Григорий Глазов - Без названия

- Вам от Адама Генриховича.

- Спасибо, - сказала Кира и уже Долматовой:

- Людмила Леонидовна, если у вас нет ключа от квартиры Гилевского, как же вы туда проникли?

- Но я!..

- Не надо, Людмила Леонидовна, вы там были. И оставили след в виде отпечатков пальцев. Вот, - Кира раскрыла папочку. - Это "пальцы", которые мы нашли в квартире. А это ваши, с моих сигарет и зажигалки. Они идентичны. Человек вы образованный, надеюсь, понимаете, что это неопровержимо.

Долматова кивнула, поникла, опустила голову.

- Вы были там с Пестеревым?

- Нет, одна, - тихо ответила Долматова.

- Как вошли?

- У меня есть второй ключ.

- Откуда он у вас?

- Модест Станиславович дал мне его. Давно. Я иногда приходила туда без него. Убрать, пыль смахнуть. Когда он уезжал в отпуск. А уезжал он на месяц, полтора. В Трускавец или Железноводск, - она говорила волнуясь, короткими фразами.

- Что вам в этот раз понадобилось там?

- В сущности ничего. Просто посмотреть, все ли на месте.

- Вы полагали, что есть некто, кто может вас упредить, проникнуть туда.

- Была такая мысль.

- Кого вы подозреваете?

- Пестерева.

- Подозревали только в этом?

- Не только.

- На основании чего?

- Он же не знал, что все унаследую я.

- Это единственная причина для такого подозрения?

- Пожалуй... Я нарушила закон, сорвав печать?

- А как вы думаете?!

- Что мне теперь будет?

- Ничего вам не будет, - Кира махнула рукой. - Есть факт проникновения, но нет кражи... А ключик вы мне отдайте.

Долматова достала из сумочки ключ.

- Что мне теперь делать? - спросила.

- Занимайтесь своими делами. Всего доброго, Людмила Леонидовна...

Когда Долматова ушла, Кира, повертев в руках свою пачку сигарет и зажигалку, закурила. Она с нетерпением ждала Скорика, чтобы все ему поведать.

11

"Кто-то из них врет - либо Жадан и Чаусов, что были в день и час убийства на выставке мебели, либо Огановский, утверждающий, что был там в это же время", - мысль эта донимала Киру несколько дней, пока она не решила назначить повторную встречу. Начала она с Чаусова. Он пришел в том же костюме, такой же худой, с нервным, несколько осунувшимся, как ей показалось, лицом. Но начала Кира с другого:

- Алексей Ильич, я хочу разобраться в датах, выстроить их последовательно. Вам знакома эта книга, - она показала ему книгу американца Дж. Бэррона "К истории ювелирного дела", изданную в Нью-Йорке в 1960 году.

Он полистал книгу, Кире показалось, что Чаусов побледнел, охрипшим голосом он произнес:

- Я об этой книге не знал... Как же так?.. Как она прошла мимо меня?! Откуда она у вас?

- Я взяла ее в библиотеке Академии наук.

- Боже мой, как она прошла мимо меня?! - повторил он сокрушенно.

- А вот из нее цитата. Сэм Шобб пишет Диомиди: "Вы правы, с оказией передавать письма безопасней и надежней. Я совершенно не согласен с Вами, что Ваши эскизы - мертворожденные дети. Уверен, придет время и появится возможность воплотить эти эскизы в материале. Я об этом думаю..." Письмо это, датированное августом 1947 года, опубликовано в 1960-м. В каком году, по словам Гилевского, он возвратил пакет дочери Диомиди? - спросила Кира.

- В 1965-м, вроде так он говорил.

- Таким образом письмо Шобба опубликовано за пять лет до этого?

- Да.

- В 1966 году вышла книга Гилевского "Сравнительное исследование", т.е. через год после того, как он, по его словам, возвратил пакет дочери Диомиди. Но в книге ни слова о пакете. Хотя автор, казалось бы, должен был хоть как-то упомянуть о нем: либо существуют письма и дневники Диомиди, либо их нет, либо они в музее, либо переданы дочери Диомиди. Никакого упоминания, будто пакета вообще не существовало. В 1971 году по решению обкома сейф был открыт. Пакета там не оказалось. В первых двух изданиях книги профессора Самарина он упоминается, как хранящийся в музее. В третьем, посмертном, которое редактировал Гилевский, этой упоминание исчезло. Вы обращали внимание Гилевского на эту странность?

- Обращал.

- Что он ответил?

- Что Самарин, мол, заблуждался, но из уважения к нему Гилевский не стал настаивать на исправлении, а когда Самарин умер, в третьем издании, дескать, восстановил истину и убрал это заблуждение.

- Как по-вашему, каким образом письмо Сэма Шобба могло попасть к американскому автору до того, как пакет был передан дочери Диомиди.

- У меня есть ответ на эту загадку.

- Какой?

- Пакет никуда не пропадал, не передавался в Фонд имени Драгоманова, не возвращался дочери Диомиди. Он оставался в руках Гилевского.

- Да, но в сейфе его не было, - сказала Кира.

- Мало ли куда он на время мог перепрятать пакет, а потом опять вернуть его в сейф, куда годами никто не заглядывал. Допускаете ли вы, что имея столько лет возможность вскрыть пакет, Гилевский удержался от соблазна? Если еще иметь в виду, что он был помешан на Диомиди.

- Да, но ведь сейф можно открыть только двумя ключами, один из которых у директора музея.

- А вот на эту загадку я ответить не могу, - Чаусов был подавлен скорее всего тем, что он, считавший себя лучшим знатоком публикаций, связанных с именем Диомиди, не имел понятия о книге Дж. Бэррона, вышедшей в Нью-Йорке; и еще, вероятно, вопросом: каким образом письмо Сэма Шобба к Диомиди, которое скорее всего находилось в пакете, попало к американскому автору. Если бы оно хранилось в другом месте, то было бы опубликовано давным-давно, ибо написано еще в 1947 году! И не только опубликовано, но и расцитировано!..

Кира наблюдала за Чаусовым. Он был выбит из колеи, обескуражен. И она подумала, что сейчас самое время приступить к главному.

- Надо кое-что привести в соответствие, Алексей Ильич, - начала Кира. - Первый вопрос: скажем, если вам надо пройти в музей этнографии и художественного промысла, вы покупаете билет?

- Нет. Я много лет там проработал, вахтерша Фоминична меня хорошо знает.

- Значит, если бы вы вошли туда, когда проходило шесть-семь посетителей, она могла и не обратить на вас внимания?

- Скорее всего.

- Хорошо. В тот день, когда вы говорите, вы были на выставке мебели, там было много народу?

- Не очень.

- Если бы там в это время находился какой-нибудь ваш хороший знакомый, скажем, Огановский, могли ли бы вы его или он вас не заметить?

Чаусов задумался, затем спросил:

- А что, Огановский был там тогда?

- Когда "тогда"? - спросила Кира.

- Ну... в этот день... в это время.

- Вы не ответили на мой первый вопрос.

- Пожалуй, мог и не заметить.

- А вот Огановский утверждает, что не заметить вас и Жадана, если бы вы находились там, невозможно. Народу почти не было. Впрочем, это легко проверить по количеству проданных в тот день билетов. Ведь это было уже перед самым закрытием выставки, конец дня. Кроме того, есть возможность устроить вам и Жадану очную ставку с Огановским.