Екатерина Савина - Иллюзия любви

Вот и сейчас она собиралась в больницу. Накинуть плащ и надеть туфли – было делом одной минуты (ходить в своем квартире в домашнем Нина отвыкла давно – с тех пор, когда перестала считать то место, где жила домом – убежищем и приютом).

Нина вышла во двор. На лавочке у ее подъезда, как обычно, сидели две дряхлые старушки, курили «Беломор» и вяло между собой переругивались.

– Ты, Никитишна, старая манда, – говорила одна старушка другой.

– А ты, Сикуха, если опять чифирь закрысятничаешь, по рогам получишь, падла, – парировала вторая.

– А вот за падлу ответить бы надо...

Так как лекарств никаких сегодня покупать не надо было, Нина прошла мимо аптеки, которая располагалась неподалеку от ее дома и направилась прямо к станции метро.

Через пять минут она уже тряслась в подземном вагоне. Стены черного тоннеля мелькали перед ней.

– Вот так и жизнь моя, – мысленно вздохнула Нина, – все куда-то несется, огни... Скорость... А на самом деле – черная пустота, сырые стены и крысы, шмыгающие по гудящим рельсам.

Она закрыла глаза, чтобы ничего вокруг себя не видеть и вдруг ей вспомнились события одного дня... так резко отделившего ее тогдашнюю жизнь от той жизни, какой она жила сегодня.

– Кажись, с Борькой твоим беда, – сказал ей тогда один собравшихся на лестничной клетке соседей – старичок из квартиры напротив, – орет, как резаный. То замолчит, то снова заорет. Вот, вот... Кажись, опять начал... Глотка прямо луженая...

А Нина охнула. Рев, рвущийся из-за закрытой двери совсем не был похож на человеческий. Скорее, он походил на стон умирающего зверя.

Стараясь унять бешено забившееся сердце, Нина все рвала и рвала из кармана застрявшие там по неизвестной причине ключи от квартиры.

Когда ворвалась в квартиру, вопли Бориса уже стихли. Он лежал на пороге ее комнаты, свернувшись клубочком, словно неродившийся младенец. Вокруг его головы медленно растекалась грязно-желтая лужица.

А в квартиру, дверь в которую Нина забыла второпях закрыть уже, со страхом оглядываясь, входили на цыпочках истомившиеся любопытством соседи...

После врачи сказали, что Борис умер от остановки сердца. Но Нина знала, знала, что причиной смерти ее мужа была очередная доза зелья дяди Мони. Доза, оказавшаяся для Бориса последней.

И, конечно, никаких посторонних примесей в крови Бориса обнаружено не было.

Иначе и быть не могло.

От печальных воспоминаний у Нины заныло сердце и голову заволокло туманом.

«Может быть, – думала он так, как всегда думала, когда вспоминала тот страшный день, – может быть, я могла бы помочь Борису – сбегать к дяде Моне за очередной дозой, но... Если бы не поехала в больницу вместе с внезапно потерявшим сознание Васиком. Конечно, вряд ли успела бы я к дяде Моне – даже если бы с машиной скорой медицинской помощи и не поехала бы – но все-таки... Тем более, рано или поздно Бориса ждал бы точно такой же конец. И... Это я ответственна за то, что случилось с Васиком. Как мне вылечить его? Доктор говорит, что летаргия не поддается лечению и нельзя предсказать, когда придет в себя больной и придет ли он в себя вообще... Снова идти к дяде Моне? Если из-за его зелья Васик впал в летаргию, то дядя Моня – и есть тот человек, которому под силу вылечить Васика»?

– Ну нет, – беззвучно, не шевеля губами, прошептала Нина, – дважды я просила у дяди Мони помощи. И что теперь – Борис мертв, а Васик...

Поезд остановился. Металлический голос проговорил название остановки, и Нина встрепенулась. Она пробралась к выходу и выскочила на перрон как раз тогда, когда двери уже начали закрываться.

Нина поднялась по эскалатору и вышла наружу. Воздух уже начал по-вечернему синеть. В больнице заканчивалось время, назначенное для посещения больных, и Нина ускорила шаг.

Вот перед ней мелькнула знакомая грязно-серая стена корпуса больницы. Теперь всего несколько минут до проходной, потом бегом по коридору...

«Успею», – подумала Нина.

– А у нас уже большие успехи! – радостно заявил Нине врач – он как раз выходил из той палаты, где лежал Васик. – Наш пациент сегодня пришел в себя.

– Правда? – воскликнула Нина. – И мне можно будет с ним поговорить? Ему можно? Можно к нему?

– К нему можно, – сказал врач, – но вот насчет поговорить. Боюсь, это будет трудновато.

– Почему? – опешила Нина.

– Дело в том, – начал объяснять врач, привычно поглаживая свою седеющую бородку, – что Василий пришел в себя только на минуту. Точнее – на две минуты сорок две секунды. И снова уснул. Я как раз был рядом с ним, когда он очнулся. Я так обрадовался... Дело в том, – тут врач понизил голос, – что историю болезни нашего пациента я положил в основу своего научного исследования. Поэтому, кстати, больница и оплачивает довольно дорогие препараты, необходимые для поддержания жизни Василия в состоянии летаргии, из своего кармана... Ну и частично из моего. Так вот – я только что ввел недавно разработанный препарат – Василий очнулся, открыл глаза, проговорил несколько слов и потом еще какое-то время лежал с открытыми глазами... Потом снова уснул. Вы понимаете?

– Н-нет... – растеряно ответила Нина, – пока что ничего не понимаю... Так он поправится?

– В том-то и дело! – восторженно воскликнул врач. – Что Василий пришел в себя после того, как я ввел ему препарат! Который, кстати говоря, я сам и разработал. Значит, летаргию можно излечить! Между прочим, – добавил врач, потупив взгляд, – такое дело Нобелевской премией пахнет.

Нина некоторое время молчала.

– Что же это получается, доктор, – тихо проговорила она, – вы используете Васика, как подопытного кролика?

Врач поморщился, и радость на секунду покинула его морщинистое лицо. Но только на секунду.

– Что вы такое говорите! – с доброй улыбкой сказал он. – Я же пытаюсь помочь вашему... другу. И кое-каких успехов я уже достиг... А вы – про подопытного кролика... Стыдно, матушка.

Нина пожала плечами.

– Я буду очень рада, доктор, если вы и вправду поможете Васику, – сказала она, – а если что-нибудь пойдет не так? Ведь разработанные вами препараты никем не проверены. Если вы случайно убьете Васика, то перед родственниками вам отвечать не придется – они ничего не знают. И вообще... Насколько я понимаю, на подобные вещи нужно брать разрешение у родственников?

Нина сама не ожидала, что у нее вырвутся такие слова. Беспокойство за жизнь Васика мигом пересилило обычную ее вежливость и тактичность.

– Я права? – твердо спросила Нина, глядя в забегавшие вдруг по сторонам глаза доктора.

Тут уж улыбка исчезла с лица врача.

– Я вас просил что-нибудь узнать о его родне, – пробормотал он, – а вы ничего мне так и не сказали.

– Но, доктор, – возразила на это Нина, – вы же говорили, что обратитесь в милицию, если не получите задокументированных сведений о личности больного.