Александр Горохов - Аферисты - Славные времена

- Не лезьте в это дело, Альфред! - капризно бросила она. - Вы с ним не справитесь. Но для вас тоже найдется хорошее место в моих заботах.

- Какое место? - не мог успокоится Комаровский.

- Я приду. Слегка за полночь, не засните. - с откровенным жеманством закончила Нина, поворачиваясь к дверям.

- Да, конечно. - нетвердо ответил он, посмотрел ей в след, не выдержал и окликнул. - Нина, мне страшно! Я боюсь! Меня обвиняют в убийстве Феди!

Она начала тихо смеяться, прежде чем обернулась.

- Альфред Викторович... Не бойтесь ничего, пока вы при мне. Не бойтесь, милый.

Он вышел на свежий воздух, глубоко вздохнул, убедился, что уже заметно стемнело, широкие окна спортивного зала были освещены, но публика из его дверей уже тянулась на выход.

Альфред Викторович понимал, что и Нина за минувшие дни резко изменилась - он её почти не узнавал. Он припомнил, как Федор Чураков, как-то в минуту крутого подпития бормотал, что-то невразумительное, будто "снял" Нину с подиума манекенщиц в каком-то заштатном городе, где она не столько демонстрировала модели, сколько валялась по кроватям заказчиков этих моделей. Но что ему, бизнесмену Чуракову, на это наплевать, коль скоро она теперь его блестяще представляет в качестве жены и ведет себя прилично. Что касается "блестящего представления мужа", то Альфреду Викторовичу пришлось с ней изрядно повозиться - вульгаризм провинциальной манекенщицы выпирал из каждой поры её атласно гладкой кожи, но науку "подать себя и мужа в обществе", она освоила быстро. В несколько месяцев прошлифовала свой имидж, а под одеяло к нему, Альфреду Викторовичу, прыгнула с полунамека. И поначалу отдавалась яростно, со злобным рычанием, с какой-то, как казалось Альфреду Викторовичу мстительностью, чего он даже пугался первое время. Однако в дальнейшем, когда они совместно отработали нежную технику секса такие взрывы звериного сладострастия только осчастливливали старого ловеласа и придавали ему дополнительные силы.

Она была раскованной и беззаботной девушкой, не скупилась на разного рода подарки и подношения Альфреду Викторовичу, но ведь, в принципе, в ту пору, это были деньги мужа...

М-да... А какую роль теперь уготовила Альфреду Викторовичу молодая вдова и наследница крупной фирмы?

Но мысли о судьбе подруги (не пропадет с такой задницей и ногами призового скакуна!) - тут же отодвинулись прочь, едва Альфред Викторович припомнил состояние собственных дел на данную минуту. Припомнил весьма однозначный наказ подполковника Афанасьева, выполнить который не удалось благодаря вероломству Славы-Валерия. Альфред Викторович принялся прикидывать, как бы справиться с этой напастью, но ничего другого в голову не пришло, как потолковать с нахальным мальчишкой повторно, благо он где-то рядом ожидал свою патронессу Матильду.

Альфред Викторович заглянул в спортзал. Поминки выдохлись и здесь. Гости, пошатываясь, отваливались от столов, нанятые официантки уже наводили порядок и громко ругались.

Комаровский прошел на автостоянку. В машине Матильды, красивом "форде", кроме спящего шофера тоже никого не оказалось и огорченный Альфред Викторович решил поискать Валерия в других ждущих своих хозяев автомобилях - может красавчик обжимается с какой-нибудь девицей в чужой машине.

Он прошел вдоль линии застывших иномарок, но ничего любопытного не обнаружил. Но зато оказался возле калитки, за которой виднелся дом Толстенко, в котором одиноко светилось маленькое оконце. Альфред Викторович между делом отметил, что этот домишко портит респектабельный пейзаж улицы и пора бы соседям-бизнесменам выкупить его, или подарить Толстенко что-нибудь более приличное. А позор этот обветшавший - снести бульдозером, чтоб не портил общего имиджа поселка. Потом пришло соображение, что ведь и с Толстенко необходимо объясниться - его позиция, со слов Афанасьева, была более чем странной, мягко выражаясь. Ведь поначалу он практически ткнул пальце в Комаровского, определяя его чуть ли не прямым убийцей, даже накидал словесной портрет близкий к личности Альфреда Викторовича, а потом отработал задний ход.

Альфред Викторович подергал ветхую калитку, сорвал слабенький крючок и шагнул на кирпичную дорожку с некоторой осторожностью, припоминая, что у Толстенко была собака.

Лай маленькой дворняжки раздался на следующем шагу Альфреда Викторовича и он остановился, чтоб убедится, что собачонка прыгает на цепи, но озлобленного рычания не изображает, поскольку к строжевой службе явно не приучена, как и к будке с цепью тоже. Эта странность не заострила его внимания и Альфред Викторович добрался до дверей домика, постучал в них, не обнаружив звонка. Сколько он не ждал, хозяин не отозвался и Альфред Викторович подошел к низкому окну и заглянул в него.

В неярком свете настольной лампы можно было разглядеть, что Толстенко сидит к окну спиной, на столе стоит электрический самовар, в углу работает телевизор. Альфред Викторович постучал в окно ногтями, потом костяшками пальцев, позвал хозяина, но тот даже не шевелился, а собачонка рвалась с цепи и жалобно скулила.

С невесть откуда появившейся решительностью Альфред Викторович вернулся на крыльцо, жестко навалился плечом на дверь и та вылетела из рамы вместе с замком. В нос ударил затхлый запах керосина, гнили, протухшей капусты - бедного быта одинокого человека.

- Владимир Степанович! - позвал Комаровский.

Никакого ответа, кроме воя эстрадных певцов по телевизору он не получил и, настораживаясь, шагнул в комнату.

Телевизор работал, из краника самовара в чашку капала вода, на стуле была укреплена вертикальная палка, на которой была нанизана тыква, а на горизонтальной планке под тыквой висел старый ватник, так что из окна казалось, что именно Толстенко увлечен телевизором и чаевничает, а не его манекен. Камуфляж этот показался Альфреду Викторовичу категорически непонятным - от кого и зачем таким образом спасался сосед было неразрешимым вопросом.

Альфред Викторович прикоснулся пальцами к самовару и тут же одернул руку - национальный кипятильник сохранял высокую температуру, он даже ещё постанывал и булькал, но штепсель уже был выдернут из розетки.

Альфред Викторович быстро оглянулся - обстановка оказалась более чем убогой, если шкаф, железную кровать и портрет В.И.Ленина на стене можно было числить за обстановку. Но шкаф был распахнут, вещи вывалены наружу, в углу валялся сломанный спиннинг. Альфред Викторович метнулся в соседнюю, очень маленькую комнатушку, которая оказалась нечто вроде кабинетика - на полках стояла политическая литература, висели портреты опять же вождей и правителей Великой Социалистической Державы, ящики тяжелого чиновничьего стола открыты, ворох бумаг вывален на пол. Вывод прост - хозяин бежал и побег свой осуществил совсем незадолго до появления незваных гостей. А своим муляжем у самовара хотел выиграть хотя бы несколько секунд времени.