Николай Стародымов - Тринадцатый сын Сатаны

— Все очень просто, — начал объяснять Валентин. — Вот смотрите. Из этого огромного числа планеток только очень немногие носят имена: Церера, Паллада, Веста, группы астероидов, называемые Троянцы и Греки… Остальные в каталогах значатся только по номерам. Помните, если вы, конечно, читали, Маленький принц из Сент-Экзюпери тоже был родом с такой планеты, которая имела какой-то порядковый номер… В последнее время в мире стали практиковать присваивать им имена наиболее выдающихся представителей человечества, например, астероиду номер 995 было присвоено имя известного русского астронома Павла Штернберга, номеру 1671 — Чайка, в честь Терешковой, а еще какому-то, не помню номер — Владимира Высоцкого… При этом сложилась практика, что астероидам с нормальными орбитами присваиваются женские имена, а тем, которые имеют какие-то отклонения от нормы — мужские… Так вот, Евгений Алексеевич, я подхожу к сути моего предложения. Сейчас ситуация такова, что в принципе можно присваивать этим крутящимся в небе камням имя любого человека. Понимаете? Любого. Частично это уже используется, в мире существует специальная служба, занимающаяся этим делом. Россия здесь тоже не отстает. Например, в парке Горького, в аттракционе, который устроил в летавшем в космос «Буране» Герман Титов (космонавт Земли номер два, а не нынешний спортсмен), можно вытащить счастливый билетик и назвать один из астероидов именем себя или любимой женщины. Но ведь это только так, разовая акция…

Вот теперь Евгений Алексеевич и в самом деле чувствовал себя заинтригованным по-настоящему.

— И в чем же конкретно состоит ваша идея? — уже искренне, без дежурной вежливости, спросил он.

— Пройдемте! — Валентин жестом указал в сторону изогнутой спиралью лестницы, ведущей на второй уровень Планетария. — Идея моя состоит вот в чем. Надо поставить дело присвоения имен собственных этим астероидам на настоящую коммерческую основу. — Теперь главное заключалось в том, чтобы увлеченная идеей жертва не обратила внимание, что по лестнице они поднимаются только вдвоем, что телохранители остались внизу, за широкой прозрачной стеной, которая закрыта щитами с рекламой, а потому надо говорить, говорить… — Вы только представьте, сколько «новых русских», которые имеют деньги, согласились бы увековечить свое имя на небе!.. Известен случай, когда не так давно один наш богач, чтобы добиться внимания какой-то «мисски», устроил на Майорке фейерверк из долларовых купюр. Я думаю, что если бы он в ее честь купил имя для планеты, пусть и малой, и вручил бы ей об этом сертификат… Помните, как у Пугачевой: «за это можно все отдать…» Прошу вас…

Они вошли в темноту смотрового зала Планетария. По темному куполу медленно плыли звезды. В центре помещения таинственно мерцал и едва заметно поворачивался Большой аппарат, похожий на какую-нибудь таинственную межпланетную станцию. Неприятный гнусавый голос что-то рассказывал о строении мирозданья.

Пришедшие осторожно, стараясь не шуметь, опустились в крайние кресла. Здесь было жарко и поэтому директор туристической фирмы расстегнул и распахнул свое пальто. И продолжал внимательно слушать. Идея его и в самом деле захватила.

— Вы смотрите, смотрите, — зашептал на ухо Евгению Алексеевичу Валентин, обращая внимание собеседника на густую россыпь точек, перечеркивающую купол. — Вот он, этот астероидный пояс… Вы только представьте себе вот этот зал, и прямо здесь проходит аукцион по продаже имен любому из астероидов. На выбор: по весу, по объему, по альбедо, то есть по отражающей способности… Рекламу сделать поярче, на радио, на телевидении, в газетах… «Купи себе звезду!».. Звучит?

Предложи Валентин такую авантюру тому же Ваське Ряднову или Барабасу — рассмеялись бы они и послали его по известному адресу. Однако Евгений Алексеевич — человек иного склада. Он был в восторге.

— И что для этого нужно сделать?

— Главное сейчас состояло только в том, чтобы вы увидели их, эти звезды, — непонятно ответил Валентин.

Евгений Алексеевич не успел отреагировать на то, что голос его искусителя резко изменился. Потому что Валентин вдруг резко и сильно, до упора, снизу вверх, в левое подреберье, вонзил в тело жертвы длинный, до остроты шила заточенный стальной пруток. Евгений Алексеевич, не успев сообразить, что произошло, захрипел, задергался, оползая с сиденья на задрапированный пол. Что же касается Валентина, то он после удара быстро поднялся и вышел из зала. В полукресле, где он сидел, остался белеть лишь кусочек бумаги, прикрепленный скотчем к подлокотнику.

Теперь, пока не начался переполох, нужно быстро уходить. Как говорится, «делать ноги». Благо, выход из Планетария с другой стороны, а не там, где находится вход.

Валентин быстро прошел по площадке, миновал дверь, сбежал по лестнице и оказался сбоку здания, вне видимости от стеклянного фасада, где должны были маячить телохранители. Он не пошел в сторону Садового кольца, мимо череды богов — символов планет Солнечной системы, стоящих вдоль дорожки. Валентин вместо этого повернул направо, обогнул постройки Планетария и вышел на относительно сухую тропинку, ведущую к пролому в заборе, которую проделали и потом оставили ремонтные рабочие. Пролез в дыру и оказался в одном из дальних уголков зоопарка. Здесь он уже дорожку знал хорошо. Даже если паника уже поднялась, даже если мордовороты уже мечутся повсюду, разыскивая его, теперь он вне их досягаемости.

Четвертое пророчество сбылось.

…Антон Валерьевич сам не знал, почему он обернулся. Просто что-то подтолкнуло.

От двери в его сторону направлялся Капелька. Значит, опять к телефону. Тоха почувствовал, как внутри у него что-то сжалось, как мгновенно вспотели ладони.

— Что случилось? — спросил он, выбравшись ему навстречу в проход.

— Вас к телефону, — подтвердил догадку своего шефа телохранитель.

— Кто?

— Мужчина какой-то, — четко и конкретно докладывал Капелька. — Не представился. Но сказал, что вышел на вас по поручению Жеки.

Что ж, Жека мужик серьезный, по пустякам выдергивать его с заседания не станет. Да и рекомендовать обращаться к нему кому не попадя не станет.

— Ясно. А чего ему надо?

— Не сказал.

Тоха решительно направился из зала.

— Да, — бросил он в трубку.

— Горе, горе, горе живущим! — послышался в трубке заунывный голос.

— Что?

— Да так, к слову… — теперь голос был уже вполне обыкновенный. — Ты ведь давно ищешь со мной контакт, Тоха. Правда же?

Антон Валерьевич не любил загадок. Да и кто, по большому счету, от них в восторге?

— А кто это? — недовольно поинтересовался он, со страхом ожидая ответ.

И услышал в ответ именно то, чего боялся и в то же время жаждал: