Филип Хоули - Клеймо

Все обернулись: ко входу в туннель подъехал вилочный погрузчик с шестиметровым кубом из плексигласа. Сбоку ящика гудел мощный генератор.

Когда погрузчик появился в свете портативного прожектора, Люк увидел комаров, роящихся в контейнере. Четыре обезьяны — источник крови для насекомых — лениво прыгали по веткам в мини-питомнике.

— Конечно, оборудование примитивнее, чем у твоего отца, зато не менее действенно, — с гордостью произнес генетик. — Через несколько месяцев наше предприятие в Китае по размножению моих комаров выйдет на мощность, достаточную для продаж на трех континентах. И заметь, при поддержке и с благословения твоего отца, который будет считать, что это его комары.

Не вписавшись в туннель, контейнер ударился о скалу. Громкий неожиданный звук взбесил обезьян.

Качински пришел в ярость:

— Эй, вы там! Полегче с загоном, идиоты! — Он повернулся к охраннику: — Вот неуклюжие кретины! Чуть не угробили мой пятилетний труд в этой дыре.

Погрузчик сдал назад и повернул немного вправо. Вслед за ним поднялось большое пыльное облако.

Спустя секунды из темноты туннеля, как призрак, появился Кальдерон в шахтерской каске. Свет галогенного прожектора, как копьем, пронзил ночную тьму. Заметив генетика, он крикнул азиату:

— Увозите его на корабль. Быстрее!

Качински посмотрел на сухогруз, затем на Меган с Люком.

— Очень жаль, что все так заканчивается… для вас. Прощайте.

Кальдерон подошел к пленникам. Наклонившись, схватил Люка одной рукой за шею и поднял на колени.

— Таракан, ты со мной.

Люк извернулся, пытаясь из последних сил освободиться от захвата. Кровь отхлынула от мозга, и он быстро провалился в черный вакуум.

— Моя мать боялась темноты, таракан. И всегда оставляла на ночь свет. — Кальдерон поцеловал большой палец и перечеркнул им сердце крест-накрест.

Глубоко внутри горы двое людей Кальдерона привязали Люка, Меган и священника по имени Джо к мощным деревянным подпоркам посередине пещеры. Пленники смотрели друг на друга, как вершины углов треугольника.

Куполообразная пещера была приспособлена под склад. Повсюду валялись перевернутые ящики и пустые поддоны — остатки спешно сворачиваемого эксперимента. Свет исходил от фонариков на шахтерских касках.

Иногда лучи попадали на священника, который, с тех пор как они все встретились в этой тюрьме, не вымолвил и слова. С каждым вздохом его плечи тяжело поднимались. Впалые глаза и пересохший рот говорили за себя: он давно не получал ни воды, ни пищи.

Туловище, запястья и лодыжки пленников жестко стягивала толстая нейлоновая веревка. Ладони были замотаны клейкой лентой так, что не пошевелить и пальцем. Каждые несколько минут, чтобы кончики пальцев совсем не онемели, Люк напрягал и расслаблял мышцы рук.

— Моя мать погибла во время нортриджского землетрясения, — начал Кальдерон. — Ее похоронило заживо.

Неспроста он не прикончил Люка в гостинице Рио-Дульсе. Тому была причина, и скоро все прояснится. Ждать, похоже, осталось недолго.

— Она погибла, как крыса под грудой камней, — продолжил гватемалец. — Никак не могу отделаться от мысли, что последние часы жизни ей пришлось провести в ужасе кромешной темноты.

План Кальдерона стал вырисовываться. Их протащили вдоль причала, бросили на ручную тележку и несколько сотен метров везли к горе. Затем начался ячеистый лабиринт пересекающихся туннелей.

Наконец они попали в длинный коридор к пещере, где их сейчас и держали. Туннель расширялся взрывами, и на стенах остались обожженные отметки. Деревянные подпорки и поперечные балки крепили свод.

На входе в туннель два человека Кальдерона укладывали заряды. Первый проводами связывал в цепочку — элемент к элементу — куски белого вещества. Пластиковая взрывчатка С-4. Второй бурил в каменном потолке шпур для очередного заряда.

Рядом на земле лежал ящик с мотком шнура и тонкими, как карандаш, капсюлями-детонаторами.

— Ты собираешься запечатать пещеру, похоронить нас заживо? Таков план, да? — спросил Люк.

Кальдерон нагнулся к нему и проверил крепления на лодыжках. Затем медленно развязал узел и вдруг сильно дернул за веревку, затягивая ее потуже.

Когда нейлоновый шнур врезался в кожу, Люк поморщился.

— Если бы ты не разбил мне колено, моя мать не была бы в здании, которое обрушилось. — Уголки рта Кальдерона нервно дрогнули. — Она была бы дома и спала в постели, а не убирала дерьмо за другими.

Люк промолчал. Какой смысл просить Кальдерона пояснить его извращенную логику?

Отец Джо поднял голову, и сквозь кашель послышалось:

— Это… не поможет вашей матери.

— Отпустите священника! — крикнула Меган. — Что он вам сделал?

Фонарик Кальдерона качнулся и выхватил из темноты поникшую голову старика.

— Она права, — согласился гватемалец. — Священник заслуживает куда лучшей доли, чем умереть вместе с тобой, таракан.

— Убив Меган и священника, ты не вернешь свою мать, — сказал Люк. — Отпусти их.

Железный кулак кузнечным молотом врезался в его челюсть. Он сплюнул в сторону кровь со слюной и выдержал пристальный взгляд Кальдерона.

— Еще раз заговоришь о моей матери, считай — покойник. Даже пикнуть не успеешь, — шепнул Кальдерон, наклонившись к уху Люка. Медленно отступив, он постоял, затем присвистнул своим людям:

— Vamanos. [18] Пошли ( исп .).

Гватемалец направился к выходу в коридор, но на полдороге обернулся и произнес:

— Помнишь, как твоя мать любила выезжать в Санта-Монику и гулять среди утесов над самым океаном?

Люк почувствовал комок в горле. Однажды его мать упала с высоты и разбилась насмерть. Несчастный случай — объявила полиция, найдя тело в расщелине.

— Вижу, что помнишь, — ухмыльнулся Кальдерон. — Каждую среду, в 16:00. По ней можно было сверять часы.

Судорожно извиваясь всем телом, Люк забился под веревками.

— Сообразил, что к чему? Как-никак с высшим образованием, — бросил Кальдерон, исчезая в туннеле.

Даже когда каменная могила погрузилась во мрак, хохот гватемальца продолжал гулким эхом отдаваться в ушах Люка.

Кальдерон стоял на причале и, глядя в звездное небо, полной грудью вдыхал ночной воздух. Кран в центре баржи опустил на палубу очередной поддон, и матросы закрепляли груз. Из туннеля вывезли последнюю партию оборудования. Через несколько минут плоскодонная баржа вернется к китайскому сухогрузу.

Вот уже пять лет «Чеган» снабжал комплекс, не привлекая внимания к своей деятельности, гениально просто — через причал и туннель в нескольких километрах от ближайшего поселения. По ночам грузовые корабли заходили в устье реки и на следующий день, до восхода солнца, возвращались в море.