет.

- Тогда, вот что - вы не занимайтесь самодеятельностью и не вмешивайтесь в наши дела. Вас все время будут информировать, если в этом появится необходимость. Но самосуд - это не наш метод. Ясно? - Тошкин решительно протянул руку, давая понять, что аудиенция под дождем подошла к концу.

- Не ясно! - ухмыльнулся Андрей Леонидович, твердо обхватив прокурорскую ладонь. - Не ясно! Вот так, - не раскрывая зонтика, он быстро развернулся и зашагал к своей машине. Обернулся и выкрикнул снова: "Не ясно!!!"