Екатерина Савина - Проклятие китайского колдуна

Я попыталась поздороваться, но с моих губ сорвался только нечленораздельный хрип.

– Ничего себе, – качая головой, проговорила Нонна Петровна, – вот от тебя, Оленька, я никак такого не ожидала…

– Чего… не ожидали? – получилось спросить у меня.

– Нажралась, как свинья, – констатировала старушка, – а еще девушка такая красивая. Где ты всю ночь валялась-то? В грязи вся… И одежда порвана.

Я провела рукой по лохмотьям своего домашнего халата. Конечно, никакой формы защитного цвета на мне не было. Плечо мое болело страшно, но крови я не заметила – только большущий кровоподтек. И на том спасибо…

– В милиции была, наверное? – поинтересовалась Нонна Петровна. – Вот уж не ожидала, Оленька… Оленька… Да-а! Такая теперь молодежь у нас. А все коммунистов ругают. Ну, иди уж – ползи домой, – разрешила она.

Я так и поступила. Сил принять ванну у меня не было. Я только содрала с себя невероятно изорванный халат, упала на кровать и, завернувшись в простыню, закрыла глаза.

«А ведь это дело рук не Толстяка, – мелькнула мысль в моем затухающем сознании, – точнее – скорее всего, не его рук дело. Он – насколько я понимаю – властелин только одного мира. А этот лес, оборотни… Хитроумно расставленная ловушка… Кто же тогда едва не убил меня? Если это не Толстяк, то тогда у меня есть единственная кандитатура – Захар…»

Через несколько мгновений я уже крепко спала.

– А вот еще анекдот! Приходит, значит, к доктору-сексопатологу пациент и говорит – «Доктор, у меня проблема!» «Какая?» – интересуется доктор. «Понимаете, у меня жена интеллигентная». «Так это же прекрасно!» – говорит доктор. «Но вы понимаете, она у меня в рот берет», – смущенно добавляет пациент. «Я рад за вас», – говорит доктор. «Доктор! – кричит пациент. – Как же вам объяснить, чтобы вы поняли! Она ведь интеллигентная! Она ведь вилкой берет»!

Взрыв смеха разбудил Толстяка окончательно. Он поднял голову и огляделся.

Да, так есть, он провел эту ночь в палисаднике возле большого многоэтажного дома – под кустом. А вспомнив, что привело его сюда – к этому дому, Толстяк заскрипел зубами от злобы.

Здесь и живет та самая сука, из-за которой он снова очутился в этом поганом мире, покинув свой родной, приобретенный вновь так недавно.

Толстяк поднялся на ноги и, пыхтя, пробился сквозь кусты. Подростки, сидевшие на скамейки неподалеку – это их разговоры разбудили Толстяка – испуганно оглянулись на него и спешно ретировались.

– Кретины, – процедил сквозь зубы Толстяк, но все же оглядел свой костюм, – н-да, – добавил он, – внешний вид мой все же оставляет желать лучшего. Ничего удивительного, что меня боятся.

Толстяк, как мог отряхнул брюки и привел в порядок уже здорово измятую рубашку.

После этого он повернулся к подъезду. Оттуда все еще несло враждебным Толстяку колдовством. Вчерашней ночью, когда он подошел к этому дому, здесь все, просто смердело чужой и грозной силой – смердело так, что Толстяк не решился даже войти в подъезд. Все-таки в этом мире он был еще не так силен, как в своем и – если бы на него напали – то он вряд ли смог оказать достойное сопротивление. Толстяк рассчитывал сыграть на факторе внезапности, он рисовал себе, как проникнет ночью в квартиру к суке, где все спят, как склонится над ее кроватью и…

А того, что он застал, он никак не ожидал.

Толстяк посмотрел на подъезд, злобно сплюнул в его сторону и сел на лавочку, где еще минуту назад травили анекдоты дворовые подростки.

«Скорее всего, – подумал он, – там, в этом доме происходил контакт… другими словами – поединок двух человек, обладающих экстрасенсорными способностями. Нетрудно догадаться, кто были эти люди. Первый – конечно, сука по имени Ольга; а второй… тот, кто ненавидит ее больше всего на свете… тот, кто послал меня в Китай, чтобы я нашел и уничтожил ее, а я – вместо этого – обрел силу и нашел давно покинутую – еще до моего рождения – родины. Это он был тут вчера ночью – Захар»!

Толстяк усмехнулся. Он вдруг подумал о том, о чем никогда раньше почему-то не думал.

«А ведь Захар не случайно выбрал именно меня своим порученцем, – проговорил он про себя, – наверное, все те заклинания, которые он мне давал, не имели бы никакой силы, если бы они звучали из уст обыкновенного человека. И порошки… и раствор порошка, до которого Захар строго-настрого запретил мне даже прикасаться пальцем… раствор перенес меня в мой мир. Значит, Захар знал, что я не простой человек, что во мне дремлет сила – именно поэтому он и избрал меня своим слугой…»

Толстяк почувствовал, как в нем снова просыпается злоба.

«Сукин сын, – выругал он Захара, – ты мне заплатишь за все мои унижения… Это ты будешь моим слугой, когда я утащу тебя в свой мир. Ты будешь собачье дерьмо слизывать с моих ног. Только вот найти бы тебя… Порошки, порошки! Они – пропуск в мой мир»!

– Интересно, – вслух проговорил он, – а кто победил в ночном поединке? Наверное, никто, – решил он, еще раз поведя носом по ветру, – каждый остался при своих, как говорится. А теперь…

Он поднялся и расправил руки.

– А теперь – пока эта сука не пришла в себя после такой бурной ночи – ею займусь я, – договорил он.

Толстяк направился было в подъезд, но тут чья-то твердая рука легла на его плечо. Толстяк вздрогнул от неожиданности и обернулся.

– Гражданин, – проговорил патрульный милиционер, брезгливо оглядывая измятый и испачканный костюм Толстяка, – предъявите-ка документы.

– Какие документы? – хрипло спросил Толстяк. – Что я сделал?

– Документы, – строже повторил милиционер.

За его спиной стояла патрульная машина. В ней дремал шофер, а второй милиционер с интересом наблюдал за действиями своего напарника, поигрывая автоматом.

«Гады, – тоскливо подумал Толстяк, – предъявите документы… Да я бы тебе, щенку снес голову одним движением пальца… Только вот второй – с автоматом… Нет, с властью спорить пока не годится…»

– Документы, – сказал милиционер, – мне сто раз повторять? Вы что, гражданин?.. Совсем, падла, отупел от пьянства! Не соображает ничего… – обернувшись, весело крикнул он своему напарнику в машине.

– Сейчас, сейчас… – уже нарочно подделываясь под пьяного, забормотал Толстяк, – он зашарил по своим карманам и вдруг в ужасе вспомнил, что документы и бумажник, равно как и сотовый телефон, выданный Захаром, он хранил в своем пиджаке. Пиджаке, которого он на себе не обнаружил, когда очнулся в больнице.

– Нет документов, – развел руками Толстяк, – забыл дома… То есть – не ношу я их с собой никогда.

– Живешь где? – лениво поинтересовался милиционер.

Толстяк быстро выпалил первую пришедшую ему на ум московскую улицу, назвал наобум номер дома и квартиру.