Чингиз Абдуллаев - Флирт в Севильи

Рута Юльевна молчала, но было видно, что она нервничает. Ее лицо покрылось красными пятнами.

— Похожим способом вы отключили камеру и здесь, — продолжал Дронго, — но на этот раз подобная «шалость» привела к трагедии. Вы были уверены, что именно Доколина входила в номер вашей соседки. Вы действительно слышали крик и шум борьбы. Только не в соседнем номере, а в коридоре, перед вашим номером. Несчастный Эуген Меднис, влюбленный в Доколину, не хотел пускать ее к вам. Он толкнул ее в сторону двери, и она случайно, чтобы не упасть, задела рукой дверь номера погибшей Омельченко. В свою очередь, сама Лена считала, что именно вы могли быть убийцей Лилии. Зная характер Омельченко, которая охотно встречалась с мужчинами и никому не отказывала, Доколина предполагала, что вы воспылали ревностью и решили убрать свою счастливую соперницу. Вы вполне могли выйти из своего номера, нанести удар Омельченко и, вернувшись к себе, ждать Лену.

— Какая чушь, — решив, что пора возмущаться, громко сказала Рута Юльевна, — я ее не убивала.

— Да, — неожиданно согласился Дронго, — вы ее действительно не убивали. Дело в том, что убийца был достаточно опытным человеком и этим выдал себя. Вы ведь по профессии социальный психолог? Верно? Не медицинский психиатр?

— Конечно, нет. Я прежде всего социолог, — сказала Рута Юльевна.

— Первый удар тяжелым предметом был нанесен точно в висок. Второй удар тоже был рассчитан со знанием анатомии человека. Сначала Медниса оглушили, а затем мастерски перерезали горло. Для этого были нужны серьезные знания анатомии. Иначе невозможно сделать небольшой, но точный разрез и убить человека. Но убийца сумел это сделать. И тогда я сразу понял, что преступник хорошо знает анатомию. И единственным подозреваемым среди нас стал человек, который готовится стать профессиональным биологом, который изучает анатомию в полном объеме. Это Ингрид Грайчунас. — Дронго посмотрел на Ингрид.

Она стойко выдержала его взгляд, даже не шелохнувшись.

— Она заранее приготовила два эспандера, один из которых выбросила в бассейн в первую ночь. Затем, закрыв дверь на цепочку, спровоцировала горничную попытаться войти к ней и под этим предлогом обратила внимание Балодиса на собственную безопасность, создавая таким образом себе алиби. Первое убийство она готовила очень тщательно. Я проверил все телефонные звонки. В день убийства Ингрид звонила матери дважды. Очевидно, она попросила ее перезвонить в половине восьмого, именно в тот момент, когда мы должны были встретиться с Омельченко. Ингрид слышала, что мы договариваемся об ужине, — он с трудом отвел взгляд от ее темно-синих глаз и продолжал говорить, — но мать Ингрид ее подвела. Она позвонила чуть позже назначенного времени, когда Лилия Омельченко уже успела спуститься вниз и увидеться со мной. Мы с Ингрид сидели в ресторане, когда ее позвали к телефону. Я еще тогда подумал, зачем звонить в отель, когда есть мобильный телефон. Ингрид вышла в холл, сказала пару слов матери. Затем, пройдя по коридору первого этажа, сняла туфли и босиком по аварийной лестнице поднялась на третий этаж. Она постучала в дверь Лилии Омельченко и, когда та открыла дверь, вошла в номер и нанесла ей точный удар в голову. Именно в этот момент в номер постучал режиссер Круминьш. Но Ингрид, сохраняя хладнокровие, вбежала в ванную комнату и оттуда крикнула, что занята. Круминьш, ничего не подозревая, ушел.

Дождавшись его ухода, Ингрид выбежала из номера, точно зная, что камера отключена, спустилась вниз и выбросила второй эспандер в бассейн. Она была уверена, что никто не свяжет находку этого эспандера с убийством. Так и вышло.

Но этого было мало. Сегодня ночью я оставался в номере Ингрид и случайно спровоцировал убийство несчастного Медниса. Она делала вид, что спит, когда к ней постучал Балодис. Он выпил, как обычно, достаточно много и поэтому был не сдержан на слова. Он громко сообщил мне, что Меднис знает, кто и почему убил Лилию Омельченко. Слышать наш разговор могли только два человека. Проходивший по коридору Витас Круминьш и находившаяся в комнате Ингрид. Я ушел из номера в половине второго ночи. А она начала готовить свой план. Еще одно важное обстоятельство. Никто из латышской группы не знал, что по окончании утренних съемок французская делегация готовится отметить это событие салютом петард и хлопушек. Никто не знал, кроме сеньора Гарсиа и Ингрид, которой рассказал об этом Анри, весь вечер ухаживавший за ней. Я слышал, как он говорил ей об этом. И наконец, убийство Медниса было совершено человеком, который хорошо знал биологию и анатомию.

Тогда я задал себе вопрос — почему? И вспомнил слова самой Омельченко. Рассказывая о матери Ингрид, она упомянула, что та невероятно ревнивая особа и постоянно ревнует своего мужа, отчима Ингрид, который часто заходит к ним в агентство. Очевидно, такая неистовая ревность передалась и ее дочери.

Я не поленился навести справки, Ингрид. В прошлом году в Москве ты действительно лечилась от аллергии. Но это было лишь побочное явление твоей неврастении. Мне не хотелось этого говорить. Очевидно, у тебя начали развиваться некие комплексы. Сначала ты приревновала Ингебору, которая встречалась с Юрисом. Ты позавидовала их счастью. И поэтому однажды, в начале лета, надев длинный плащ и шляпу, ты вышла на «охоту». Письмо с угрозами ты написала себе сама. Наверное, Лилия не была ангелом. Более того, я думаю, что и с твоим отчимом она наверняка встречалась. И этого ты не могла ей простить. Ты решила отомстить. А когда Меднис догадался, кто и почему убил гримера, ты расправилась и с ним.

Дронго заставил себя посмотреть ей в глаза и увидел там такую боль, что вздрогнул. Она была потрясена его «предательством». Меньше всего она ожидала услышать подобное именно от него.

— Подождите, — поморщился следователь. — У вас есть конкретные доказательства?

— Есть, — угрюмо ответил Дронго, — вчера вечером я случайно обратил внимание на ее обувь. В день убийства Ингрид была в туфлях от Гуччи. Она купила их в аэропорту и ни разу не надевала.

Только спустилась со мной в ресторан. Потом случилось убийство, и она поднялась наверх, больше никуда не выходила. Она видела, что мы уходили с Доколиной, но не пошла за нами. И если она носила эти туфли только несколько часов, объясните мне, каким образом внутреняя поверхность абсолютно новой пары могла стать такой темной, — и неожиданно наклонившись, он поднял туфли и продемонстрировал их собравшимся. — Я думаю, экспертиза легко подтвердит, что она бегала в одних колготках по лестнице, а затем так же выбежала к бассейну. Налипшая грязь и пыль перешли на внутреннюю часть обуви. В этом нет никаких сомнений.