Екатерина Савина - Белая лилия

– Боюсь, очень боюсь, – говорил врач. – Профессор был на вас очень зол. Вам нельзя было покидать больницу, это очень опасно, это очень рискованно… Могли бы быть осложнения…

Доктор все бурчал и бурчал что-то себе под нос, а я шла, облокотившись на него, и думала, что не сбежать отсюда я не могла, но и не вернуться сюда тоже не могла, иначе я бы не избавила мир от энергетических слепней и не нашла бы гонг североамериканских индейцев.

«Интересная штука, жизнь, – думала я. – В ней случаются такие непредсказуемые повороты. А может быть так происходит только у меня, а у других все ровно и гладко?»

Альбина Эдуардовна пришла в офис задолго до начала рабочего дня. Ей нетерпелось поскорее встретиться с Сережей и узнать все подробности вчерашнего дня. Прежде, чем принять какие-то решения, она должна была узнать, закончила ли свою «работу» Ольга Калинова. Побережнова считала, что факс в Германию был отправлен не иначе, как при магическом действии энергетических слепней. Другого объяснения она просто не находила, но рассказать об этом отцу Альбина не могла. Он был слишком серьезным человеком и ни в какие мистические штучки не верил. Она и сама раньше в них не верила, пока не стала жертвой чертовых гигантских мух. Теперь она все готова была списать на них.

Когда на работу пришла секретарша Юля, директриса «Золотой саламандры» спросила ее, не отправляла ли она факс в немецкую ассоциацию страховых обществ.

– Да, отправляла, а что? – удивилась секретарша. – Разве не надо было.

– Покажи мне это письмо.

– А у меня его нет, оно у Маши.

«Так, – подумала Альбина Эдуардовна, – похоже, что здесь не мистика, а заговор за моей спиной. Хотя может быть, и этот заговор – результат действия слепней. Вот на Кирилла же они повлияли, и он стал просить меня вернуть половину стоимости шубы».

– А скажи-ка мне Юля, была ли моя подпись на том письме?

– Наверно, хотя… я точно не помню.

– Что значит не помню? Скажи мне на милость, где ты взяла письмо, и с чего ты решила, что его надо отправить в Германию?

Юля смотрела на Побережнову испуганными глазами и молчала.

– Я жду! – строго сказала Побережнова.

– Вы… Вы лучше у Маши спросите, – наконец выдавила из себя секретарша.

– И у Маши спрошу, но сначала тебя послушаю. Ты представляешь себе, моя дорогая, что ты натворила?

– Не кричите на меня! Я не виновата! Я не знаю, как это все произошло. После того, как вы меня так напугали… Ну, я подумала, что вы… Вообщем, у меня голова кругом пошла, а отпроситься я у вас не решилась.

– Не решилась! Да ты через день без всяких причин отпрашиваешься! Уж лучше бы ты вчера без спроса ушла…

– Неужели все так серьезно? – спросила Юля и перевела взгляд с Альбины Эдуардовны куда-то за ее спину.

Побережнова оглянулась и увидела юристку.

– Ну вот и все в сборе, – сказала директриса. – Ну что ж, будем проводить очную ставку.

Маша искренее удивилась этим словам. Побережнова заметила, что Маша вовсе не была похожа на заговорщицу.

– Так, давайте, все по порядку, – продолжила расследование Альбина Эдуардовна. Маша, проходи, садись и чистосердечно отвечай на мои вопросы.

Гримаса на лице юристки выражала полное недоумение, и Побережнова стала терять уверенность в себе. Следующий вопрос Маше она задала более мягким тоном:

– Скажи, не готовила ли ты письмо немецкой ассоциации с отказом от их помощи?

– Готовила, – ответила Маша и с удивлением посмотрела на Юлю.

– А почему ты мне его не показала?

– Я его случайно забыла на Юлином столе. Я бы сразу вспомнила о нем, если бы вы согласились признать наш договор с авиационной компанией недействиьтельным, забрала его у Юли и дала бы вам на подпись. Но вы отказались, письмо было уже не нужно. Я вышла от вас, взяла в приемной письмо, порвала его и выбросила в мусорку.

– И ты не просила Юлю его отправлять?

– Нет. А что, она его отправила? – спросила Маша, глядя поочередно то на Альбину Эдуардовну, то на Юлю.

– Представь себе!

– Ты что обалдела? – спросила Маша и без того растерявшуюся секретаршу.

И директриса, и юристка сверлили глазами Юлю и ждали объяснения.

– Все, я поняла. Вы меня увольняете. Я сейчас же напишу заявление на увольнение, – проговорила она и заплакала. – Да, я и сама с вами работать не хочу, от вас не знаешь что ожидать…

Альбине Эдуардовне показалось, что секретарша сейчас расскажет про вчерашний инцидент с газовым пистолетом.

– Никто тебя не увольняет. Я просто прошу объяснить, зачем ты отправила факс.

– Потому что, я как раз отправляла факсы, и это письмо попало мне под руку. Я и его отправила, номер факса там был…

– Все ясно, – ответила Побережнова. – Теперь я все поняла…

– Альбина Эдуардовна, – обратилась к ней Маша, – раз уж ситуация изменилась, раз уж на немецкую фирму рассчитывать не приходится, а самим нам полностью с авиакомпанией не рассчитаться, может быть вы еще раз все обдумаете?

Этот вопрос показался Альбине Эдуардовне вполне рациональным. Действительно, иного выхода у нее не было. Она почти согласилась с Машей, но, вспомнив слова Ольги Калиновой о том, что надо преодолеть жадность в себе, она призадумалась. Внутренний голос, к которому она прислушивалась очень редко, настойчиво говорил ей теперь, что сейчас происходит «проверка на вшивость». «Действительно, – подумала Побережнова, – когда есть запасной вариант, можно отказаться от чего-то в ущерб для себя. Теперь, когда такого запасного выхода из создавшейся ситуации нет, предоставляется реальный шанс – преодолеть жадность в себе».

– Нет, Маша. Я своего решения не изменю. Тебе надо было сверять все реквизиты при заключении договора, а не тогда, когда произошел страховой случай. Для такой страховой фирмы, как наша, – это несолидно. Будем изыскивать возможности, чтобы выполнить свои обязательства.

– Может быть вы и правы, – сказала Маша, но…

– Никаких «но», – прервала ее Альбина Эдуардовна. – Работайте девочки, и будьте впредь повнимательнее!

Побережнова посмотрела на часы. Рабочий день уже начался, а Сережи все еще не было. Она зашла из приемной в свой кабинет, посмотрела в окно и облегченно вздохнула, увидев свой «Мерседес».

– К вам Сережа Конеев и с ним еще какой-то мужчина, – доложила секретарша, принявшаяся после утренних разборок добросовестно выполнять все свои обязанности.

Побережнова показала жестом, чтоб они заходили. Если бы Альбина Эдуардовна видела Анатолия раньше, она сегодня узнала бы его с большим трудом.

Вчера Сережа пригласил Анатолия к себе домой. Лиза была огорчена этим обстоятельством, потому что ей так и не удалось остаться с Сережей наедине. Таким образом, молодой человек смог сразу «убить двух зайцев». Он отвязался от Лизы, магических способностей которой он боялся, и привести кандидата на должность сторожа в более благообразное состояние. Анатолий принял настоящий, а не импровизированный душ, сбрил бороду, а Сережина мама сделала ему аккуратную стрижку. Ему подобрали еще одежду, которая осталась от недавно умершего от инфаркта деда. Как ни странно, но они были одинаковой комплекции. Теперь Анатолий уже не был похож на бомжа, но выглядел значительно старше своих лет.