Лариса Соболева - Дневник чужой жены

– Я давно тебя простила, – сказала она с дежурной улыбкой и тоном, который не дает никаких надежд.

– Ты правду говоришь? – несколько оживился он.

Да нет, он не просто оживился, он обрадовался. Чему же? Прощению? Тогда Глеб ошибается, думая, что Нина вместе с прощением падет перед ним ниц.

– Господи, ну конечно, правду, – нарочито бодро зачирикала она. – В конце концов прошло два года, за это время многое изменилось. У меня собственное дело, я пользуюсь популярностью, как кинозвезда. А знаешь, кто помог мне открыть ресторанчик? Мой… друг. (Здорово придумала!) Да, друг. Кажется, сейчас именно так говорят: мой друг. Он старше меня на пятнадцать лет, умный, богатый, красивый, щедрый, высокий… (не переборщила?). Так вот он дал денег… триста тысяч… (Маловато.) Или триста пятьдесят… точно уже не помню. (Эх, надо было сразу миллион загнуть.) Остальные я добавила свои, вырученные от продажи дома. Он говорит, что женщине в наше время необходимо иметь материальную независимость. Правда же, он прав?.. Ты не слушаешь?

Глеб действительно смотрел сквозь Нину, но на вопрос ответил:

– Нет, почему же… я слушаю. Значит, ты собираешься замуж?

– Замуж? – глупо рассмеялась она и возненавидела себя за идиотский смех. – Нет, не собираюсь… вернее, собираюсь, но не сейчас. Позже. Я не предложила тебе выпить, извини. Что будешь пить?

– Водку.

Нина вспорхнула со стула, как колибри с цветка, и вылетела из кабинета. Сразу за дверью схватилась ладонями за щеки. Ладони были холодные, а щеки пылали. «Зачем он пришел? – проносилось в ее головке, когда собирала на поднос дорогую водку (пусть знает, что она богатая), томатный сок, тоник, стаканы, рюмки. – Забыла, чем он закусывает водку? Лимоном или огурцом? И то и другое положу. Что ему нужно от меня? А, какая разница? Он ничего не получит, кроме насмешек».

Схватив поднос, Нина вылетела из кухни, где поварихи заканчивали мыть плиты и собирались домой. Но вернулась. Положила еще шесть корзиночек с чудесными закусками. Схватив поднос, поскакала в кабинет, уже как антилопа. У двери выпрямила спину, вошла спокойно, как спартанец перед смертельной битвой.

Глеб все так же, не меняя позы, сидел на стуле. Пожалуй, слишком сгорбился, что совсем не вязалось с ним. Он всегда уверенный, самодостаточный, занимался спортом – альпинизмом и горными лыжами, следовательно, подтянут. Не пьет, иногда курит. А сегодня сгорбился и попросил водки. Не коньяку, не виски, не какой-нибудь экзотической текилы, а снизошел до водки. Наверное, он обанкротился. Вот было бы славно. Нина поставила поднос на стол и любезно предложила:

– Сделать «кровавую Мэри»?

– Нет.

Он налил водки в стакан, а не в рюмку, примерно половину! Выпил залпом и не закусил ни лимоном, ни огурцом. Только сейчас Нина подумала, как пошло выглядит соленый огурец на тарелке рядом с ломтиками лимона. Не прикоснулся к ее фирменным корзиночкам! Ах, корзиночки! Каждую можно сразу отправить в рот и проглотить заодно собственный язык. Все вечерние клиенты обязательно заказывают корзиночки с деликатесами. Тесто просто тает во рту, начинка самая изысканная – креветки в соусе, семга с измельченными оливками, говяжий язык с зеленым горошком, а все это венчает крем, приготовленный из взбитого майонеза с добавками из зелени, специй, лимонного сока. Есть и другие начинки – паштеты, салаты, дело не в этом. Глеб не стал закусывать божественными корзиночками примитивную водку! Одним словом, зажрался! И вдруг он сказал такое, отчего ее обдало кипятком:

– Знаешь, Нинка, я… рогоносец. (Какое приятное откровение!) Больше всего на свете боялся рогов, теперь их у меня в избытке, представляешь?

– Так ты явился ко мне зализывать раны? – усмехнулась она, плохо скрывая торжество. – Должна сказать, ты выбрал неудачный объект. Я не умею утешать.

– Да нет, я не раны пришел зализывать… Мне не к кому пойти.

– Но ты пришел почему-то ко мне! – В нагрузку к рогам хотелось влепить ему пощечину. Но она не опустилась до уровня скандалистки. Зачем же? Есть слова. Есть и тон: нежно-ласковый, это посильнее рукоприкладства. – Прекрасно! От любимой жены, наставившей тебе рога, ты пришел к бывшей любовнице, которую вышвырнул из своего дома. Нет-нет, не надо взваливать на меня свои рога. Я их не приму, потому что уже была в роли рогоносительницы, ограничусь лишь сочувствием.

– Нина… – застонал Глеб. – Ты говорила, что простила меня.

– Но не до такой же степени, чтобы принять тебя на грудь.

– Я не все рассказал.

– Что еще? Твоя облезлая кошка обокрала тебя и сбежала с любовником? – не смогла удержаться от язвительности Нина.

– Хуже, – выговорил он и опустил голову. – Нина, случилось страшное… Не знаю, как сказать… Она… убита. Ее кто-то убил сегодня…

Нина сначала не поняла смысла чудовищных слов, произнесенных Глебом, потому без всякой язвительности едва слышно произнесла:

– Что-что? Что ты сказал?!

– Ее убили. Ее убили в нашей спальне…

Наверное, она молчала минут десять, а может, и все полчаса. Глеб тоже не произносил ни звука, а налил водки и выпил, снова не закусывая. Так и сидели оба – молчком. В коридоре кто-то позвал Нину, она вышла. Это была повариха, уходившая последней:

– Нина Александровна, закройтесь. В кафе уже никого нет.

Нина проводила ее к парадному входу, тщательно заперла двери, подключила сигнализацию и вернулась к Глебу. Нет, у нее в голове не укладывалось: Валька изменяла Глебу, а ее кто-то убил? Белиберда какая-то!

– Ты застал ее на месте преступления? – подходя к столу, осторожно спросила она, так как в душу закрались некоторые подозрения.

– Нет, – покачал он головой. – Я задержался на работе… ты же теперь бизнесмен, знаешь, сколько накапливается работы. А приехал домой после десяти. Дверь дома была открыта, в гостиной горел свет… Я поднялся в спальню… Там и увидел… ее мертвой…

– Но откуда ты знаешь, что она… тебе изменяла?

– Она там не одна. – Глеб налил еще водки, выпил.

– Что значит – не одна? – вытаращила глаза Нина.

– Там мой друг… я думал, что он мне друг.

– А с ним что? Надеюсь, он жив?

Глеб отрицательно качнул головой. Нина снова надолго задумалась. Как это все понимать? Если это шутка, то глупая, если правда, то неправдоподобная. А не Глеб ли укокошил изменницу? Вот это номер! Грохнул Вальку с любовником и примчался к Нине! Он что, дурак? Разве способен Глеб поменять роскошную жизнь на колючую проволоку? Никогда. А впрочем, в такой момент человек не соображает, что творит. Нине тоже хотелось его убить, когда он бросил ее, но пистолет не на что было купить. Все равно не верилось ни в то, что Валька убита, ни в то, что это сделал Глеб. Нина спросила: