Дмитрий Вересов - Загадка Белой Леди

Вдруг раздался стук в дверь, и в следующий момент в кабинет вошла взволнованная сестра Агата.

– Что такое, сестра? – недовольно повернулся к ней Робертс. – Почему вы нарушаете правила? Или вы забыли, что, когда я занят, вход в кабинет запрещен?

Однако Ковальски, казалось, даже обрадовался.

– Говорите же, сестра. Говорите, не бойтесь, – он с любопытством смотрел на запыхавшуюся девушку.

– Извините меня, доктор Робертс. Сегодня так непривычно жарко, не справляются даже кондиционеры, и… меня так разморило, я заснула…

Девушка казалась перепуганной не на шутку, а ведь Робертс никогда не был суров со своим персоналом, как и со всеми, предпочитая действовать убеждением, а не принуждением.

– И что?! – Доктор стоял, опираясь на стол и уже догадываясь, что предстоит ему сейчас услышать.

– Когда я проснулась, мсье Виктора не оказалось в комнате. И я не знаю, куда он ушел.

– И как же долго вы спали, мисс? – спокойно спросил инспектор, в то время как доктор Робертс, незаметно для Ковальски, пытался перевести дух.

– Около получаса…

День играл солнечными бликами, как ребенок разноцветными стеклышками. Окна «Кюминона», в отличие от «Биргу», смотрели на южную сторону, а не на восток, и потому после полудня здесь становилось жарко даже несмотря на отлаженную систему охлаждения не только в самом коттедже, но и по старинным стенам крепости.

Рука миссис Хайден дрожала от напряжения. Сколько просидела она за рукописью? Полчаса? Час? Сил писать больше не оставалось. Она позвала сестру Марту и попросила ее принести выпить чего-нибудь прохладительного.

– Но вы уже все выпили, пока писали, – растерянно ответила сестра.

– Разве? – сразу же погрустнела миссис Хайден.

– Но если вы подождете немного, я сейчас схожу в столовую и принесу еще кувшин кинни, – заботливо предложила Марта.

– О, если вам не трудно, – с надеждой выдохнула миссис Хайден.

– Это моя обязанность, – скромно улыбнулась Марта и сразу же вышла.

Миссис Хайден отложила «паркер» и встала. Жара становилась все томительней, даже синее небо казалось раскаленным. Она принялась раздеваться почти механически, повинуясь, скорее, не рассудку, а телесному наитию, и осталась совершенно обнаженной. Но обнаружила она это, лишь поймав свое отражение в зеркале, и вдруг вспомнила о том, что когда-то Виктор рассказывал ей, как поступают в жару люди в пустынях. «Да, да, еще он говорил, что и здесь так делают в это время», – радостно думала она, снимая с кровати простыню и отправляясь в ванную. Там она намочила простыню, вернулась в комнату, легла на кровать и… наконец ощутила полное блаженство.

«И все-таки, неужели проклятая болезнь так или иначе уничтожит всех обитателей замка Массенгаузен?» – было ее последней мыслью, перед тем как провалиться в освежающий, освобождающий от страхов и сомнений повседневности, а теперь еще и романа, сон.

Проснулась миссис Хайден от намеренно шумно подвигаемого кресла. Сестра Марта, обслуживавшая «Кюминон», не в пример Агате из «Биргу», поначалу казалась ей приветливой и милой, но сейчас кругловатое лицо девушки было сухо и замкнуто, и держалась она как-то странно. Наверное, это ее подлинное лицо, а приветливость – только маска. Сейчас же, пока Марта считатет, что ее не видят… Миссис Хайден даже вдруг подумала, что доктор Робертс специально подсунул ей лживую сестру для того, чтобы… Для чего? Чтобы пансион стал окончательно похож на тюрьму, если уж тут происходят убийства? Или для того, чтобы поставить ее, позволившей себе тайны от врача, на место? Или просто следить, ведь как-никак убили маленькую Волендор именно у нее в коттедже? В любом случае подтянутая фигура Марты неожиданно вызвала у миссис Хайден раздражение, и она досадливо поморщилась от царапающего нервы движения тяжелого кресла по полу.

– Почему вы убираете, если видите, что я еще сплю? – недовольно спросила она.

– Простите меня, миссис Хайден, но это пожелание доктора Робертса. Он лично заходил и попросил разбудить вас не позже обеда, – неуклюже отворачивая лицо, пробормотала Марта.

– А сколько сейчас?

– Ровно два часа пополудни, – отчеканила Марта уже смелее. – Кроме того, он велел передать вам, что после случившегося он вынужден забрать ваши бумаги с собой.

– Какие бумаги? – Марта посмотрела на миссис Хайден как-то уж совсем странно, и в серых, круглых глазах сестры она успела прочитать чувство, похожее на страх. – Ах да, я поняла, извините. Спасибо вам и… вы можете быть свободны. Я сейчас встану.

Марта поспешно ушла. Миссис Хайден тут же встала и посмотрела на стол: исписанных листов на столике не было, но «паркер» и чистая бумага лежали по-прежнему. Более того, на столике стоял новый флакон чернил. Как она могла два раза совершить одну и ту же ошибку? И теперь они опять сделают из написанного ею, из того, что является единственно подлинной ее жизнью, материал для опытов и медицинских прогнозов? Происходящее в замке никоим образом не касается их – это ее путь к себе, и только. Впрочем, она сама виновата, но впредь им не достанется ни одного листка.

Даже через задернутые, скорее всего Мартой, шторы действительно било полуденное солнце, и миссис Хайден почувствовала, что вчерашний пропущенный обед дает о себе знать. Жизнь, хотела она того или нет, все равно продолжалась. Выхватив из гардероба первое попавшееся платье, она оделась и, не посмотревшись в зеркало, вышла.

С того момента, как Виктор стал ухаживать за Волендор, миссис Хайден совсем перестала обращать внимание на одежду. «Вот так постепенно все и становятся здесь Жаками», – подумала она почти безразлично, при уличном свете машинально отметив, что широкая полотняная юбка не глажена.

– Эй, росляйн, куда торопишься? – эхом ее мысли прозвучал негромкий хрипловатый басок, и Жак собственной персоной поднялся с газона, отряхивая мятые вельветовые брюки. – Всегда лучше немного подзадержаться, а?

– Вы что, тоже занялись караулом, как доктор Робертс и этот наш новый следопыт?

– Делать мне больше нечего! Я с вечера тут сижу, местечко тенистое…

– Так и сидите себе на здоровье и не лезьте ко мне с дурацкими разговорами! – вдруг непонятно почему вспылила миссис Хайден. – И почему все время ко мне? Шли бы вон к мсье Вилльерсу, а еще лучше к Балашову – вы бы отлично спелись!

– Да никак ты уже все знаешь, раз так нервничаешь? – искренне удивился Жак.

– Что знаю? Что вы у них не раз уже были и это именно они, то есть я хотела сказать, мсье Вилльерс, учит вас плести мне всякие небылицы, всовывать в руки дудочки и задерживать ночами, чтобы в это время убивали? Ведь если бы я не просидела с вами тогда до рассвета, я, быть может, спасла бы девушку! – непроизвольно вырвалось у миссис Хайден, и она сама вдруг испугалась очевидности этой внезапно пришедшей ей в голову мысли.