Екатерина Савина - Иллюзия любви

Однако, тот факт, что не все спиртные напитки имеют отвратительный вкус деревенского самогона или дешевого портвейна, который Анна успела уже попробовать на студенческих праздниках, оказался открытием для Анны – в тот вечер она получила подтверждение в правильности своих мыслей насчет куртизанки из учебника истории и доярки Маши.

Добрый дядя, проводив утром Анну, положил в ее сумочку несколько денежных купюр, номинальная стоимость которых – по меньшей мере – в десять раз превышала полугодовой заработок ее родителей.

Деньги Анна аккуратно зашила в подушку, а на вопрос соседки – как тебе понравилось заниматься этим... – ответила, равнодушно качнув головой:

– Нормально...

Для нее и вправду – первые заработанные ей деньги отложились в памяти гораздо ярче, нежели первый сексуальный опыт.

Тот самый добрый дядя сначала звонил и приглашал Анну в гости два-три раза в неделю и давал ей после каждой встречи примерно треть той суммы, что она получила в первый день знакомства с ним.

Потом – Анну словно захватил ураган новой прекрасной жизни– в один прекрасный день она проснулась в уютной однокомнатной квартире, которую снял для нее добрый дядя, превратившийся уже в просто Александра и уже переставший быть для Анны постоянным любовником; институт ей пришлось оставить, ужинала и обедала она в ресторанах и кафе с мужчинами, очень почему-то похожими на Александра.

Мужчины эти расплачивались с Анной новенькими, вкусно пахнущими купюрами за те же абсолютно упражнения, после которых доярка Маша получала горсть семечек подсолнуха или несколько сигарет «Прима».

Это – поняла Анна – только первый, хотя и очень удачный шаг на пути к сладкой жизни беспечных красавиц из незабытых сериалов, про которые Анна часто рассказывала доброму дяде Александру, когда он вызывал ее из пропахшего тараканьей отравой общежития в свою квартиру.

В какой-то момент – много позже этих рассказов – Александр решил проверить целеустремленность Анны и одолжил ей денег на то, чтобы она смогла поступить на коммерческое отделение романо-германских языков филологического факультета местного факультета.

Теперь Анна училась с радостью – по утрам. А вечером отправлялась в один и тот же бар, владельцем которого был Александр, и уходила оттуда с изрядно пополнившимся кошельком, а нередко – ее увозили к себе на квартиры загулявшие клиенты бара.

Александр часто интересовался у Анны, как идут ее дела в университете, нередко даже просматривал ее зачетку, одобрительно кивал головой и все говорил о том, что после окончания Анной вуза, он устроит ее в какую-нибудь престижную фирму, а за деньги, на которые она учится, ей придется расплатиться позже, предоставлением каких-то услуг, о которых Александр пока говорил неясно.

Анна давно утратила свою первобытную деревенскую простодушность и заменила ее изрядной долей цинизма, совершенно необходимого ей для ее ежевечерних занятий и прекрасно понимала, что в обмен на возможность учиться на коммерческом отделении университета Александр потребует от нее каких-нибудь встреч с нужными ему по бизнесу людьми, либо устроит к нужному человеку секретаршей, либо...

«Тогда будет совсем другое, – думала Анна, – тогда будет не как с клиентами из бара, а... по-другому. Совсем другой уровень. Тогда можно будет искать себе своего... сына председателя»...

Родителям Анна написала, что нашла себе хорошую работу, а за успехи в учебе, ее перевели в более престижный вуз. Родители еще ни разу не приезжали в город в гости к дочери, ни времени не было, ни денег, да и сама Анна их не приглашала – родители совсем не вписывались в строго очерченную ею самой картину нынешнего и будущего бытия...

– Вот так... – тихо выговорила Марианна Генриховна и перед нашими с Дашей глазами потухли отражающиеся во влажных девичьих глазах ослепительные неоновые огни неведомого города. Мы снова оказались в теплой и уютной кухне, ароматный парок поднимался от чашек с чаем, которые перед нами стояли и чудесно пахло свежим яблочным пирогом.

Я посмотрела на Дашу и увидела в ее глазах слезы.

Мне и самой было как-то не по себе. Незамысловатый рассказец Марианны Генриховны отчего-то особенно волнующе лег на мое сердце.

Я перевела взгляд на Марианну Генриховну. Она закурила тонкую сигаретку и, окутанная облаком синего дыма, смотрела за окно.

– Какая трогательная история... – шепнула мне Даша, – готовый сюжет для моего романа. Мне так понравилось, как она рассказывала. Давай попросим ее рассказать что-нибудь еще – я чувствую, как из ее историй получится просто изумительная книга – по-женски трогательная, красивая и такая печальная... Удивительные подробности...

– Ты же хотела писать о собственной жизни? – напомнила я.

Даша только вздохнула и махнула рукой в знак того, что после рассказанной Марианной Генриховной истории, собственная жизнь ее представляется скудной и неинтересной.

Даша помолчала еще немного и тихонько позвала:

– Марианна Генриховна!

– Да? – повернулась Марианна Генриховна, и я который раз поразилась тому, какой точеный и породистый ее профиль – выходца из деревни.

– А что там дальше было с Анной... С вашей дочерью?

– Извините... – совсем тихо проговорила Марианна Генриховна, – мне тяжело об этом... Как-нибудь потом...

Она помолчала еще немного и добавила:

– В деревне у Анны остался жених... Сейчас он переехал в Москву. Очень часто ко мне заходит. Сидим, разговариваем. Иваном его зовут... Очень он Анну любил. И сейчас любит – до сих пор не женился, хотя парень хоть куда...

У Даши загорелись глаза. Казалось, она сейчас выхватит из кармана записную книжку и начнет строчить туда – собирая материал для своей книги. Наверное, она так бы и поступила, если бы при ней была записная книжка.

Я отхлебнула еще чаю. Марианна Генриховна заговорила снова. Она рассказывала о чем-то совсем отвлеченном, ее голосок звенел, как серебряный колокольчик. Даша слушала ее, словно завороженная.

«Как хорошо здесь, – вдруг подумала я, – так приятно попить чай с такой прекрасной дамой, как Марианна Генриховна. Так уютно»...

И тут в дверь постучали.

Меня словно подкинуло. Я немедленно вспомнила, зачем мы сюда пришли. Имя «дядя Моня» резануло мои внутренности, словно бритва.

– Сидите, сидите, – проговорила Марианна Генриховна, и я вдруг заметила, что вскочила.

Я снова опустилась на стул.

– Я сама открою, – сказала еще Марианна Генриховна и пошла в прихожую.

– Даша! – шепнула я.

Даша повернулась ко мне и посмотрела как-то... Как-то растерянно, что ли?

– Это наверняка дядя Моня, – шепотом проговорила я.

– Кто? – недоуменно переспросила Даша.