Александр Горохов - Рожденный убивать

Так что на данный момент в теплой сауне оказались два человека, полярно противоложных натур, ни в чем друг с другом не схожих, но каждый намеревался через другого достигнуть своей цели. Более подготовлен к атаке оказался Чингиз - он ещё накануне решил, что Витька-Шланг - наиболее глупый и жадный из всех его трех охранников, которые то сменялись, а то и вообще лишь запирали его и уходили неизвестно куда. Чингиз предусмотрительно изображал из себя сонного обжору, которому все "до фонаря", или, если угодно, - фаталиста, подчинившегося судьбе и даже дело спасения своей семьи и самой жизни пустившего на самотек. Но теперь, решил Чингиз, пора проявлять активность. Мысль эта выразилась у него, конечно, в простейшей форме.

Он всхрапнул, повернулся на широкой лавке, сел, помычал и посмотрел на Витьку, который оторвался от бутылки пива.

- Жрать что ли опять захотел? - спросил Витька.

Чингиз отрицательно помотал круглой башкой, поднялся с лавки, сходил в туалет, где долго и громко справлял свои нужды.

А когда вернулся, спросил грубо.

- Сколько ты хочешь за мою свободу?

- Деньги? - тут же встрепенулся Витька.

- Деньги.

- А сколько дашь?

У Чингиза едва не сорвался с языка честный ответ: "Хрен в зубы тебе дам!", но он удержался.

- Много дам деньги. Наркотик дам.

- Не надо. - небрежно отмахнулся Витька.

- Баксы дам! - искренне удивился Чингиз. - "Зеленые".

- Своих хватает.

Чингиз с искренним удивлением обнаружил, что самая надежная атака не удалась, а с какой стороны повторить её, он не знал, хотя и чувствовал заинтересованность парня. Пока Чингиз размышлял, как приступить к соблазнам по втрому кругу, Витька уже сам не выдержал паузы, терпения не хватило, но он начал издалека.

- А ты не знаешь, где сейчас могут прятаться твоя жена и Аян?

- А ты знаешь? - глянул Ченгиз из подлобья.

- Как тебе сказать... Убежали они.

- Убежали?! - изобразил удивление Чингиз.

- Ага.

- От Черного убежали?

- Само собой.

Чингиз понял, что торговля все-таки началась и теперь надо было лишь нашупать, в чем интерес этого расхлябанного, длинного парня, который никак не мог поудобней расположить свои ноги-руки. Ничего умней, чем повторить испытынный прием Чингиз не придумал.

- Сколько хочешь денег дам. Помоги, да?

- Ишь ты! - хохотнул Витька. - А если мне голову за это отгрызут?

Чингиз загорячился.

- Я сам кого хочешь убью! Слушай, продай мне хороший ножик. Я отсюда вырвусь.

- Продать? А заплатишь завтра? - с издевочкой спросил Витька. - Нет уж. Вот выйдешь на волю, разбогатеешь, так я тебе хоть кавказский кинжал хоть танк продам.

Чингиз оскалил рот, показывая три золотых зуба.

- Золото дам. Сейчас. Видишь? Нож продай.

- Ну, да! А ты ж меня самого этим ножом и пырнешь!

Оба понимали, что все это пока пустые разговоры "для затравки". Но по круглому лицу Ченгиза потекли крупные капли пота, хотя в сауне было отнюдь не жарко. Ему казалось, что в западне засветился какой-то выход, но он ищет в неправильном напрвлении. Парня явно мало интересовали деньги, но должен же был быть какой-то другой интерес?!

- Слушай, если ты мне поможешь... Я убью, кого ты скажешь.

- Кого?

- Врага твоего. Слово даю. На Коране клянусь.

- А где здесь Коран? - продолжал тянуть и издеваться Витька, интуитивно догадываясь, что для серьезного разговора собеседника надо разогреть, размять до состояния глины, из которой формируй, что хошь.

- Принесешь Коран, - пуще того заволновался Чингиз. - Ты знаешь, что это клятва на Коране для мусульманина? Если нарушишь - Ад после смерти. Позор. Тебе и твоим внукам.

Чингиз отлично знал, что Витька ни хрена в мусульманских обычаях не понимает. Мало того - сам-то Чимнгиз был далеко не правоверным мусульманином, в мечеть ходил последний раз лет пятнадцать тому обратно, но знал, что в России православные относятся к клятвам на Коране с суеверным почтением. Пожалуй, даже с большим, чем к клятвам на собственном Евангелии. Чингиз всегда умело пользовался в русском быту своими привилегиями от Ислама.

- Оставь. - отмахнулся Витька. - Мне тебе помогать, только лишняя морока. Ты лучше скажи, у тебя, вообще-то, одна жена, или как у вас положено - гарем?

- Нет у меня гарема. - буркнул Ченгиз, что было абсолютной правдой всей его жизни. Но в тот же миг он сообразил, что слабую сторону в обороне противника нащупал. - А ты гарем иметь хочешь, да?

- Нам не положено. - уклончиво ответил Витька. - Нам только одна положена на всю жизнь. Ну, менять можешь, если разведешся...

- Принимай Ислам. Много жен иметь будешь. По закону.

- Мне много не надо. - неторопливо произнес Витька и Чингиз понял, что разговор вышел на основную дорогу.

- А сколько надо?

- Одну. Но чтоб лучше всех. Водки выпить не хочешь? Могу налить.

От напряжения Чингиз не сразу понял нелепый и ненужный поворот темы разговора и сказал обидчиво.

- Зачем водка? Зачем голову мутить? Как мужчины говорим о делах. Трезвым надо быть. А водки я не пью. Мусульманин.

Врал, понятно. Пил, да ещё как. Но роль свою надо было отыграть до конца.

- Как скажешь... У тебя родственники в городе Брянске есть?

- Брянск?

- Да, Брянск.

- Нет там никаких родственников! Где это?

- Не очень далеко. Позавтракаешь здесь, пообедаешь в Брянске. Если мотор в тачке хороший.

Более всего в этой дилакатной беседе Чингизу хотелось повторить свой сокрушительный удар по кривым зубам парня - как тогда, возле газетного развала. Но он сдержался и спросил глухо.

- Жена моя... Аян - там? В Брянске?

- Может быть. - уклончиво ответил Витька, а в голове Чингиза определение "Брянск" тут же сочленилось с именем соседа Степы Клепачова и его жены Кати, а в следующий момент вспомнил: правильно, бывшие через забор соседи, нашли приют в городе Брянске, который, кажется, где-то в холодных краях, возле Полярного круга. Он спросил сдавленно.

- Тебе Аян нравиться, да?

- Да.

Чингиз глубоко вздохнул.

- Возмешь жену Аян?

На ответ сил у Витьки не хватило, но кивнул уверенно.

- По настоящему?

- По настоящему. - твердо ответил Витька. - Хочешь в церковь пойдем, хочешь в ЗАГС.

- Дай водки.

Выдавать пленнику спиртное не возбранялось. Витька поднялся с лавки, открыл ключом чуланчик, извлек початую бутылку, налил Чингизу полстакана и тот выпил залпом. Тут же успокоился, поскольку с его точки зрения в торговле наступила та ясность, которой уже можно было оперировать.

Со своей стороны и Витька пришел к выводу, что самый сложный этап предварительных разговоров они миновали и теперь можно говорить прямо и никакого "кирпича" за пазухой не держать. Самое странное, что с этой секунды начиная, оба были действительно искренни и откровенны.

- Отдашь за меня свою Аян?