Чингиз Абдуллаев - Приличный человек

– Не знаю, – сразу ответил Дмитрий, – но думаю, что нет. Николай очень любил Ларису – конечно, до разрыва, до того, как она ушла с дочерью. Я не думаю, что он ей изменял. Он вообще был не таким человеком.

– А Маргарита Кярвалис? Вы слышали про такую?

– Откуда вы про нее знаете? – встревожился Дмитрий. – Она уже давно там не работает.

– Мне сказали, что она дочь близкого друга вашего брата. И она целый год работала в компании «Ростан».

– Она просто там числилась, – сказал Дмитрий, – ничего серьезного. Молодая и глупая дурочка. Сидела в приемной. С ней вы можете не встречаться.

– Давайте я сам буду решать, с кем мне нужно встречаться. Ее отец действительно был близким другом вашего убитого брата?

– Этого я не знаю, – раздраженно ответил Дмитрий, – не помню, чтобы у Николая был такой друг.

– А его дочь вы помните и даже знаете, где именно она работала. Мне кажется это несколько странным.

– Просто такое имя редкое – Маргарита. И фамилия литовская. Поэтому я помнил. Но вы можете сами решать, что вам делать. Это, конечно, ваше право.

– Понятно. У вас есть ко мне что-нибудь еще?

– Нет, больше ничего. Если я вам понадоблюсь, телефон мобильный у меня всегда включен.

– Я знаю, до свидания.

Дронго убрал телефон. Почему так взволновала Дмитрия весть о возможной встрече Дронго с этой молодой девушкой? Он явно занервничал. Интересно, что она может рассказать? Может, у погибшего были свои тайны. И одна из этих тайн была сидевшая в его приемной молодая восемнадцатилетняя девушка. Нужно будет попытаться выяснить эти подробности у Аллы. Если что-то было, то вторая женщина, сидевшая в приемной, должна была это знать. Или хотя бы почувствовать.

К дому Аллы он подъехал через тридцать пять минут. Вышел из автомобиля, подошел в дверям, набрал цифры ее квартиры. Она снова ответила почти сразу, словно стояла у дверей и ждала его появления.

– Здравствуйте, – сказала она, – можете подниматься. Я сейчас открываю дверь.

Замок автоматически щелкнул. Он вошел в чистый подъезд, прошел к кабине лифта. Поднялся на одиннадцатый этаж. Она ждала его, открыв дверь. Молодая женщина тридцати лет. Волосы собраны в большой узел, ровные, прямые черты лица. Судя по фигуре, она в молодости занималась спортом. Достаточно высокая фигура, хорошая осанка, хотя чувствуется, что с тех пор она сильно поправилась. Алла была в спортивном темно-сером костюме. Она пожала ему руку, приглашая войти в квартиру.

Он прошел в гостиную. На видном месте были кубки и медали, очевидно, завоеванные хозяйкой квартиры.

– Меня обычно называют Дронго, – сообщил гость.

– Очень приятно. – Она показала на стоявшие вокруг стола стулья: – Можете садиться. Сделать вам чай или кофе?

– Нет, ничего, спасибо. Я приехал только поговорить.

– Как хотите, – она уселась напротив него.

Он снова посмотрел на кубки.

– Вы спортсменка?

– Бывшая спортсменка, – улыбнулась Алла, – я была в сборной по спортивной гимнастике, пока не сломала себе лодыжку в семнадцать лет. Пришлось уйти из спорта. Но я успела стать вице-чемпионкой Европы и чемпионкой страны. Вот здесь собраны некоторые мои достижения.

– Вы были переспективной спортсменкой.

– Наверное. Но все кончилось быстро и навсегда. Со сломанной ногой я уже не могла выступать. Врачи запретили мне появляться на соревнованиях.

– Наверное, было обидно.

– Ужасно. Даже не могу выразить словами, как именно. Но меня спасло то, что я сразу влюбилась в своего будущего мужа. Он тоже входил в сборную. Через полтора года у меня уже родился сын. Поэтому я не считаю, что мне так уж сильно не повезло. Иначе у меня не было бы Игоря.

– Сколько сейчас вашему сыну?

– Уже двенадцать, – улыбнулась она, – с мужем мы давно разошлись, а сын меня только радует. Он скоро должен приехать. Он у нас тоже занимается спортом. Только не гимнастикой, а играет в хоккей. Говорят, что будет хорошим нападающим. Если учесть, что оба родителя – мастера спорта международного класса, то так и должно быть.

– Вы давно работали с Сутеевым?

– Нет. Последние четыре года. Три года и десять месяцев. До этого у него была Клавдия Анатольевна. Но она уехала в Воронеж, к своим внукам. Ей было уже под шестьдесят.

– Он взял вас со стороны?

– Нет. Я работала в плановом отделе. Несколько раз относила к нему документы. Он сам уточнил, кто я и чем занимаюсь. К этому времени я уже закончила техникум и работала в плановом. Решила поступать на экономический. Николай Евгеньевич очень одобрял подобные проекты, хотел, чтобы все наши сотрудники повышали свою квалификацию. Компания даже платила за меня деньги. Хорошо, что я закончила свое образование два года назад, когда все было хорошо. Иначе сейчас осталась бы и без денег, и без образования.

– Я могу узнать, сколько вам платили в компании?

– Можете. Почти три тысячи долларов. Зарплата хорошего, квалифицированного секретаря. У нас с Милой, это секретарь Вахтанга Михайловича, была одинаковая зарплата.

– С Милой я уже познакомился. Сейчас у нее зарплата в два раза меньше.

– Верно, – улыбнулась Алла, – поэтому я ушла. Николай Евгеньевич был очень хорошим человеком и не хотел сокращать нам зарплату. А я знала, что положение в компании очень сложное. Когда всем сократили зарплату, он вызвал меня и сообщил, что будет доплачивать мне из личных денег. Я подумала, что так будет неправильно. К тому времени на нашей компании уже висели многомиллионные долги. Поэтому я написала заявление и ушла. К тому же мне уже предложили работу. С первого числа я выхожу на работу в спортивную школу. Буду педагогом по спортивной гимнастике. Там директором работает мой хороший знакомый.

– Поздравляю. Сутеев на вас не обиделся, когда вы принесли ему заявление?

– Нет. Мы с ним об этом говорили. Когда он предложил мне денег, то честно сказал, что компания находится на грани банкротства. Вахтанг Михайлович не допустит банкротства ни при каких обстоятельствах. Николай Евгеньевич сказал, что будет платить мне еще три месяца из своего кармана, а потом я должна искать себе новую работу.

– Он сам предложил вам уволиться? – уточнил несколько удивленный этим обстоятельством Дронго.

– Да. Он, видимо, не очень верил в переспективы «Ростана». Я подумала, что так будет лучше для всех. И сразу подала заявление. Он его быстро подписал, даже ничего не спросив. Только вечером, когда я собирала вещи, он подошел ко мне и так грустно сказал, что все в этом мире рано или поздно заканчивается. Я даже вздрогнула от испуга, таким мрачным голосом он это сказал. А потом подарил мне на прощание картину из своего кабинета. Прислал мне ее утром домой. Я знала, что он очень любил эту картину. Она не дорогая, ее рисовал какой-то провинциальный художник из Санкт-Петербурга. Там река и обрыв. Но она ему очень нравилась. И он прислал мне ее в подарок. Я поняла, что это как извинение или как прощание.