Лиз Ригби - Полное затмение

— Я найду время для Хелен, Джоэла и собаки.

— Курт, - сообщила Джулия, - вовсе не обрадован новостью.

— Не повезло ему, - заметил Ломакс.

Он слышал приглушенные голоса. Курт и Джулия о чем-то разговаривали, и Джулия положила руку на трубку, чтобы Ломакс не слышал их. Он почувствовал, как тело напряглось от ярости.

— Неужели это правда? - послышался голос Курта, более хриплый и резкий, чем помнил Ломакс.

— Да, - сказал Ломакс, отведя трубку от уха.

При звуках голоса Курта Ломакс представил себе, как лицо его сердито дергается вверх и вниз. Должно быть, оно превратилось в одну огромную челюсть.

— Не могу поверить, что Френсис пошла на такое! Пустая трата ее времени, вашего времени, да и, если быть честным, Ломакс, моего тоже. Я не нуждаюсь в чертовых любителях, которые будут болтаться вокруг, задавая глупые вопросы и мешая расследованию.

Ломакс промолчал.

— Я вот что хочу сказать, - не останавливался Курт. - Даже если бы вы только подавали кофе! Разве мне нужен парень с дюжиной дипломов, в дешевом мятом костюме, чтобы подавать кофе? Помилуйте! Должно быть, у Френсис не все дома!

Однако ночью Ломакс вспоминал слова Джулии, а не Курта. Ломакс обещал себе творческий отпуск много лет подряд, и вот он получил его, хотя и не так, как рассчитывал. Вместо того чтобы проводить время на свежем воздухе с детьми, он должен будет все лето торчать в центре города, в кондиционированном помещении - там, где его присутствие едва терпят, а его полезность весьма сомнительна. И каждый день будет видеться с Куртом.

Ломакс вспомнил, как Джулия улыбнулась ему, а затем велела лечь и расслабиться. Вспомнил, что ощущал прошлой ночью, когда ее теплое тело лежало рядом. Подумал о ее беспомощности и уязвимости. Ломакс должен был вспомнить все это, чтобы понять, ради чего собственноручно подверг себя столь суровому испытанию.

— Неплохо, - сказала Френсис, оглядывая Ломакса с головы до ног.

Ломакс ощупывал воротничок и недавно купленный галстук.

— Он задущит меня. Вероятно, до смерти, - отвечал он.

— Когда я впервые надела серьги, то думала, что они оторвут мне уши. А теперь…

Ломакс посмотрел на ее серьги. Золотые подвески, словно слезы, свисали с мочек.

Вошел Курт, неся три маленьких картотечных ящика один на другом, так что верхний доставал ему до подбородка и подпирал его чудовищную нижнюю челюсть.

С глухим стуком он поставил ящики на кофейный столик.

— Привет, Ломакс, - произнес он уныло. - А вот и наше расследование.

Френсис пояснила:

— Районная прокуратура обязана предоставить нам копии всех документов: фотографий, заключений, заявлений… так вот, документы пришли вчера. Курт, наверное, вчера вам не хватило времени ознакомиться с ними?

— Естественно, - ответил Курт. - Пришлось работать всю ночь.

Ломакс почувствовал облегчение. Прошлой ночью Курт читал полицейские отчеты. Значит, он не мог быть с Джулией. Он посмотрел на Курта и заметил, что на лице его залегли тени, а речь более отрывиста, чем обычно. Казалось, внутри Курта произошел маленький неконтролируемый взрыв, который сейчас увлекал его вон из комнаты.

— Есть некоторые вещи, которые я должен проверить прямо сейчас, - сообщил Курт уже от двери.

— Вы уже уходите? - спросила Френсис. - Нам нужно обсудить кое-что. Около половины двенадцатого.

— Хорошо, я буду, - послышался издалека голос Курта.

Френсис перехватила взгляд Ломакса. Мгновение казалось, что адвокат собирается что-то сказать, но вместо этого она жестом пригласила его присесть в кресло.

— Вам следует просмотреть все это, прочесть, сделать выписки. Если в десять сорок пять ко мне придет клиент, вы можете пойти в кабинет Курта, хотя я думаю, что сегодня клиент не появится. Спрашивайте, если чего-нибудь не поймете. Почти все утро я буду в кабинете. Наливайте себе кофе.

Ломакс сел, а Френсис взяла верхний ящик, открыла его и поставила перед ним на низкий столик. Потом налила обоим кофе из автомата и удалилась к своему столу.

— Должна предупредить вас… Полицейские фотографии, они… весьма специфические. Если вы не привычны к такого рода вещам и даже если привычны, все равно они покажутся вам… Ладно, я предупредила. Если кто-нибудь войдет, убирайте фотографии. Здесь все знали Льюиса.

Ломакс видел, что фотографии лежат в середине ящика. Он методично подбирался к ним, читая заявление Джулии, заявление свидетеля в квартире Гейл, где были найдены тела, отчет полицейского с места преступления, описание волокон, отпечатков и баллистические отчеты. Здесь имелись записи телефонных звонков с аппарата Джулии в утро убийства, туманные воспоминания людей, видевших Гейл и ее отца в аэропорту, другие заявления, даже заявление Мерфи Маклина, в котором говорилось, что Джулия едва отреагировала, когда он принес ей ужасные вести. Шериф утверждал, что ему не раз приходилось доставлять печальные новости, но никогда еще он не видел, чтобы кто-нибудь воспринял их так, как Джулия.

Ломакс пил уже третью чашку, когда добрался до конвертов с фотографиями.

Обе жертвы были убиты с близкого расстояния. Лицо Льюиса осталось почти неповрежденным, за исключением маленького участка под левым глазом. В смерти оно сохраняло живое выражение смертельно напуганного или очень пьяного человека. Виднелся ровный ряд зубов. Развернутая фотография показывала, что тело Льюиса было слегка повернуто в направлении тела дочери, в противоположную сторону от убийцы.

Этот человек испытал такой немыслимый ужас и потрясение, что даже рассматривать фотографию казалось Ломаксу вопиющим вторжением в чужую частную жизнь. И все-таки Ломакс мог смотреть на нее. Кондиционер трещал. Чашка кофе остывала перед ним на столе. Чуть погодя Ломакс даже потянулся к ней, но не смог выпить ни глотка.

— Как вы, Ломакс?

Он поднял глаза и увидел, что Френсис разглядывает его поверх стола. Ломакс понимал, что иначе и быть не могло.

— Спасибо, нормально.

— Фотография Гейл еще хуже. Я предполагаю, что она решила перехватить человека, который напал на отца, поэтому от нее мало что осталось. Вы уверены, что хотите?..

Но Ломакс уже смотрел на Гейл. Он с трудом сглотнул, борясь с тошнотой. Большая часть лица отсутствовала, а та, что осталась, казалась искажена гримасой смеха. Губы оттянуты вверх, открывая то, что осталось от рта. Глаз не было, а там, где должен находиться нос, виднелась кровавая впадина. В задней видимой части черепа скопилась кровь, словно в разбитой китайской чашке. Ломакс не заметил следов мозга. Вероятно, мозг и был тем месивом, что покрывало диван и ковер.

— Ломакс?..

Он рассматривал другие фотографии. Диван был сфотографирован с разных углов. Иногда казалось, что в застывшей гримасе содержится нечто большее, чем смех, в зависимости от того, где стоял фотограф.