Лариса Соболева - Пояс неверности

– Укол надо против столбняка...

– Надо, – согласился Дудин, продолжая скрупулезно обрабатывать раны. – Постараюсь добыть. Все путем сделаем. Но сами. А в больницу нам нельзя. Чего ты пса не пристрелил?

– Попробуй попади в него...– огрызнулся Самвел, молодой человек лет двадцати пяти, приятной наружности, говорящий с небольшим кавказским акцентом. – Я стрелял... Он как маятник... У, гад, убью собаку, клянусь.

Перевязав Самвела, Дудин налил в стакан коньяка пополам с красным вином – смесь, восстанавливающая силы и действующая как анестезия, протянул напарнику:

– Пей. Уснешь, а я поеду доложу и, возможно, привезу врача.

– Привези, я подыхать не хочу.

Созвонившись с Кизилом, Каракуль узнал, что больница поднята на уши. «Наши» прибыли, охраняют входы и выходы, посетителей проведать больных не пускают – перебьются покуда. Алекс в операционной, сам Хачатур Каренович приехал.

– Понял, – сказал Каракуль. – Давай тащи сюда тоже хирурга, Радж ранен.

– Так вызвали всех, какие есть в городе. Все в операционной с Алексом.

– Ничего не знаю, бери где хочешь хирурга. Пулю надо вынуть, иначе Алекс... сам знаешь, что с нами сделает, понял?

– Если выживет, – угрюмо буркнул Кизил.

– К Хачику обратись, он найдет врача. Давай не тяни.

Абсолютно все были в курсе искренней привязанности Алекса к догу, поэтому просьба найти для него хирурга не удивила Хачатура Кареновича. Через час Кизил с Васильичем привезли врача, которого ввели в спальню Алекса, где на ковре в углу лежал пес, зализывающий рану. Радж предупредительно зарычал. Врач, сухощавый и пожилой человек в очках, попятился, недоуменно вымолвил:

– А... где пациент?

– Так вот он, – кивнул на пса Каракуль, улыбаясь. У него довольно приятная, простецкая и дружелюбная улыбка. Надевает ее при каждом удобном случае, чтобы расположить к себе людей, которые при первом знакомстве обычно сторонятся Каракуля.

– Но это же собака! – пролепетал хирург, отступая спиной к двери. – Я людей, извините... Вам нужен ветеринар.

– Ты че, учить меня будешь, кто нам нужен? – хмыкнул Каракуль, перегородив собой дверной проем. – Короче, за нашего песика ты получишь бабок столько, сколько загребаешь за год в своем лазарете, понял? А если будешь базарить, а не делом заниматься, я тебе глаза на затылок натяну, понял?

И Каракуль покосился с довольным видом на Кизила: мол, как шутка? Тот одобрительно заржал. Врач нахмурился и опасливо посмотрел на собаку. «Песик», в свою очередь, внимательно изучал чужака, вывалив язык величиной с лопату, а головка «песика» была с голову теленка... нет, пожалуй, больше. Из пасти торчали клыки, можно сказать, драконьи, а не собачьи. И вдруг Радж громогласно гавкнул, возмутившись бесцеремонным разглядыванием. Хирург, вздрогнув всем телом, сразу решился на возражения:

– Ребята, что хотите делайте, но без ветеринара не обойдемся. Я даже не знаю, какой наркоз дают животным. Сами посмотрите, он же меня не подпустит, разорвет.

– Верно, – дошло наконец до Каракуля. – Кизил, тащи ветеринара.

Кизил протискивался в узком дворике между старух с кошками, детей с крысами, дамочек с собаками. Все ждали своей очереди, видимо, ждали долго, потому разволновались, когда детина с рожей висельника беспардонно подошел к заветной двери:

– Вы куда? На прием? Очередь займите!

– Ша! – гаркнул Кизил, поморщившись и подняв руки вверх.

Оттолкнув пацана со щенком в руках, вошел в домик, похожий на сарай. Завидев неказистую девушку в белом халате, ткнул ей пальцем в грудь:

– Ты ветеринар?

– Я медсестра, – убрала она его руку.

– Что вам, молодой человек? – строго спросила тетенька в очках, писавшая что-то за столом. – Ветеринар я.

– Тогда собирайся. Собачку надо полечить.

– У меня прием... – возразила тетенька еще строже.

– А у меня времени нету, – сказал Кизил, сложил руки на груди и свирепо посмотрел на тетеньку, дескать, я против тебя ничего не имею, но... сама понимаешь.

Она, конечно, поняла. Покидала в кофр инструменты, какие-то ампулы, мази в склянках, попутно поинтересовавшись, что с собачкой. Людям во дворе объявила:

– Приема больше не будет.

– Как?! Почему?! Что за безобразие! – раскричалась публика, но Кизил и ухом не повел, прошествовал сквозь толпу, подталкивая вперед ветеринара.

– Вы же говорили – собачка, – обомлела ветеринар, увидев Раджа, – а это... это...

– Зверюга, – подсказал хирург.

– Наденьте намордник на собаку, что ли... – попросила ветеринарша.

– Хотел бы я посмотреть на того, кто наденет на Раджа намордник, – сказал Каракуль, хмыкнув. – Ему сроду намордник не надевали.

– Я не прихватила ружье, – растерялась она и обратилась к Кизилу: – Вам надо съездить и привезти. Медсестра должна быть на месте. Я боюсь к нему подойти.

– Кизил, ты дятел? – набросился на напарника Каракуль. – Ты че не посвятил ее? Вали теперь и вези пушку с медсестрой на пару, понял?

Зато дог оказался не дятлом. Подозревая, что люди затеяли против него заговор, угрожающе рычал и передней лапой время от времени ударял по полу, предупреждая: если кто вздумает приблизиться – пожалеет. Когда Кизил привез медсестру и так называемое ружье – длинную трубку, сконструированную по типу духового ружья папуасов, – ветеринарша, заряжая его ампулой с иглой, спросила совета у хирурга:

– Может, ему двойную дозу? А?

– Ну уж не знаю, – развел тот руками, – собаки по вашей части. Но чтоб трупом лежал.

– Тогда тройную, – вздохнула она.

– Граждане врачи, погодите! – выступил Каракуль. – А после вашей тройной дозы он не того?.. Не окочурится?

– Это всего лишь обездвиживающее лекарство наркотического свойства, а не яд, – успокоила ветеринарша и протянула штуковину Каракулю. – Будьте добры, у вас, видно, есть опыт стрелять на расстоянии. Это просто, направляете на пса и резко дуете в противоположный конец.

Каракуль дунул несколько раз. Радж ощерился, показывая клыки, но лекарство подействовало быстро. Вскоре пес лежал на боку. Каракуль воскликнул:

– Готов! Прошу вас, граждане врачи, не стесняйтесь.

– Вы сначала убедитесь, что он спит, – перестраховался хирург.

– Пожалуйста, – широко улыбнулся Каракуль, подошел к собаке, погладил по шее. – Спит как сурок. А это что?

Под передними лапами дога лежал лоскут. Каракуль брезгливо взял грязный лоскут двумя пальцами и отправился на кухню, приказав врачам начать операцию.

На кухне у окна сидела, пригорюнившись, Лия – домработница Алекса. Ей двадцать пять, живет здесь же в маленькой комнате с семилетним сыном Антошкой. Завидев ее, Каракуль остановился с вытянутой вперед рукой. Что поделать, при ней в жилах Каракуля прекращается всякое движение крови.