Григорий Глазов - Невиновных нет

На Краснопролетарскую он подъехал в половине седьмого, отыскал дом Субботина, припарковался рядом с другими машинами, но так, что подъезд был в поле зрения. Без пяти семь подрулил желтый "мерседес", выпущенный лет десять-двенадцать назад. Из него вышли двое. В свете уличного фонаря лиц их Сидельников не разглядел, но разглядел, что один был высокого роста, мощный, передвигал ноги как бы с усилием. Второй пониже, но тоже, видать, не хлюпик - спина широкая, плечи крутые. Сидельников дождался, когда они вошли в подъезд, последовал за ними, прислушался, уловил их грузные шаги где-то на уровне третьего этажа. В это время спустился лифт, из него вышел парень с собакой на поводке. Сидельников сел в лифт, нажал кнопку пятого, рассчитав, что квартира номер десять, где жил Субботин, должна быть на третьем. Не ошибся. Спустившись осторожно с пятого на четвертый, Сидельников, свесившись с перил увидел, сто звонят они в десятую квартиру. Им кто-то открыл, дверь захлопнулась. Сидельников опустился, вышел на улицу, приблизился к "мерседесу". Номера московские, частные. Он присел, пристроил с тыльной стороны номера маленький радиомаячок на магнитном прихвате, затем влез в свою "Волгу" и стал ждать. Они вышли минут через двадцать, огляделись и направились к "мерседесу". Сидельников отпустил их метров на пятьдесят и двинулся следом. Он не боялся, что потеряет "мерседес" визуально: встроенный в обычный автомобильный приемник дополнительный контур был настроен на частоту радиомаячка. Сопровождал их Сидельников до Новослободской, там через широкую подворотню они въехали в огромный двор, где стояло с десяток припаркованных легковушек жильцов большого дома. Оставив "Волгу" на улице, Сидельников вошел во двор. Он видел, как заперев "мерседес", они не сразу отошли, а постояли две-три минуты, и понял: взяли машину на охрану, ждали звукового сигнала охранного устройства. "Значит, живут здесь, один из них во всяком случае". Он проследил, в какой подъезд они вошли, но в какую квартиру, - а их было по три на этаже - не успел, однако прикинул, что не ниже третьего. Вернувшись к "Волге", уселся и стал ждать. Отсидел в машине часа полтора, но никто из них не появился. И он понял: ждать бесполезно, они вернулись _д_о_м_о_й...

На следующее утро в половине восьмого в сером сумраке начинавшегося дня Сидельников был уже в этом дворе, припарковав "Волгу" недалеко от подворотни, подальше от "мерседеса". Он ждал час, пока наконец они не появились и не уселись в "мерседес". Целый день он колесил за ними: сперва на Сущевскую - они заезжали в какую-то контору, затем они "поволокли" его на Белорусский, там в толчее он их потерял, но терпеливо ждал, сидя в "Волге". Они появились через час с небольшим. Теперь он хорошо разглядел обоих: лица обыденные, ничего не выражающие, кроме, разве что заученной решимости, какую Сидельников не раз видел на лицах спортсменов. Высокий грузный амбал имел явно избыточный вес, движения его были как у человека, утратившего былую координацию, а мышцы его "поползли" и растворились в ожиревшем дряблом мясе; второй - ростом пониже, стройнее, подвижней. Оба, как определил Сидельников, "качки", либо бывшие борцы или штангисты, потерявшие форму. На них были незастегнутые куртки. И если они все время носят их _т_а_к_, не исключено, что сзади за поясами стволы. Но в распахнутых куртках имелось и преимущество: рвануть за плечи куртку вниз, "спеленать" таким образом. Первым надо амбала. Это три-четыре секунды выигрыша, за которые он успеет "вырубить" второго. А там видно будет.

Все эти рассуждения-прикидки Сидельников делал, покуда таскался за ними по городу: с Белорусского на Центральный рынок, где они зашли в контору, затем на ВДНХ, там они проторчали часа полтора в каком-то частном теперь павильоне. И так - целый день. Наконец они "привели" его на Дорогомиловскую, к дому с корявой табличкой у подъезда: Фирма "Улыбка". Пробыли они там дотемна. Сидельников был голоден и потому зол, ругал себя, что не захватил несколько бутербродов и термос с кофе.

В семь вечера "проводив" своих подопечных на Новослободскую к их дому, Сидельников покараулил на всякий случай до десяти пятнадцати и потом укатил домой...

Эта слежка-мотание продолжалась три дня. Сидельников менял машину: со служебной "Волги" Перфильева пересел на свой синий "жигуленок-пятерку", затем на "уазик" фирмы. К концу четвертого дня он уже хорошо знал их распорядок: точно в восемь тридцать уезжали, день заканчивали в "Улыбке" и после семи вечера возвращались. Знал он уже и номер их квартиры, за три дня сделать это было несложно.

Утром пятого дня он сидел в их дворе в "уазике", видел, как они вышли и укатили. Он уже почти точно знал распорядок жизни и жильцов этого подъезда: к девяти дети отправлялись в школу, их папы и мамы на работу, а домохозяйки по магазинам - за хлебом, молоком, овощами.

Минут через сорок он тихо поднялся к квартире номер двенадцать. Постоял, послушал. За дверью ни звука. Затем убедившись, что сверху никто не спускается, а снизу никто не поднимается, он достал связку отмычек. Дверь запиралась, как он понял, на один накладной замок изнутри. Открыть его - дело пустяшное. Осторожно вошел в коридор, послушал. Тишина. Только где-то на кухне, видимо, в раковину из крана равномерно срывались капли воды. "Поставить новую резинку, набить сальник. Хозяева!", - промелькнуло в голове... В первой комнате к стене был приткнут сервант, за стеклом пустые полки; посредине неубранный стол: два пол-литровых пакета от молока, остатки хлебного батона, две грязных чашки, банка растворимого кофе "BON", недопитая бутылка коньяка "Белый аист". Во второй комнате две кровати с неубранными постелями. Возле них тумбочки. Открыв их, он не обнаружил ничего. Вся обстановка, голый зашарканный паркет, в общем сама квартира была похожа на временное пристанище. Главное - Сидельников знал теперь планировку квартиры и то, что обитало здесь только двое. Направляясь сюда, он захватил с собой миниатюрную гофрированную пластмассовую масленку. Уходя, на всякий случай сбросил несколько капель машинного масла в замок и притянул за собой дверь до мягкого, почти неслышного щелчка.

В тот же день через знакомого майора из паспортного стола, с которым познакомился когда-то в Сандунах, а потом несколько раз играл в теннис на динамовских кортах, он узнал, что квартира эта принадлежит одинокой женщине, она выписалась из нее, продала некоему Мамедову, а сама убыла неизвестно куда. Тот же майор помог через ГАИ установить, что желтый "мерседес", на котором ездил с напарником амбал, зарегистрирован тоже на Мамедова, прописанного на Новослободской в этой квартире. Но в "рожах" амбала и его дружка ничего "мамедовского" не было, они являли собой обычный славянский тип. И Сидельников понял, что искать Мамедова - все равно, что ловить пузырек воздуха в бутылке "боржоми"...