Николай Стародымов - Тринадцатый сын Сатаны

Делать нечего.

Валентин нехотя выбрался из кабины. Зашел сзади. Подручный шефа, громко кряхтя, уже вытащил и теперь волок по траве длинный тяжелый сверток.

— Давай, впрягайся.

Только подхватив волочащийся конец куля, он понял, что именно они несут.

— Это что? — с ужасом спросил парень, едва не уронив страшную ношу.

— Какая тебе разница, шайтан твою душу? — рявкнул Каландар. — Сказали нести, ну и неси себе!

От него, запыхавшегося, густо распространялся запах алкоголя. Валентину стало дурно. Страшно. И от этого как-то сразу, вдруг наступила апатия. Охватило жуткое желание: чтобы это только скорее кончилось. Только бы скорее!.. А потом в машину, да быстрее отсюда — и тогда все пройдет как страшный сон.

Они вдвоем быстро доволокли ношу до моста. Здесь, на открытом месте, деревья не заслоняли узкий серпик месяца, было чуть светлее и Валентин уже лучше увидел, что тело мертвого человека небрежно завернуто в плотную материю, края которой грубо прихвачены широкими стежками. В том месте, где, судя по обозначающемуся телу, находились ноги, сверток туго перехватывался веревкой, на которой тяжело болталась небольшая гиря.

Жуть!

Сейчас сверток бухнется в воду, чугун равнодушно утянет его на дно и человек будет долго еще стоять, покачиваясь под порывами течения, постепенно разлагаясь, а его будут объедать рыбы, раки и кто там еще обитает в воде, для которых этот бывший носитель разума будет лишь большим куском дармовой протоплазмы. А на земле родные даже знать не будут, где искать его, куда хоть букетик принести на могилку…

Напарник, поднатужившись, взвалил свой конец трупа на перила.

— Давай быстрее, не возись, сбрасывай! — отдуваясь, приказал он.

Материя от этого движения натянулась, нитки на шве лопнули и разошлись и в прорехе показалась белая, словно светящаяся в лунном свете, босая человеческая ступня. Маленькая, явно женская, даже, скорее, девичья. Испуганный зрелищем Валентин, увидев ее, уже хотел быстрее толкнуть тело туда, вниз, в монотонно гудящий поток, как вдруг…

В темноте что-то остро и тонко блеснуло. Знакомо блеснуло. Парень, забыв о страхе, схватил высунувшуюся наружу холодную ногу. Так и есть. Левую лодыжку плотно охватывала тонкая цепочка, замкнутая крохотным замочком. Она тускло блестела — и Валентин знал почему. Она была тщательно сделана из тонкой серебряной проволоки. Моток ее в детдом невесть откуда приволок кто-то из ребят и у девочек тут же пошла мода на такие вот цепочки с замочками.

В мешке лежала кто-то из девчат их детдома!

— Ну чего ты тянешь? — яростно прошипел напарник. — Толкай ее скорее!

Ничего не отвечая, Валентин отпустил ногу и изо всех сил рванул материю там, где обозначилась голова. В лунном свете показалось девичье лицо с неестественно широко распахнутыми глазами.

Это и в самом деле была девушка из их детдома. Валентин ее хорошо знал. Потому что это была Женька. Его сестренка. Единственное родное существо на всем белом свете. Женька, ради которой он вообще сейчас здесь находился.

Валентин отшатнулся. Потерявшее опору тело, громко лязгнув по перилам гирей, полетело вниз. Всплеск от его падения почти не был слышен.

— Порядок, — удовлетворенно констатировал Каландар. — Теперь давай обратно. И аккуратненько…

Именно в тот вечер, через полчаса после происшедшего, Валентин впервые в полной мере ощутил, насколько сладостна месть.

Каландар сначала застонал, и только после этого открыл глаза. Он висел, подвешенный к дереву за выкрученные за спину руки. Рядом стоял Валентин, терпеливо дожидаясь, пока Каландар очухается после удара по голове.

— Ты что? — простонал подвешенный. — За что?

— Рассказывай, кто и за что убил эту девушку, — тихо проговорил Валентин.

Сказал-то тихо, а самому хотелось кричать, биться о землю и хлестать, хлестать, хлестать этого беспомощно висящего человека, хлестать чем попало… Хотелось разжечь под ним костер и наблюдать, как он будет поджариваться над огнем. Хотелось поставить его ногами в муравейник, привязать к дереву и наблюдать, как крохотные лесные санитары будут яростно глодать это ненавистное тело, которое будет от этого долго и мученически расставаться в жизнью. Хотелось взять нож и резать, кромсать его тело, наблюдая, как с каждой каплей крови тот будет терять силы и постепенно умирать, и будет знать, что умирает и от этого муки его стали бы страшнее…

— Отпусти, — с трудом выговорил, преодолевая боль в голове, Каландар. — Больно…

— Сейчас будет еще больнее, — сообщил мучитель.

Каландар ощутил, что низ его тела пронзила жуткая вибрирующая боль. Глаза готовы были выпрыгнуть из орбит. Он взвыл, задергался на вывернутых суставах.

— Это только разминка, — сообщил Валентин. — Будет хуже. Так рассказывай!

— Все расскажу! — от страха, что боль может повториться, он говорил торопливо, захлебываясь, давясь словами. — Все расскажу. Только больше не надо… И руки отпусти…

— Ладно, — легко согласился парень. — Только напомню тебе для профилактики…

— Не надо! — взвыл Каландар.

И вновь тело пронзила вспышка боли.

Потом он опустился на землю. И тут же судорожно засучил ногами, пытаясь отползти к стволу дерева. За ним тянулись два провода.

Значит, этот шайтан подсоединил к его причинному месту аккумулятор и включает тумблер.

— Что тебе нужно узнать? — испытать еще раз подобное ему никак не хотелось.

— Я же тебе ясно сказал. Расскажи, кто и за что убил… Убил эту девушку.

— Так ты что, ее знал? — наконец догадался, что произошло, Каландар.

— Я тебя последний раз спрашиваю: за что? — Валентин обсуждать этот вопрос не хотел.

— Я тебе расскажу, все расскажу, — покосился на его руки бандит. — Только током больше не надо…

— Ладно током больше не буду, — согласился его мучитель. — Рассказывай!

…История поражала своим цинизмом.

Некая фирма, именуемая «Плутон-Евро-тур», впоследствии перебравшаяся в первопрестольную, помимо остальных своих легальных и незаконных функций, занималась, в частности, поставкой русских девушек в публичные дома, притоны и в гаремы Запада и Востока. Причем, дело было поставлено широко. Если даже в солидных Штатах пошла мода на русских жен и русских проституток, то что тут говорить про какую-нибудь «банановую», «кокосовую» или другую экзотическую республику или островное королевство, где на женщин с белой кожей спрос попросту болезненный?.. Проблема заключалась лишь в том, что ехать в бордели Европы желающих хватает, особенно таких было много сначала, на первой волне, когда наши искательницы приключений и толстых кошельков не представляли, с какими проблемами они столкнутся. Ну а как насчет какого-нибудь, скажем, Брунея, Заира или чего-то подобного?