Роберт Голдсборо - Пропавшая глава

И вот в понедельник утром я катил под дождем по Индиане, вспоминая сказочный уик-энд... Впрочем, я забежал вперед. Инструкции, что дал мне в субботу Вулф, были предельно кратки: мне предстояло посетить Чайлдрессовских теток и побеседовать с любыми другими жителями Мерсера, которые могли пролить хоть какой-то свет как на ранние годы Чайлдресса, так и на период его становления как писателя. В ответ на мою просьбу уточнить эти распоряжения, Вулф ограничился стандартной фразой "действовать, руководствуясь собственным опытом и интеллектом", которую я слышал из его уст бессчетное число раз.

Заказав билеты на самолет и уговорившись, чтобы в аэропорту меня ждал арендованный автомобиль, я позвонил Дебре Митчелл и узнал у нее, как зовут теток. Сама Дебра разговаривала по телефону лишь с одной, которую звали Мелва Микер.

- Словоохотливостью она, мягко говоря, не отличалась, - сказала мне Дебра. - Думаю, что вы вообще зря потратите деньги и время на телефонный разговор. А про вторую его тетю мне ничего не известно, извините.

Я поблагодарил её и распрощался, не став объяснять, что собираюсь в Индиану лично.

Может, дело было в дожде, бесконечных горах, петляющей дороге или в рахитичных провинциальных автомобилистах, но на преодоление новой асфальтовой двухрядки, соединяющей живописные предместья Индианаполиса с Мерсером, у меня ушло целых два часа. На подъезде к городку меня встретил огромный красно-синий щит с лозунгом: "ЗДЕСЬ РОДИЛОСЬ И ДО СИХ ПОР ПРОЦВЕТАЕТ ИНДИАНСКОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО!" Под ним красовался щит поменьше, столь же весело разукрашенный: "ПОЗДРАВЛЯЕМ "МЕРСЕРСКИХ МЕТЕОРОВ", ВПЕРВЫЕ ВЫИГРАВШИХ ЧЕМПИОНАТ ШТАТА ПО БАСКЕТБОЛУ СРЕДИ КОЛЛЕДЖЕЙ!" Еше несколько сот ярдов, и я увидел первый мотель с вывеской "Гавань путника". Особо роскошной "Гавань" не казалась, но производила вполне пристойное впечатление - длинное, одноэтажное, свеже побеленное строение, за которым виднелись бескрайние поля, показавшиеся моему наметанному нью-йоркскому глазу только что вспаханными. Перед мотелем выстроилось с полдюжины машин. Я остановил свой взятый напрокат седан перед входом в контору, вылез и, толкнув дверь, вошел; о моем приходе возвестило треньканье колокольчика.

- Здорово, - прогудел чей-то звучный бас, акцентируя все три слога.

Повернув голову на голос, я разглядел долговязого детину с всклокоченной рыжей гривой и в очках, украшавших лошадиную физиономию. Детина, облаченный в красную шерстяную рубаху и серые фланелевые брюки, стоял в проеме боковой двери и ухмылялся. Роста в нем было примерно шесть футов и три дюйма*, но добиться веса в сто пятьдесят фунтов** ему удалось бы, только впрыгнув на весы в армейских ботинках.

______

*Около 190 см.

**Около 68 кг.

- Здорово, - откликнулся я, не пытаясь, впрочем, подражать его интонации. - Могу я взять комнату на пару ночей?

Очкарик поскреб в затылке.

- Причин отказывать вам я не вижу. Только предпочтительно, чтобы вы сразу наличными расплатились. У нас тут кредитные карточки не в почете.

- Справедливо, - согласился я. - За первую ночь я уплачу сразу, а за вторую, если решу остаться - сегодня же, но позже. Устраивает?

- Устраивает, - кивнул детина, ухмыляясь. Затем назвал цену, которая несколько превысила мои ожидания, но торговаться я не стал. Раскрыв бумажник, я выдал ему положенные купюры, которые он дважды пересчитал вслух, затем упрятал в видавшую лучшие дни конторку и лишь после этого выдал мне начищенный медный ключ. - Комната сто двадцать. Седьмая по правой стороне. Все там должно быть в порядке, но, если вам понадобятся лишние полотенца или мыло, то заходите сюда - мы обо всем позаботимся. Завтракать рекомендую в "Старой кастрюле", это в самом центре, напротив здания суда. Там и ужин вполне сносно готовят. Хотя лично я предпочитаю закусочную "Бифштексы Билла" - она прямо на этой дороге стоит, примерно в миле отсюда по левой стороне.

Я поблагодарил его и отправился взглянуть на свою комнату. Она меня приятно поразила: огромная, в меру мягкая кровать, недавно отремонтированная ванная, выложенная новенькой голубой плиткой, телевизор с большим экраном. Впрочем, последнее меня не интересовало: если записать на видео все программы, что я просмотрел за последний год, то они займут примерно столько времени, сколько мне требуется, чтобы пройти пешком от нашего особняка до дома Лили Роуэн, расположенного на Шестьдесят третьей улице между Парк-авеню и Мэдисон-авеню.

Я распаковал вещи, умылся и вернулся в контору, где долговязый Индиана (Джонс) Тощий принимал чью-то заявку по телефону.

- Как мне найти редакцию местной газеты? - поинтересовался я, когда он положил трубку.

- Прямо на центральной площади. В двух дверях от "Старой кастрюли", ресторана, про который я вам говорил. - Он водрузил на нос очки. - Правда, ежедневной газеты у нас нет - мы слишком мелко плаваем. Наш "Меркурий" выходит два раза в неделю, во вторник и в пятницу. Газета, однако, довольно приличная - лично я её от корки до корки прочитываю. - Он горделиво кивнул. - Редактор, Саутуорт его фамилия, с востока приехал. Говорят, настоящий дока.

- Премного благодарен, - раскланялся я, подумав, что баскетбольная команда "Метеоры" и газета "Меркурий" свидетельствуют о недюжинном увлечении индианских аборигенов астрономией. Я бы ничуть не удивился, узнав, что местный кинотеатр называется "Марс". Или "Волосы Кассиопеи".

Кинотеатр в городке и впрямь обнаружился, хотя именовался весьма буднично: "Рокси". На дверях висел выцветший плакат "Закрыт на ремонт". Судя по обветшалому фасаду, правдивее было написать: "Закрыт навеки". Я притормозил на площади у тротуара в тот самый миг, когда часы на здании ратуши пробили два, что вполне соответствовало показаниям моих наручных часов. Редакция газеты разместилась на первом этаже солидной двухэтажной коробки из красного кирпича, которая выглядела получше "Рокси", хотя и была, на первый взгляд, куда постарше. Поперек огромного окна старинным английским шрифтом было выведено серебром: "Мерсерский Меркурий". Внизу красовалась приписка: "Имеем честь служить округу Джилмартин с 1887 года".

Войдя, я очутился в приемной лицом к лицу с прехорошенькой блондинкой, которая, сидя за столом, барабанила на электрической машинке. Судя по стоявшей на столе табличке, звали блондинку Барбара Адамсон. Дойдя до конца странички, она лихо выхватила листок из машинки и взглянула на меня с улыбкой, которая растопила бы сердце даже пингвина.

- Прошу прощения, - мило извинилась Барбара Адамсон. - Могу я вам помочь?

Я признался, что хотел бы повидать Саутуорта и вручил ей мою визитную карточку, одну из тех, на которых были отпечатаны мои имя, фамилия, адрес и телефон. Без профессии.