Чингиз Абдуллаев - В поисках бафоса

– Только последний. Вчера по вашему лицу я понял, что вам не очень хочется лететь в Измир. Я могу узнать почему?

– Нет, не можете. Это уже мое личное дело. Моя личная жизнь, куда чужих я обычно не пускаю.

– Тогда простите. Я не предполагал, что это настолько личное.

– Именно настолько. Я бы предпочла остаться в Стамбуле. Но понимаю, что Резо должен лететь на встречу с Максудовым и Квитко. Они же компаньоны. Пусть и не очень равные, но все-таки компаньоны. А в деловых отношениях такие посиделки очень важны.

– А мой сосед? – показал на задремавшего Самедова Дронго.

– Он опасный человек, – очень тихо сказала Эка, – мне он никогда не нравился. Я знаю, что он ваш земляк. И не обижайтесь на мои слова. Но он слишком любезен. Все время пытается быть полезным нам, Максудовым, Николаю Квитко, даже его сестре. А я боюсь очень услужливых людей. Они всегда очень опасны.

– Хорошо, что он вас не слышит. Разве это такая плохая черта?

– Опасная, – уверенно ответила Эка, – у Резо был один такой подчиненный. Начальник отдела. Подполковник. Нужно было видеть, как он радовался, когда мы где-то появлялись, как он лебезил, какие тосты в нашу честь произносил. А когда Резо подал в отставку, он первый начал разоблачать своего бывшего шефа, придумывая чудовищные небылицы. И я вам скажу, что вынесла для себя твердое решение. Самые страшные люди – это подхалимы и льстецы. Они часто вас ненавидят еще сильнее, чем ваши враги. Но они трусы и поэтому вынуждены вас хвалить, вам угождать, бояться вас. А когда положение немного меняется, они вспоминают все эти переживания, весь свой страх, который они испытывали. И они никогда не забывают этого страха и не простят его вам.

– «Рабы мечтают станцевать на могилах своих хозяев», – процитировал Дронго.

– Почти. Но рабы – это все-таки другая психология. Они ущербны изначально и понимают, что надо соблюдать дистанцию. А вот те, кто считает, что им не повезло только потому, что повезло вам, вот эти действительно опасны. Они вас боятся и вам завидуют, но делают вид, что они – ваши лучшие друзья, чтобы однажды найти способ предать вас.

– Сколько вам лет? – неожиданно спросил Дронго.

Эка не стала кокетничать, скрывая свой возраст.

– Сорок один, – ответила она, – я не боюсь своего возраста. Вы считаете меня слишком молодой для подобных взглядов? Или, наоборот, слишком старой для моей прически?

– Я не поэтому спросил. Кстати, для своего возраста вы выглядите удивительно молодо и хорошо.

– Вы умеете говорить комплименты.

– В данном случае это не комплимент. Но, чтобы не слишком вас радовать, скажу, что ваше нарастающее ожесточение в душе меня пугает. Нельзя жить с подобной философией. Слишком тяжело.

– У вас другая? – поинтересовалась она. – Неужели вы до сих пор любите человечество? И каждого человека в отдельности? Вы же эксперт по преступлениям, представляю, с какими низкими проявлениями души человеческой вы сталкивались в своей жизни. Ложь, обман, предательство... Или у вас другое мнение?

– Другое, – печально ответил он, – я люблю жизнь. И люблю людей. Иногда мне приходится сталкиваться с ужасными проявлениями человеческих характеров, но это всегда их слабость. Я не прощаю людей, но я пытаюсь их понимать. Я люблю жизнь во всех ее проявлениях. Даже с учетом этих перелетов на самолетах. Я люблю проницательных собеседников, умные книги, хорошие рестораны, путешествие по нашему прекрасному миру. И, наконец, я люблю красивых женщин...

– Вы просто неисправимый эпикуреец. Вчера вы показались мне более современным человеком. Более цельным.

– Это я только притворялся, – вздохнул Дронго, – на самом деле я, конечно, эпикуреец. Учитывая, что я сегодня не завтракал, я с удовольствием съем то, что мне сейчас принесет стюардесса. И порадуюсь своему завтраку. Разве этого мало для счастья?

Он лукаво посмотрел на женщину. Она покачала головой.

– Кажется, мы говорим с вами о разных вещах, господин эксперт, – с явным сожалением произнесла Эка.

В аэропорту их встречали. Заказанный Максудовым микроавтбус ждал у выхода. Им пришлось немного подождать, пока принесли бочонок вина и ковер, который разместили в багажнике автомобиля. Все четверо забрались в салон автомобиля, и молодой водитель, развернувшись, поехал в противоположную от Измира сторону, где виднелись горы.

– Отсюда далеко ехать? – спросил Дронго у Самедова.

– Нет. За этим перевалом. Там прекрасное место. Тихо и спокойно. Рядом никого нет. Я бы тоже с удовольствием купил бы там дом. Сейчас многие известные люди покупают себе дома на Эгейском море. В Бодруме или в Измире. Очень удобно. Все понятно, все свое, родное. Язык, обычаи, культура, еда...

– Только не еда, – машинально возразил Дронго.

– Что? – не понял Самедов. – Ах да. Действительно. Многие наши земляки не любят турецкую еду. Она довольно своеобразная и сильно от нашей отличается. Их холодная долма, например, совсем не нравится приезжающим. С долмой вообще интересные метаморфозы происходят. Это ведь турецкое слово. Но в Армении долму считают своим блюдом, здесь тоже своим. Хотя я считаю, что лучше всех долму готовила моя мама.

– Да упокоит Аллах ее душу, – произнес традиционную фразу Дронго. Так обычно говорят в разговоре, когда кто-то вспоминает близкого и умершего человека.

– И ваших родных и близких, – вежливо ответил Самедов. – Но насчет еды вы правы. А насчет виллы я вам так скажу. Места здесь очень хорошие. Чистый воздух, хорошее море и очень безопасно. Здесь почти не бывает террористов. Все проблемы с террористами обычно бывают либо в самом Стамбуле, либо в Анкаре, либо в крупных туристических центрах. А на виллы иностранцев никто не нападает. Тем более если узнают, что там живет азербайджанец.

– Почему? – вмешалась Эка, поворачивая голову. Очевидно, она прислушивалась к их разговору. – Почему именно на азербайджанцев не станут нападать?

– Террористы здесь курды, которые борются за предоставление им независимости, – пояснил Дронго, – борются с турками. Азербайджанцы тоже тюркоязычный народ и в основе своей те же турки, но они никогда не имели никаких конфликтов с курдами. Более того, в самом Азербайджане живут сотни тысяч курдов. И мирно живут. Поэтому сами курды, живущие в Турции, очень четко разделяют турков и азербайджанцев. Даже когда азербайджанцы перегоняют машины через Турцию и Грузию в свою страну, их обычно никто не трогает. Зная об этом, даже турки стали в последние годы нанимать в подобные рейсы именно азербайджанцев.

– На Востоке всегда так, – мрачно заметил Резо, – свои особенности и свои тонкости. Нужно знать все эти запутанные отношения между народами. Я, например, никогда не мог понять, почему азербайджанцы, считающиеся в основе турками, являются по своей религии в большинстве мусульмане-шииты, тогда как родственная им Турция сплошь состоит из мусульман-суннитов. Интересно, что турки и курды тоже сунниты. А вот иранцы являются мусульманами-шиитами, хотя они не тюркоязычный народ и сохраняют удивительно тесные союзнические отношения с Арменией, у которой, в свою очередь, не очень хорошие отношения с Азербайджаном.