Владимир Гоник - Свет на исходе дня

- Входи, входи, - позвала она, сбросила туфли и босая легко пошла по чистому, гладкому дощатому полу, оставляя узкие мокрые следы.

Он шагнул и остановился.

- Сейчас печь разожгу, - сказала она, посмотрела на него и впервые улыбнулась. - Я не съем тебя, проходи, садись...

Вскоре горела печь, треск поленьев сливался с шумом дождя. Митя сидел скованно, как будто вконец окоченел.

- Раздевайся, - сказала она. - Обсохни.

Он неловко стянул мокрую рубаху и застыл.

- Снимай, снимай, - сказала она, забирая рубаху и вешая перед печью.

Митя снял штаны и остался в трусах. Она повесила штаны и улыбнулась.

- Стесняешься? - Дарья подошла к кровати и отвернула край одеяла. Ложись. Накройся и разденься.

Он сделал, как она сказала. Его одежда висела на бечевке перед печью, капли с раздельным, внятным стуком падали на пол.

Вскоре воздух прогрелся, в комнате стало тепло. Хозяйка гремела кастрюлями на кухне. Митя робко осмотрелся: такой чистоты в доме он не знал; в горнице даже пахло опрятно - чистыми, мытыми полами, свежим глаженым бельем... Славно попасть в такой дом, а в непогоду - вдвойне: приветливо, укромно... Потрескивала печь, дождь застил свет и прибавлял горнице уюта. Было в ней что-то спокойное, ласковое, как в хозяйке.

- Согрелся? - спросила она, внося дымящуюся тарелку.

Он кивнул, принимая тарелку щей и ложку, хозяйка, как больному, поставила у него за спиной подушку, чтобы он мог есть сидя.

- Наелся? - спросила она, когда он съел щи и мясо.

Он снова молча кивнул, она забрала у него тарелку и села рядом. Было слышно, как по двору бродит дождь. Волосы Дарьи пахли сеном, Митя замер и сидел скованно, опустив лицо.

- Тебе сколько лет? - спросила она.

- Шестнадцать... - ответил он едва слышно.

- Похож на отца, - сказала она, а он был так оглушен, что не услышал ее слов.

В тот день Варвара долго ждала Митю. Уже прошли все сроки, она не знала, что думать. Миновали сумерки, настал вечер, непроницаемо слились озеро, луга и лес. Варвара чутко прислушивалась к деревенским звукам. Какая-то тревога, смутное предчувствие гложили ее, а Сима и вовсе вела себя непонятно, то и дело поднималась с пола и направлялась к двери, как будто что-то знала, как будто ей известно было, куда идти и где искать, не удерживай ее Варвара, подалась бы Бог знает куда.

- Пошли, - сказала Варвара сестре, когда ждать стало невмоготу.

Дождь уже стих, но было холодно и сыро. Они шли по деревне, стучась в каждый дом.

- Митю моего не видели? - спрашивала Варвара, а Сима неподвижно стояла в стороне.

Но никто Митю не видел. Уже отчаяние копилось в груди, подступало к горлу и рвалось наружу, когда встретилась им Катя.

- Его Дарья из Выселок к себе повела, дождь шел, - сказала девушка простодушно.

Что-то оборвалось в Варваре, она едва не опустилась на землю.

- Мы-ы-тя? - вопросительно промычала Сима - единственное слово, которое научилась говорить.

- Нет твоего Мити, - ответила ей Варвара, горько плача.

- Мы-ы-тя!.. - настойчиво требовала Сима в непонятливом, тупом упрямстве.

В поздний сырой вечер сестры шли по разбухшей дороге. После дождя в лесу было тихо. Варвара часто останавливалась, прислушиваясь, не слышно ли голоса, и только по чмоканью грязи под босыми ногами сестры узнавала, что она в лесу не одна.

Иногда по вершинам деревьев пробегал ветер, и тогда лесной шум, как гул поезда, катился над головой.

Дорога вывела их на околицу Выселок. Темные дома таились среди деревьев и робко жались друг к другу; Выселки молчали, как будто притихли и ждали, что будет.

Сестры вошли во двор. Дом смотрел в кромешную ночь слепыми окнами, в темноте мерно и оглушительно падали в бочку с водой срывающиеся с крыши капли. И едва сестры приблизились к окну, как створка распахнулась и в черном проеме появилась Дарья.

- Пришли? - спросила она просто, точно встреча была назначена. Тихо, спит он.

Она была в белой рубашке, голые руки лежали на подоконнике.

- Отпусти его, - плача, попросила Варвара.

- Отпущу, - тихо и покладисто согласилась Дарья. - Я ведь твоя должница, Варя, вот и отдаю должок.

Она исчезла, и сразу в глубине комнаты послышался ее тихий голос:

- Митенька, мама пришла, одевайся, голубчик...

Послышались шорохи, тихая возня и ласковый приглушенный голос Дарьи:

- Надевай, сухое уже... Так... штанишки... рубашечку...

Варвара уткнула лицо в ладони и глухо зарыдала.

Дверь отворилась, на крыльцо нескладно вышел сонный Митя.

- Получи, Варя, мужичка в готовом виде, - насмешливо сказала Дарья из окна.

- Мы-ы-тя! - замычала радостно Сима и засмеялась счастливо. Мы-ы-тя! Мы-ы-тя! - ликовала она, а Варвара всхлипывала и стонала, как от боли.

Митя не знал, в чем его мать должница перед Дарьей. Но Варвара знала...

Когда-то увела она, что называется из-под венца, жениха у Дарьи. Увести увела, но не удержала, он канул однажды, как в воду, - по сей день.

Два дня Митя молчал, словно немой, подурнел, почернел лицом, два дня никуда не выходил, а когда Варвара по привычке вздумала его отчитать, сказал хмуро и твердо:

- Отвяжись.

Она едва не задохнулась от злости:

- Что?!

Но он не оробел, не потерялся, как прежде, а с той же хмуростью и твердостью сказал:

- Замолчи.

Она поняла: что-то переменилось.

Шла в нем скрытая напряженная работа, а потом вдруг он, как будто решился на что-то, встал и пошел к двери.

- Ты куда? - спросила Варвара. Он не ответил, она стала на его пути. - Куда?

Он сказал непреклонно:

- Отойди.

До нее одним ударом, одним острым уколом дошло: как было, не будет, вся их жизнь теперь переломится.

Митя не раз и не два уходил по известной дороге, петлял и слонялся вокруг Выселок, - две деревни насмешничали: "Была у Варвары одна полоумная, теперь двое..."

Он весь высох, тосковал отчаянно, Варвара боялась, не заболел бы... Хоть сама иди к Дарье, проси угомонить мальчишку. Полной мерой отдавала ей Дарья долг.

В один из дней Митя снова направился в Выселки. Он дошел до обычного предела, но не свернул, не побрел потерянно в сторону. Напряженный от борьбы страха и решимости, он шел к знакомому дому. Он шел бледный и оцепенелый, - повернуть бы, убежать, - но он уже переступил себя, взнуздал на первый взрослый поступок - и скованно шел с холодом в груди.

Он приблизился к дому, взошел на крыльцо - дверь открылась. На грани полумрака и света стояла Дарья.

- Ты куда? - спросила она легко и улыбчиво, как будто на мгновение оторвалась от приятного занятия. Он остановился и молчал. - Куда, Митенька?

Он молчал, губы его вздрагивали.

- К тебе, - сказал он хрипло и кашлянул, стараясь очистить осипший от волнения голос.

- Ко-о мне? - живо пропела она и глянула на него с веселым удивлением. - А что это ты, дружок, мне "ты" говоришь? Я ведь постарше тебя, а?