Лариса Соболева - Два гения и одно злодейство

– Мои доверенные лица, зная, что я владею лишь русским, кажется, надувают меня. То есть ведут переговоры, соблюдая интересы противоположной стороны и свои. Помогите мне разоблачить их.

Нет проблем! Лина прослушивала переговоры по параллельным телефонам, выяснила, что два его работника получали приличное вознаграждение от иностранцев при покупке товаров напрямую. Разразился скандал, менеджеров вышвырнули на улицу, а Лина укрепила свое положение.

Поездка в Париж, где Платон Маркович покупал автомашины «Рено» и «Пежо», окончательно убедила Лину взять от жизни все, что положено. В то время к русским нуворишам в Париже относились, как к арабским шейхам начала двадцатого столетия. Русские приезжали тратить деньги и тратили с размахом. Лина видела, придя в магазин за подарком для подруги из музея, как появилась русская бабища и оставила в магазине сумму в сто тысяч франков. Судя по всему, уже не раз оставляла, со стороны продавцов отношение к ней было подобострастное. А сама-то ничего собой не представляла, с лицом, словно терка, с жутким выговором поселянки затерянной глубинки. В отеле Лина долго изучала себя в зеркале со всех сторон. «Разве я хуже? – думала. – Надо только найти того, кто оплатит мои нужды». На кого же положить глаз? Знакома была лишь с двумя богачами: мужем подруги и Платоном Марковичем. Первый отпадал, не из чувства благодарности к подруге, а потому, что его капитал не соответствовал уровню потребностей Лины. Платон Маркович? На тридцать два года старше, смотрел на нее далеко не по-отечески, осталось дать повод и развить отношения.

Лина поставила цель лечь с ним в постель здесь же, в Париже, где атмосфера располагает к флирту. Теперь не убирала пугливо руку, когда он брал ее, сама предлагала потанцевать в ресторане и льнула к нему. Настал ответственный момент, которого жутко боялась, а он был потрясен, потому что лишил ее девственности. Как! В двадцать шесть лет и девственница?! Да, берегла себя для мужчины своей мечты – легко внушила ему Лина. И разгорелся в Париже роман, вместо десяти дней провели там месяц. Секс не понравился ей, более того, противно было, а что делать? Других кандидатов дожидаться – так и жизнь пройдет. Он же балдел от ее невинности и наивности, оплачивал все ее потребности.

Вернулись в Россию. Снова коммуналка, а там пьянь, драки. Можно было раскрутить Платона на отдельную квартирку, а что потом? Возьмет Платоша и помрет. Какой еще дурак будет так щедр? Лина взяла его в оборот: не могу жить без тебя, ревную к жене-старушке, умру, если не будешь со мной. У него в мозгах что-то там сдвинулось, он объявил жене о разводе. Та за сердце – хвать, разве легко такое пережить на склоне лет? Но Платоша не купился на дешевые фокусы жены, развелся, женился на Лине. Одновременно закончилась перестройка особняка; его бывшая супруга переехала в хорошую квартиру. Лина вошла в особняк законной хозяйкой и поняла, что терпела секс не напрасно. Со вкусом обставила триста квадратных метров жилой площади, как вдруг… умирает бывшая супруга! Платон впал в депрессию, мол, моя вина в том. Лина и тут смогла его переубедить:

– Ты не виноват. Каждый человек имеет право на счастье, и никто не должен отнимать его, даже жена. Если у тебя появится другая, я уйду в сторону. Это честно.

На самом деле Лина негодовала: подохла специально, чтоб вбить клин между молодой женой и Платоном. Только ничего у нее не вышло. Но вот примчался Марк из-за границы, где изучал экономику, о переменах в семье не знал. Стоило Лине увидеть его, поняла, что возникнут проблемы…

…Лине показалось, что отец и сын слишком долго молчали после скупого рассказа Платона Марковича, который свелся к тому, что новая жена ангел во плоти, не меньше. Она выглянула из-за угла, сверху их было хорошо видно.

– Понятно, – сказал Марк, – все-таки секретарша. Банально. Слушай, а ты не задумывался, почему среди пожилых мужчин, женившихся на молоденьких, нет бедняков? А? Ты подумай, тема хорошая для размышлений.

И снова молчали. Молчали и тогда, когда в гостиную вернулась Лина, предложила выпить чая. Марк внимательно изучал юную мачеху, но придраться к его взгляду было невозможно, в нем не читалось ни ненависти, ни наглости, лишь любопытство. Но и этого было достаточно, чтобы внести в атмосферу чаепития элемент неловкости.

– Когда уедешь? – спросил отец. – Ты ведь не прошел стажировку?

– Не уеду, папа, – усмехнулся Марк. – Я буду рядом с единственным родителем как твой единственный отпрыск. А то кто знает, вдруг ты случайно свалишься с лестницы или выпьешь чай и упадешь замертво, а я опять не успею приехать. У тебя ведь критический возраст, надо беречься.

Лина вспыхнула, покрылся пятнами и отец, ведь намек прозвучал однозначно: берегись, папа, она тебя в могилу сведет, как свела мать. Марк удалился к себе. Нет, он не сопел над фотографиями, которые перебирал полночи, а думал. Смерть матери вызвала не только боль, обиду за нее. А как еще он мог отнестись к браку отца и Лины? Ну, замысел мачехи раскусил сразу, а отец в его глазах выглядел кретином. Этот союз в буквальном смысле брак, результатом которого явилась смерть. Нельзя же переступать через трупы, достигая пресловутого права на счастье! Марк решил с молодоженами не церемониться:

– Ты, папа, не был рогоносцем? Так будешь.

Платон Маркович очутился меж двух огней. Здесь единственный сын, там – молодая жена – луч света в темном царстве бизнеса, оба не выносили друг друга, как ему казалось. Чтобы задобрить сына, назначил его директором предприятий, сам же полностью занялся связями и снабжением, надолго отлучался. Марк был хорошо воспитан, откровенной неприязни к Лине не проявлял. Но называл во всеуслышание дом «святым семейством», а ее «маманей», подчеркнуто вежливо и холодно говорил с ней, а когда отец уезжал, приводил сразу двух шлюх, и начинался разгул в его комнате. Оттуда доносились стоны, крики на весь дом, а Лина не могла уснуть. Откуда ей было знать, что Марк пил пиво и резался в карты с девицами? И вообще, он чистоплюй, по его мнению, лямур де труа – это пошло. А когда приходил среди ночи один, включал магнитофон с записями тех же звуков. Однажды Лина высказала ему претензии:

– Нельзя ли потише резвиться по ночам? Уснуть невозможно.

– Маманя, разве ты не знаешь, что во время хорошего секса крик восторга рвется наружу? – ответил он без тени шутливости. – Впрочем, твоих криков я никогда не слышал. А вы с папой занимаетесь сексом? Или у вас чисто платоническая страсть?

Он попал в точку. Дело в том, что ее не просто раздражали крики, они волновали. Она попыталась обмануть не только себя, но и природу. Ласки пожилого мужа не приносили радости, а перед глазами мелькал красивый молодой самец, не стеснявшийся появиться перед «маманей» в трусах. Голодный блеск в глазах заметил и Марк, выжидал, продолжая «оргии» по ночам.