Екатерина Савина - Клуб одиноких зомби

Татьяна была коренной москвичкой и училась на втором курсе, а Анатолий заканчивал пятый курс, жил в общежитии и все пять лет безудержно пытался жениться на жительнице столицы. Ему нравилось, что Татьяна никогда не опаздывала на свидания больше, чем на пять минут, не рассказывала, сколько часов она провела в парикмахерской и в парфюмерном магазине, а главное, он не боялся увидеть ее с другим. Они поженились. Анатолию повезло еще и в том, что теща с тестем жили практически все время в загородном доме в дачном поселке недалеко от Серпухова, и московская квартира была в распоряжении молодых. Рождение дочери еще больше привязало Татьяну и Анатолия друг к другу. Аленка была похожа на отца и буквально все знакомые предрекали девочке счастливую жизнь. Но они все точно сглазили! Аленке было только три годика, когда она в летнюю жару заболела воспалением легких, и родители не сразу поняли, отчего высокая температура. Они сначала решили, что у дочки солнечный удар, потом самостоятельно сбивали температуру. А когда они обратились в поликлинику, было уже слишком поздно... Аленку спасти не удалось...

Татьяна обвинила в смерти дочери Анатолия, именно он был инициатором самолечения и отговаривал обращаться к врачам, зато охотно прислушивался к рекомендациям аптекарей. Время было упущено. И потом Анатолий стал обвинять жену в том, что она позволила Аленке купаться в речке и не оберегала ее от сквозняков.

Чем больше времени проходило с того рокового дня, тем сильнее становились взаимные упреки и тем больше росла ненависть друг к другу. Супруги, потерявшие ребенка, стали совсем чужими и вскоре разошлись. Анатолий даже не стал претендовать на жилплощадь, но на прощание сказал Татьяне, что ее ожидает страшное будущее.

Убитая горем женщина хотела покончить с собой, наглотавшись таблеток, но ей это не удалось. Возможно, действие различных лекарств компенсировало друг друга, а может быть, их концентрация не превысила предельно допустимой дозы.

Татьяна, как ни странно, обрадовалась тому, что осталась жива и... уверовала в Бога, хотя до этого была атеисткой. Она окрестилась, стала посещать все церковные службы в выходные дни и изучать Библию. Ее жизнь обрела новый смысл.

Но однажды в квартире напротив появился новый жилец, и спокойствию на лестничной клетке пришел конец. Пьяные дебоши, визг девиц легкого поведения не могли увязаться в голове Татьяны с тем, что новый хозяин соседской квартиры был дьяконом в церкви, которую чаще всего она посещала. Что-то надломилось в Татьяниной душе, и ее вера в Бога пошатнулась.

Она стала искать отдушину в том, что так категорически отвергла христианская церковь – в магии, колдовстве и чародействе. Но и на этом поприще Татьяну постиг ряд неудач – раскрыть магические способности, так и не удалось.

Потом она увлеклась восточными религиями и поняла, что она способна создать свою философию, основанную на постулатах различных религий с легкой примесью магии.

Татьяна создала клуб «Просветление» и стала нести свою философию в массы. Членами ее клуба были в основном одинокие люди, мужчины, но чаще женщины, так же как и она когда-то потерявшие смысл жизни. Татьяна чувствовала себя счастливой, но однажды ей дали понять, что либо клуб будет существовать в новом качестве, либо не будет существовать ни клуб, ни она сама.

У Татьяны не было выхода, она согласилась безоговорочно на все поставленные условия, тем более, что материальное вознаграждение за это было высоким. Название клуба «Просветление» осталось, изменились только его цели. А еще Татьяне рекомендовали взять новое имя, и она опять согласилась. Так, Татьяна стала носить то же имя, что и Богородица. Она стала Марией...

Мария задернула плотные шторы, и комната погрузилась во мрак. «В конце концов, я сама придумала это условие – медитировать только в темное время суток, – думала Мария. – Чем больше условностей, тем быстрее выключается рациональное мышление. Меня вынудили „затуманивать людям мозги“, но за себя я еще могу постоять. Я узнаю, я обязательно узнаю, что надо предпринять, чтобы спастись».

Она интуитивно выбрала кассету с «Интровертной музыкой» и зажгла ароматизированную свечу с запахом сандала. Такое сочетание обещало быть наиболее действенным именно сейчас, когда душевное спокойствие Марии было надломлено, а спор сознательного с бессознательным грозил вылиться в истерику. «Нет, все эмоции сейчас надо выключить, – думала Мария. – Медитация, только она поможет мне достичь откровения».

Наконец-то я дождалась такого часа. Нет, спать я не собиралась. «Просто, в ближайшее время меня не будет никто беспокоить, – решила я, – я смогу до конца разобраться в той информации, что пришла ко мне из астрала».

«Все это огромное количество цифр, по-моему, не могло предназначаться для одной Кирилловой. Ясно, что Вера была связана с другими людьми. Судя по тому, что видело мое Я в астрале, Кириллова была всего лишь одним звеном в какой-то сложной системе. Можно предположить, – размышляля я, – что с одной стороны, это тот, кто делал трепанацию черепа и зомбировал ее мозг. Странно это как-то! Превратить человека в зомби можно и без такой сложной хирургической операции. Хотя, может быть, это была очень глубокая кодировка, и без непосредственного вмешательства в головной мозг ее не установишь».

Ко мне пришла уверенность, что я двигаюсь в правильном направлении, поскольку один из энерго-информационных блоков стал более четко вырисовываться на моей внутренней картинке. Я видела женщину, лежащую на операционном столе, ее готовили к трепанаци черепа. Я поняла, что это Кириллова Вера Васильевна. Хирург оглянулся назад, и я узнала его, несмотря на повязку, скрывающую нижнюю часть лица. Совсем недавно я видела эти стеклянные, холодные глаза. Сомнений не было, они принадлежали человеку, которого я вчера встретила у ординаторской.

Я почувствовала резкую боль в межбровье, будто мне сверлят чуть выше переносицы дрелью. По телу пробежал неприятный холодок. Меня попросту охватил ужас. Я хотела бы забыть об этом деле навсегда, но, увы, не знала, как это сделать. Я не могла «выключить» ясновидение. Теперь «трансляция» шла помимо моей воли, и то, что мне раскрывалось, было круче всех фильмов ужасов, которые я когда-либо видела.

В руках хирург держал дрель, очень похожую на бытовую, на его белом халате была кровь, а в глазах – бездонная пустота. Он хладнокровно делал свое черное дело, не боясь ни ошибки, ни возмездия.

Люди на операционном столе менялись... «Неужели, это конвейер зомби? – предположила я... И какая программа закладывается в мозг этих несчастных людей? Я должна это узнать!»