Екатерина Савина - Ищите женщину

Больше ничего интересного в гостиной не было.

Я вышла в прихожую и огляделась. Прямо передо мной была дверь в другую комнату, а через несколько шагов коридорчик прихожей поворачивал и заканчивался, надо думать, кухней, откуда все еще довольно ощутимо несло какой-то гадостью – очевидно, вареными червями.

– А сейчас, – снова заголосил человек-телевизор Петя, – представляем вашему вниманию сентябрьский выпуск «Рожденственских вечеров с Аллой Пугачевой», посвященный майским праздникам, – тут Петя принялся издавать губами какие-то странные звуки, судя по всему, имитируя заставку к передаче, а через несколько минут немузыкально завопил на всю квартиру:

– Привет, приве-е-е-ет!!! Пока, пока-а-а-а!!! Я очень буду жда-а-а-ать...

Я открыла дверь в соседнюю комнату. Хм, интересно... Я так понимаю, в этой квартире проживают трое молодых людей. В соседней комнате две раскладушки, а в этой – шикарная громадная кровать, в простонародье именующаяся траходромом. И больше никакой мебели не было в комнате. Странно получается – двое ютятся на раскладушках, а третий роскошествует на траходроме. Или они по очереди спят здесь? Или каждый вечер разыгрывают – кому достанется шикарная постель?

Ясно, что это постель не пустует, видно, что на ней спят, хотя она и довольно аккуратно заправлено. Так аккуратно, что даже и не верится, что это мужчина заправлял.

А может быть?..

Ладно, оставим несущественные детали и продолжим обход квартиры. Конечно, никаких сомнений у меня не осталось в том, что здесь странные дела творятся. Но вот как-то объяснить все?

Использовать свои экстрасенсорные способности?

Нет, сначала посмотрим, что там у нас на кухне.

Я снова вышла в прихожую.

– Это не реклама! – встретил меня человек-телевизор Петя рокочущим басом. – Это предупреждение! Если кто из вас не будет пользоваться шампунем «Пантин Про-ви», такая падла тут же облысеет, окосеет и подохнет... «Пантин Про-ви», генеральный спонсор концерна «Логоваз». Кто не знает «Логоваз», тот последний...

Прервав себя на полуслове, человек-телевизор Петя разразился сатанинским хохотом и умолк, будто его выключили. Я продолжила свой путь на кухню, но не успела сделать и нескольких шагов, как навстречу мне – из туалетной комнаты вывалился еще один молодой человек – на этот раз, ради разнообразия, полностью одетый – в довольно приличный костюм-тройку и при галстуке.

Не удержавшись на ногах, молодой человек со стоном повалился на пол.

Я проворно отпрыгнула – черт его знает, что от него можно ожидать. Может быть, он себя Джеком-Потрошителем вообразил или еще кем-то в этом роде... Да ведь это, насколько я поняла, тот самый студент Юра, который приходил к Даше спрашивать пару сушеных лягушек для соуса.

– Помогите... – прохрипел Юра, поднимая голову, – вызовите... врача...

Он хотел сказать что-то еще, но приступ чудовищного кашля помешал ему.

– Что случилось? – спросила я, не веря тому, что в этой квартире оказался один вроде бы здравомыслящий человек в трезвом уме и соответствующей памяти.

– Врача... – снова прохрипел Юра, – я, кажется... отравился... Живот болит и рвет... меня... Рвет, как из ведра...

– Тошнит? – переспросила я.

– Тошнит, – простонав, подтвердил Юра, – сил никаких нет... В голове туман, в животе кошмар... И вокруг кошмар какой-то творится.

– Московское время – двадцать три часа пять минут, – сообщил человек-телевизор Петя, хотя ранее утро еще только начало развеиваться. – В Токио – пять градусов выше тепла, в Зимбабве плюс двадцать четыре ниже ноля. В Петропавловске Камчатском – полночь...

– Вот видишь?.. – едва не плача, выговорил Юра. – С ума все сошли... И неизвестно почему. Вызови врача, пожалуйста... Врача!

– Спокойно! – проговорила я, присаживаясь на корточки возле Юры. – Я и есть доктор. Сейчас попробую тебе помочь...

– Что значит – попробую? – простонал Юра, обеими руками гладя себе живот. – Сделай укол или еще что-то... Или вообще – усыпите меня... Господи, как мне плохо... А где Анзор?

– Гав! Гав! – донеслось из соседней комнаты.

– В эфире еженедельная передача «В мире животных», – немедленно завелся человек-телевизор Петя, – как известно, каждое уважающее себя животное нуждается в вязке. Вяжутся все – и обезьяны, и бегемоты, и крокодилы, и кашалоты и даже зеленый попугай...

– Гав! Гав!!! Гав-гав-гав!

«Третьего, значит, Анзором зовут, – промелькнуло у меня в голове, – и он все еще воображает, что он – собака... Что ж, если Юра уже вполне адекватно воспринимает действительность и не стремится попотчевать кого-то вареными червями, то это значит, что одурение у него прошло. Но на смену помутнения рассудка пришло расстройство кишечника. И довольно серьезное, судя по всему. Ну, помочь этому несчастному – вполне в моих силах»...

Я погладила Юру по голове. Космическая энергия, циркулирующая по моему телу, понемногу начала концентрироваться в кончиках моих пальцев, и когда тепло в пальцах стало невыносимым, я позволила живительной силе энергии проникнуть сквозь волосяной покров на Юриной голове, кожу и кости черепа – в его мозг.

Через минуту он стал засыпать. Боль его успокоилась и погасла, желудок успокоился.

Юра закрыл глаза.

– Теперь хорошо... – прошептал он, бледно улыбаясь, – теперь спокойно... Тепло так... Туман, туман был в голове... Потом вдруг рези в желудке и рвота... Рвота, а туман в голове рассеивается... Потом хорошо... Тепло...

Улыбаясь, он заснул.

Из соседней комнаты несся неистовый лай Анзора. Человек-телевизор Петя бубнил себе под нос что-то об особенностях брачного периода у южно-американских аллигаторов:

– Как известно, аллигаторы живут очень долго. Период полового созревания аллигатора-самца наступает где-то после третьего века нашей эры. Достигнув этого возраста, аллигатор-самец способен спариваться с кем угодно. Нередки такие случаи, когда аллигаторы выходили на охоту в прерии, загоняли стадо бизонов и устраивали брачные пиршества. Аллигатор-вожак отбирал себе самых крупных и здоровых самочек, а остальные бизоны доставались аллигаторам более мелких размеров... Птицы, кружащиеся над прерией, могли наблюдать... Перелетные птицы...

– Гав-гав-гав!!! Гав!

– Летят перелетны-ы-ы-е птицы-ы-ы-ы!..

«Дурдом, – подумала я, – однако, чем это так пакостно воняет на кухне»?

Я направилась на кухню. Но как только взгляд мой пал через открытую дверь на обеденный стол, я замерла, как вкопанная – прямо на пороге.

Понятно теперь, от чего так корежит несчатного студента Юру – на обеденном столе стояли четыре прибора (один, как я поняла, предназначался для зашедшей в гости Даши). Четыре тарелки, доверху наполненные разбухшими в кипящей воде земляными червями, источавшими навыносимый смрад. Та тарелка, что стояла ближе всего ко мне была почти полностью опорожнена, а рядом валялась вилка, к которой присохла половинка толстого червяка.