Огюст Ле Бретон - Сицилийский клан

Сальваторе положил трубку, затянулся и повернулся к зятю.

— Завтра тебе нужно будет купить два билета в Монреаль, Луи. Ты полетишь вместе со мной. Ты, Жанна, дай телеграмму в «Хилтон» и закажи нам двухкомнатный номер на четверг.

Он подождал, пока его невестка поставит телефон на место, и пояснил Мушу:

— Если мне нужно увидеть старого друга из Штатов, мы всегда встречаемся в Монреале. Это помогает избежать любопытных глаз и ушей. Мне не приходится показываться в Нью-Йорке, а мой друг не привлекает внимания ФБР, что неизбежно при полетах за границу. Фрэнки поедет в Канаду на машине. Американские полицейские, которые приставлены к нему, ничего не заподозрят, когда увидят, как он садится в собственный лимузин. Границу Фрэнки пересечет по фальшивому паспорту.

— Я вижу, вы не забываете об осторожности! — воскликнул Муш, восхищенно присвистнув.

— Потому-то мы и уцелели, — спокойно ответил сицилиец, снова беря карты.

— Этот Фрэнки Витторио, наверное, один из боссов мафии? Хозяин дома оставил вопрос без внимания, но не стал переводить разговор на другую тему.

— Я рассчитываю, что мне удастся заинтересовать его. Но ты уверен, что речь действительно идет о сорока миллиардах?

— Нет, конечно, — признался убийца. — Но если верить газетам, которые я читал, пока сидел на даче, это недалеко от истины.

— Да, они называли эту сумму, — вмешался Альдо. — В газетах утверждалось, что на выставку поедут представители лучших ювелирных фирм Парижа. Они наверняка постараются не ударить в грязь лицом и захватят самое дорогое, что у них есть.

— Все равно скупщики не дадут эту цену, — вставил Луи. — Украшения понадобится переделать, а некоторые камни, возможно, перегранить, иначе их не перепродашь. На этом всегда очень много теряешь.

Его тесть разложил свои карты и тихо засмеялся.

— Несмотря на все убытки, у нас останется немало миллиардов. Почти тридцать… Я никогда не видел такой кучи денег, а ведь через мои руки прошло немало монет. Я даже не мечтал о подобной операции…

Он посмотрел на карту, которую сбросил Луи, и пояснил специально для Муша:

— Насколько я себе представляю, мы можем провернуть это дело только при поддержке из Нью-Йорка. В противном случае у нас не будет ни малейших шансов, и ты окончательно лишишься своих марок.

Муш, искоса разглядывавший Жанну, которая сидела в кресле, держа фокстерьера на коленях, улыбнулся:

— Если ваш друг Фрэнки действительно тот человек, который нам нужен, я смогу выкупить коллекцию… Более того, я прикуплю еще марок.

— Глядя на тебя, никогда не подумаешь, что ты любишь марки, — заметил Альдо.

Убийца поправил свои карты и невесело засмеялся.

— Я увлекся ими, когда был мальчишкой, но тогда у меня не было денег. Позднее, когда они у меня появились, я начал собирать марки всерьез…

Краем глаза он заметил, как Жанна положила ногу на ногу, и невольно умолк. Давал себя знать год, проведенный в одиночке, без женщин. Он взял себя в руки, поднял голову и, заметив, что Сальваторе хмуро смотрит в его сторону, закончил мысль:

— Я понял, что это прекрасный способ вкладывать деньги. С тех пор я стал настоящим знатоком в этой области. Когда полицейские взяли меня за жабры, они, наверное, не меньше тысячи раз спросили, что я сделал со своей добычей. Если бы они только знали, что вся она здесь!

И он показал на альбом, лежавший на сервировочном столике.

— Недурная мысль! — похвалил Сальваторе и знаком приказал Терезе налить ему еще рому.

Последний этаж здания уголовной полиции, где располагалась Антигангстерская бригада, находился на осадном положении. Все выходы охранялись автоматчиками. В нарушение установленных правил, по специальному разрешению, сюда из Сантэ были доставлены для допроса все подследственные, ехавшие в одном фургоне с Мушем. Здесь же были и сопровождавшие их жандармы. Внизу, во дворе, разделявшем уголовную полицию и Дворец правосудия, как толстое зеленое насекомое, застыл тюремный фургон, и сотрудники службы криминалистической экспертизы фотографировали его со всех сторон. Труп бродяги уже был доставлен в морг и попал в предупредительные руки прозекторов. Что ж, бедняга сделал доброе дело уже тем, что избавил общество от своего присутствия.

На арестантов посыпался град вопросов, но они мало чем могли помочь следствию. В том, что Пятничный толстяк удрал, их вины не было. Единственное, о чем они мечтали — это вернуться в любимые камеры и завалиться на тощие тюфяки, где их, должно быть, уже заждались верные клопы. Вместо этого они вынуждены были выслушивать глупые предположения подонков из полиции, которые даже не сняли с них наручники.

Сидя в своем кабинете, Ле Гофф просматривал отчеты подчиненных. Все попытки напасть на какой-нибудь след пока заканчивались неудачей. В сотый за вечер раз зазвонил телефон. Трубку снял Рондье.

— Да? «Нис-матэн»? Вам нужны новости о побеге Муша? Никаких новостей пока нет, старина. Мне очень жаль.

Усталым жестом он нажал на рычаги аппарата, который немедленно зазвонил снова. Инспектор раздраженно поднес трубку к уху.

— Алло!.. Ах, это клиника? Мадам Ле Гофф?.. Да, он здесь. Угрюмое выражение исчезло с его лица, во взгляде появилась искренняя симпатия. Ле Гофф поднял голову от очередного отчета, нетерпеливо протянул руку и почти прокричал своей невидимой собеседнице:

— Мама? Ну как там?

Сериски, Рондье и Мерлю, расположившиеся вокруг своего начальника, затаили дыхание. Какое-то время комиссар молча слушал, уставившись на стену, где висели траурные портреты Врийяра и Лармено, потом разочарованно пробормотал:

— Все еще ничего? Доктор считает, что ждать осталось недолго? Анжела хочет, чтобы я приехал?.. У меня много работы, мама…

Посмотрев вокруг, он заметил на лицах своих сотрудников скрытое неодобрение. Смущенный их немым укором, он заколебался.

— Я постараюсь сделать все, что возможно, мама!

Сидевшие в комнате отвернулись. Только Рондье, закурив, чтобы придать себе смелости, решил вмешаться.

— Вы вполне могли бы подскочить туда, патрон. Это никак не скажется на следствии. Мы уже раскрутили маховик. Район улицы Кассини прочешут и без нас. Если будет что-нибудь новое, мы немедленно вам сообщим.

— Черт побери, я бы в подобном случае… — буркнул Сериски. Ле Гофф снова обвел их взглядом и решительно проговорил:

— Хорошо, мама. Я еду. Скажи Анжеле. Он положил трубку и встал.

— Рондье, вы поедете со мной. Будете сидеть на телефоне в машине. Тупир!

На пороге кабинета возник заместитель комиссара.

— Тупир, вы обобщите всю информацию. Проследите за отправкой подследственных в тюрьму. Думаю, мы извлекли из них все, что было можно, то есть ничего. Теперь нам нужно выяснить, кто мог подойти к Мушу и передать ему инструменты, которыми он вскрыл пол.