Чингиз Абдуллаев - В поисках бафоса

– У тебя есть конкретные предложения? – уточнила Малика.

– Да. Завтра утром мы должны поехать к нотариусу, и ты должна немедленно передать в доверительное пользование весь пакет своих акций. Или его продать. Или разделить его между нами, если ты не веришь кому-то одному. Но все наши поставщики и смежники должны знать, что в компании все в порядке и все находится под контролем.

Самедов согласно кивнул головой. Дронго наблюдал за ними молча, удивляясь человеческой природе. Эка поморщилась, но ничего не сказала. Резо молчал.

– Почему молчит господин Джанашвили? – спросил Николай. – Может, вы тоже что-нибудь скажете?

– Некрасиво все это, – выдала вместо мужа Эка, – очень суетливо и некрасиво. Сарвара только сегодня убили, а вы уже отнимаете у его вдовы весь контрольный пакет.

– В таком случае пусть Малика оформит пакет на ваше имя, – сдерживая злость, предложил Николай, – а мы будем наблюдать, как лично вы будете руководить компанией.

– Я этого не говорила, – тихо ответила Эка, – и я понимаю, почему вы так настаиваете. Но чисто по-человечески...

– Если мы будем руководствоваться чисто человеческими мотивами, то потеряем миллионов тридцать или сорок. Очень большая цена за нашу человечность, – зло перебил ее Николай, – и я все-таки хочу послушать, что скажет господин Джанашвили?

– Я ничего не буду говорить, – неожиданно сказал Резо, – конечно, я понимаю, что вы правы. Конечно, я понимаю, что нужно срочно решать, как быть с контрольным пакетом акций, который принадлежит семье Максудовых. Конечно, я понимаю, что завтра или послезавтра на бирже все обвалится. Но я не знаю, как я должен поступать в этой ситуации. Просто не знаю.

– Тогда давайте сидеть и ничего не делать, – предложил Николай, – и пусть все летит к чертовой бабушке. В конце концов, люди мы богатые, у каждого есть своя недвижимость, свои деньги в загашнике. Давайте развалим компанию и разбежимся.

– Я этого не говорил, – возразил Резо. После нескольких чашек кофе и двух таблеток аспирина он чувствовал себя гораздо лучше.

– Ну и что тогда?! – не выдержав, закричал Николай. – Скажите, наконец, что-нибудь дельное. Мы же не можем здесь сидеть и ждать, пока наши акции упадут в десять или в сто раз. Неужели это вам всем не понятно?

Все молчали.

– Не кричи, – попросила Малика, – давайте спокойнее. Я понимаю, о чем ты мне говоришь. Если так нужно, то завтра я поеду в банк или к нотариусу. И передам вам контрольный пакет акций. Как ты сказал, в доверительное управление.

– Хорошо, – не смог сдержать довольной улыбки Николай.

– Только не тебе лично, – добавила Малика, – а всем троим. Я не знаю, что сегодня здесь произошло и кто убил моего мужа. Но я понимаю, что это было кому-то выгодно. Поэтому я не хочу, чтобы возможный убийца мог получить какую-то выгоду. Я сделаю доверителями вас всех троих. Вы сможете управлять только вместе или вообще ничего не получите.

– Ты с ума сошла? – очень тихо спросил Николай. – Это невозможно!

– Не нужно нас обижать недоверием, – вмешался Самедов, – это даже не совсем этично.

– Подождите, – решив, что настала пора вмешаться, сказал Дронго, – подождите одну минуту. Дело в том, что я, похоже, единственный юрист среди вас. Профессиональный юрист. Я ведь не только эксперт по вопросам преступности, в свое время я оканчивал юридический факультет и неплохо знаю законы. Дело в том, что Малика абсолютно права. Можно оформить пакет таким образом, что вы все вместе будете представлять интересы семьи Максудовых в этой компании. Или разделить контрольный пакет на три части.

– Мне это больше нравится, – сразу сказал Резо, – лучше разделить контрольный пакет. И тогда у каждого будет право голоса.

– Что вы говорите? – окончательно разозлился Николай. – Если мы разделим контрольный пакет, то в компании начнется настоящий хаос, раздрай. Никто не сможет блокировать глупое или непродуманное решение остальных. Даже у меня будет только сорок семь процентов. Так нельзя, это неправильно.

– Почему нельзя? – спросил Резо. – Я, конечно, не юрист по профессии, а историк. Но почему нельзя? Мы ведь не ООН, где у нескольких крупных держав должно быть право «вето». Давайте жить по демократическим принципам. Каждый раз будем голосовать. И если пятьдесят три процента будут «за», а вы, Николай, «против», то будет проходить решение большинства.

Николай взглянул на Самедова.

– И вы тоже согласны?

– Как решит Малика-ханум, – ответил Самедов, – я целиком полагаюсь на ее решение. Если она доверит нам весь пакет в совместное использование – тоже хорошо. Передаст мне семнадцать процентов из пятидесяти одного, я ее тоже поблагодарю. У меня нет особых амбиций. Я понимаю, что это ее акции и она может делать с ними все, что захочет.

– Похоже, что все согласны, – подвел итог Николай, – тогда завтра поедем в город. Хотя я не уверен, что они будут завтра работать. Может, они будут отмечать прошедшие выборы.

– Завтра рабочий день, – возразил Дронго, – а выборы уже никого не волнуют. Согласно предварительным опросам, правящая партия должна триумфально победить. Это религиозная партия Справедливости, и я полагаю, что они проведут и своего президента, и своего премьера.

– Тогда завтра поедем, – согласился Николай.

– И еще я хотела спросить, – неожиданно продолжила Малика, – как могло получиться, что моего мужа застрелили из нашего карабина? Как он мог попасть к убийце? Ведь Сарвар всегда закрывал оружейный шкаф на ключ, а ключ хранил у себя в кабинете. И об этом ключе знали только собравшиеся. Тогда получается, что кто-то из вас достал ключ, открыл шкаф, вытащил карабин и передал его убийце? Что я должна думать?

– Об этом я тоже говорю, – оживился Николай, – и меня тоже волнует этот вопрос. Кто мог вообще выстрелить в Сарвара? И почему стреляли именно из карабина, которым вчера пользовался наш уважаемый господин Джанашвили.

– Это правда? – спросила Малика.

– Да, – кивнул Резо, – но я не доставал его из кабинета и никому не передавал. И вообще не знал, где находится ключ.

– А я знал, но тоже не трогал его. И никому не передавал этот карабин, – сразу заявил Самедов.

– И тем не менее его убили именно из этого оружия, – напомнил Николай, – надеюсь, никто не сомневается в моем алиби. Можно говорить все, что угодно, но в момент убийства я сидел у бассейна рядом с господином Дронго. Мы оба видели, как убийца стрелял из-за угла.

– Вы видели, кто стрелял? – встрепенулась Малика.

– Нет. Но это был мужчина. Я в этом не сомневаюсь.

– Мужчина? – задумчиво переспросила Малика, оглядывая всех присутствующих. – И вы не узнали, кто именно это был?

– Нет. Я только увидел руку. Но потом...