Чингиз Абдуллаев - Манипулятор: Плутократы

— Наша компания в Литве готова заключить с вами договор, — понял собеседника Петровский. — Завтра утром у вас будет их представитель. Хотя я не понимаю для чего? Что это вам дает?

— Некие иллюзорные гарантии нашего соглашения, — усмехнулся Жуковский. — Мне нужно гарантировать хотя бы часть денег, которые у меня остаются. Мы составим договор таким образом, что акции могут быть отозваны, если вы измените вашу информационную политику.

— Не мы, а наш филиал в Литве, — улыбнулся Святослав Олегович. — Это две большие разницы, как любят говорить у нас в Одессе.

— А у нас в Лондоне говорят иначе, — сухо заметил Жуковский. — Здесь считают, что филиал организации во всех случаях проводит политику своего головного офиса. И если существуют расхождения, то это не организация, а всего лишь наш российский бардак. Вы хотите возразить? В таком случае я буду вынужден вам напомнить о наших гарантах. «Голдман-Сакс» очень заинтересует политика вашего филиала в Литве, если вдруг окажется, что, сидя в Москве, вы от них отказываетесь.

И конечно, наши доверительные акции станут никому не нужными бумажками, если с комбинатом произойдет какая-нибудь неприятность.

— Согласен, — без тени улыбки произнес Петровский. — А я и не знал, что у меня такой толковый советник. Скажите ему, что оформите акции в доверительное пользование компании «Вымпел» в течение следующего месяца. У них могут возникнуть трудности.

— Какие трудности? — не понял Глеб Моисеевич.

— У них будут сложности с налоговой полицией, — пояснил Петровский.

Жуковский закусил губу, чтобы не рассмеяться, затем поднялся:

— Где данные по вашей компании в Литве? Я завтра все переведу. Надеюсь, что ваш представитель прилетит также быстро, как и вы?

— Вот здесь все указано, — протянул гостю бумагу Святослав Олегович. — Тут же и номер моего мобильного телефона. Представитель из Литвы прилетит завтра днем. И еще одна просьба. О нашем разговоре никто не должен знать. Ни один человек.

— И ваш советник? — усмехнулся Глеб Моисеевич.

— И он тоже, — спокойно ответил Петровский, вставая. — Между прочим, он не так плох, как вы о нем думаете. Он все равно перевел бы нам эти акции, — Святослав Олегович решил не раскрывать до конца своих карт. — Мой советник очень надежный и точный партнер.

— Вам виднее, — весело отозвался Жуковский. — Вы сами выбираете, с кем вам работать. До свидания. — И он направился к двери. Уже выходя, добавил: — В конечном итоге вы сделали правильный выбор. Все эти чиновники скоро уйдут, на их место придут совсем другие люди. Все в нашем мире меняется. Неизменными остаются только материальные ценности. По моим расчетам, вы получите никак не меньше тридцати шести миллионов долларов. Я не знаю, сумеете ли вы оставить все эти деньги себе или должны будете отдать часть их другим, но в любом случае это одна из самых больших взяток, какие я давал кому-либо в мире.

Петровский вспомнил, как его успокаивал Бронштейн.

— Не нужно считать деньги в чужом кармане, — демагогически посоветовал он. — Вам остается тридцать девять процентов акций. Это почти сто двадцать миллионов долларов.

Чтобы спасти такие деньги, вас просят поделиться. Разве не логично, что вы должны это делать?

— Возможно, — согласился Жуковский, —хотя я лично предпочел бы ничего вам не давать. Но это как раз тот случай, когда жадность может погубить все дело. Я думаю, мы договорились. Вот моя карточка с личным мобильным телефоном. Звоните в любое время. До свидания.

Глеб Моисеевич протянул карточку и вышел за дверь. Петровский посмотрел в глазок. У лифта стояло двое молодых людей, очевидно телохранители приехавшего олигарха. До конца они не доверяли друг другу. Святослав Олегович осторожно отошел от двери и сел на стул. Посмотрел на карточку. "Пусть Бронштейн работает, а потом посмотрим, каким будет его гонорар", — радостно подумал он.

Раздевшись, Святослав Олегович принял душ и лег спать, предварительно попросив портье разбудить его утром в шесть тридцать. В половине седьмого зазвонил телефон. Петровский побрился, оделся, позавтракал и выехал в аэропорт. Когда самолет взлетел над Хитроу, он подумал, что поступает нечестно по отношению к своей семье. У него было такое чувство, будто он изменил жене. "Приеду к ним, как только вырвусь", — твердо решил Святослав Олегович.

К вечеру он был в Москве — сказалась разница в три часа между ней и Лондоном. Петровский приехал в офис и с удовольствием узнал, что Леонид Исаакович уже вылетел в Нижнебайкальск. Теперь нужно было ждать оттуда вестей. Весь вечер у него было хорошее настроение. Он даже позволил себе пошутить с Инной, своим секретарем. Леонид Исаакович заболел типичным "синдромом профессионала", считая, что может выторговать себе лишние шесть миллионов долларов за свою работу. Значит, нужно поставить его на место. И Петровский позвонил по телефону правительственной связи руководителю налоговой полиции.

Сначала они долго говорили об общих знакомых и о встречах в теннисном клубе. Ни Святослав Олегович, ни его собеседник не умели играть в теннис, но клуб посещали достаточно регулярно. При прежнем президенте карьеру можно было сделать, появляясь в теннисном клубе даже просто в качестве зрителей. После интенсивных тренировок и соревнований следовали совместные процедуры в сауне обильные возлияния, для которых совсем не обязательно было иметь статус чемпиона. При новом президенте в теннис стали играть не так активно, но общие посиделки в сауне и в ресторанах остались неотъемлемой властью их жизни.

— У меня к тебе большая просьба, — сказал Петровский. — Даже две просьбы. Мне нужна реальная картина по Нижнебайкалькому комбинату.

— Это не проблема, — усмехнулся главный налоговый полицейский. — Там недавно убили директора и теперь проводят комплексную проверку с участием ФСБ, прокуратуры, нашей службы и Минфина. У тебя будут все необходимые данные. Что еще? Какая вторая просьба?

— В Москве появилась новая компания "Вымпел", — сообщил Петровский. — Я не знаю, чем они занимаются, но, по-моему, у них есть проблемы с вашей службой. Мне лично так кажется.

— Тебе кажется или уже есть? Я не совсем понял. Нужно, чтобы их не было?

— Нужно, чтобы они были, — уточнил Петровский. — По-моему, никто не имеет права нарушать закон.

— Значит, у них будут проблемы, — хохотнул его собеседник, — можешь не беспокоиться. У них будут большие проблемы.

— Но без перебора, — попросил Святослав Олегович, — не нужно пережимать.

— Сделаем.

— Спасибо. Я твой должник.

— Перестань. Мой сын до сих пор не верит, что ты подарил ему такие часы. Говорит, что таких в мире только несколько штук. Зачем ты делаешь парню такие дорогие подарки? Ему только двадцать лет. Он потом на отца смотреть не захочет.