Екатерина Савина - Возвращение живых мертвецов

– Простите, – проговорил Олег Владимирович, отступая назад, – я вижу разговора у нас не получится с господином Чернобуровым, так что мне лучше всего – откланяться. Дела, знаете ли… До свидания.

И, не дожидаясь ответного прощания, Олег Владимирович повернулся и почти бегом устремился по аллейке.

«Надо было еще и этого коротышку разъяснить, – мелькнула у него запоздалая мысль, – да только некогда. Если мы с тезкой два дела в одно объединим и злоумышленников накроем, тогда не только премия мне гарантирована, но и очередное повышение меня не обойдет»!

Огромных размеров санитар с совершенно звериным лицом вошел в туалет для медперсонала и тщательно запер за собой дверь. Проверив все кабинки и убедившись, что он совсем один в помещении, санитар пустил воду в раковине и, маскируя шумом воды свои действия, достал откуда-то из своей одежды глубоко запрятанный сотовый телефон и набрал номер.

– Это… – приглушенно проговорил он в трубку, – это я. Здорово, Темный.

Видимо, его что-то спросили, поскольку санитар немедленно изобразил на своем уродливом лице досаду и, оглянувшись на дверь, ответил:

– Да нет… Ничего я не сделал. Только моей вины в том нет. Ты меня знаешь, Темный. Я, на что подписался, то и выполнил. Но ночью этот ваш псих… Чернобуров… свалил куда-то из своей палаты, и я его найти не смог. Какая-то падла оставила дверь в палате не запертой, вот он, сука, и убежал. Я им сколько раз говорил…

Санитар замолчал, слушая, что ему говорят.

– Сделаю, – сказал он через минуту, – все сделаю, на что подписывался. Это же минутное дело – прижал в уголке, хвать за горло и каюк. А потом никто ничего не докажет – вокруг психи одни, они вообще за свои действия не отвечают. Почудилось что-то какому-то психу, вот он вашего Чернобурова и придушил. А мне – что? Пускай доказывают. Только, Темный, тут такая тема вырисовывается. Вокруг этого Чернобурова какая-то карусель начинается. С утра в его палате наш главврач орал что-то – типа того, что Чернобуров в себя пришел и стал полностью вменяемым. А потом вроде как мусор приходил опять к Чернобурову. И еще…

Санитар снова оглянулся на дверь и, понизив голос почти до шепота, продолжал:

– И еще… Темный, ты Серого знаешь ведь? Ну, тот у которого кликуха была раньше Лауреат? За то, что он, как артист, свои обличья менял? Ага, он вышел два месяца назад, я слышал – по амнистии его освободили. Так вот – я этого Серого видел в клинике у нас сегодня. Он тоже терся возле Чернобурова. С нашим главврачом базарил. В синем таком клифте задрипанном – в клеточку. Вроде ментом представился и спрашивал там все про Чернобурова. Нечисто вроде… Там, где Серый работает, туда лучше не соваться. Друзья у Серого крутые, да и сам он профессионал. Наемник, мать его… Что хочешь сделает за бабки. Хочешь, убьет, хочешь, сведения достанет любые… Ну, если он в открытую пошел, значит, не убивать, а какие-то сведения получить… Только хрен у него чего получиться сегодня. Я слышал, что у Чернобурова приступ какой-то случился и он опять на голову больной стал… Ага, ага… Я вот что подумал, Темный… Мы никому дорогу не перебежим, если этого Чернобурова замочим? Менты меня хрен достанут, а вот, если с братвой непонятки выйдут, то тогда хуже. Они на алиби смотреть не будут. Подрежут и все дела… Что?

Санитар снова замолчал. Когда он заговорил опять, его голос звучал более спокойно.

– Ну, если у нас, тоже крыша реальная, тогда я молчу. Серый вроде на Славика работает… Ладно. Значит, сегодня ночью, я вашего Чернобурова того… Ну, бывай, Темный. Как выполню – позвоню.

Санитар сунул сотовый телефон обратно за пазуху и облегченно выдохнул. Потом вдруг снова нахмурился.

– Вот ведь дела-то! – сказал он, закручивая водопроводный кран. – Один псих, каких сотни у нас сидят, а столько суеты вокруг него. И менты что-то у него выведать хотят, и братва тоже, а мне вот заказ поступил его на тот свет отправить… Дела-а…

Он пожал плечами и принялся отпирать дверь – очень тугой замок был на двери туалета медперсонала.

– Позвольте спросить, Ольга, – прошептал Антон Владимировича, – зачем весь этот маскарад? Зачем мне нужно было прикидываться ненормальным, если я почти что выздоровел?

Я минуту помолчала, прежде чем ответить. Да и что мне было отвечать Чернобурову? Как объяснишь человеку, разум которого еще недавно был помутнен и теперь достаточно только одного нервного потрясения, чтобы состояние больного резко ухудшилось… Как такому человеку объяснишь, что я почти что физически чувствую черную ауру, сгустившуюся у него над головой. Да, почти физически – настолько высока концентрация враждебной энергии.

И все эти люди… Те, которых привел с собой главврач. Один из них, тот, что откровенно пялился на меня – точно мент. У него это на лице написано. А вот второй – в синем клетчатом костюмчике… у него еще глаза постоянно бегали… Непонятный какой-то человек. Все смотрел на Чернобурова, будто обшаривал его своими глазками. Странный человек. Какой-то… нарочито неприметный. И на мента не похож, и на человека из органов – вроде тоже…

Несомненно, Антона Владимировича хотят убить. Или еще что… На ночь оставаться ему в этой больнице – смертельно опасно. Так что нужно мне придумать, как побыстрее отсюда свалить. Чем быстрее, тем лучше.

Тем более, что мне также очень не понравился тот взгляд, которым смотрел на меня мент. Будто где-то меня видел, а теперь вот вспомнил.

Но я-то точно знаю, что нигде и никогда с ним не встречалась… Следовательно…

Следовательно – не думать и размышлять надо, а хватать Антона Владимировича и валить восвояси. Теперь, когда мои экстрасенсорные силы полностью восстановлены, побег из психиатрической больницы не будет для меня очень уж большой трудностью.

Наверное…

– Так вы мне скажете, Ольга, зачем был нужен весь этот маскарад? – снова спросил Антон Владимирович. – Почему вы молчите? Зачем мне скрывать то, что я практически выздоровел? Ведь, если врачи будут считать, что я все еще… психически болен, они меня домой не отпустят. А я домой хочу. У меня жена…

– Домой, Антон Владимирович, вы попадете сегодня, – заверила я его, – это я могу вам обещать совершенно точно…

Чернобуров почесал в затылке.

– Мне почему-то кажется, – промямлил он, – что это будет… не совсем на законных основаниях. Почему бы нам просто не пойти к врачу и не объяснить ему, что, так как я выздоровел, мне уже можно…

– Сейчас я все объясню, – сказала я.

Я тяжело вздохнула. Ладно. Придется объяснять этому долдону, что к чему. Я оглянулась. Вокруг лавочки, где мы сидели, никого не было. Где-то вдалеке прогуливался, заложив руки за спину, здоровенный санитар. Двое тихо помешанных ковырялись в земле у старинного дуба.