Эйлет Уолдман - Смерть берет тайм-аут

— Я думаю, Хупе ничего не видел. Он плакал от шума. У него не было времени что-нибудь увидеть.

Возможно.

— Что вы увидели, когда зашли в комнату? — спросила я.

— Лилиту. Она кричала: «Мама, мама!». Ее руки красные. Все в крови.

— Кто еще был там?

— Сеньор Арти.

— Он был в комнате, когда вы вошли?

Она подняла бровь:

— Да.

— Что он делал?

— Он прижимал Лилиту к себе. Она его отталкивала. Пыталась добраться к матери. Но он ее не пускал.

— Вы видели тело?

Теперь Хуана уже плакала, крупные слезы катились по лицу, оставляя полосы на ее макияже. Она вытерла нос рукой.

— Верхняя половина ее тела была на кровати, а ноги на полу. Ее белое платье было все красное здесь, — Хуана показала на грудь. — Очень красное. Ее… Как вы это называете, ночная сорочка? То, в чем спят ночью? Она была очень мокрая от крови, я видела формы ее тела, ее груди, — она судорожно вздохнула, и я испугалась, что ей станет плохо. Но она только резко вздохнула. — Я забрала девочку из комнаты. Я помню, что очень злилась. Ее отец не делал ничего. Ничего.

— Что вы имеете ввиду? Вы сказали, что Арти держал ее.

— Не сеньор Арти. Я сказала вам, что он ее держал. Ее отец, Рэймонд. И его женщина. Они просто стояли и смотрели на нас. Они ничего не делали.

У меня было такое чувство, как будто меня ударили в живот.

— Рэймонд и Беверли были там?

— Конечно. Они стояли в комнате, когда я зашла туда.

— Рэймонд и Беверли были в Мексике, в той комнате, когда умерла Труди-Энн?

— Да, конечно, — нетерпеливо произнесла Хуана. — Они приехали как раз перед тем, как это случилось. Они сказали, что будут жить все вместе. Все. Но после этого они забрали Лилиту и уехали в Америку.

Я пыталась осознать услышанное. Рэймонд и Беверли сказали, что были в Лос-Анджелесе, когда умерла Труди-Энн. Правильно? Я пыталась вспомнить. Они когда-нибудь говорили о том, что их не было в Мексике, когда убили Труди-Энн? Я не помнила этого, но зато помнила, что они заставили меня считать, что их не было в Сан-Мигеле. И что хуже всего, они заставили поверить в это Лили. Почему?

— Хуана, кто убил Труди-Энн? Если Лили этого не делала, кто это сделал? Это мог сделать Арти? Или Рэймонд? Или Беверли?

Она покачала головой:

— Я не знаю. Я не знаю, кто ее убил. Но я знаю, что это не моя Лилита. Она была в саду. С Хупе. Я слышала ее голос, когда стирала.

— У Рэймонда и Беверли были причины убить Труди-Энн?

— Сеньор Рэймонд никогда бы не выстрелил в нее. Я думаю, он любил ее. Я видела, как он смотрел на нее. Сеньора Труди была очень красивой. Я думаю, он любил ее.

— Почему? Почему вы так думаете? Они были вместе один раз, а потом разорвали отношения, после рождения Лили. И она жила с Арти, ведь так? Между ними что-нибудь происходило?

Глаза Хуаны сузились.

— Я ничего не знаю, но думаю, что да. Я видела сеньору Труди, когда приехал сеньор Рэймонд. Она его искала. Она носила белую ночную сорочку, когда он был там. Под ней можно видеть тело, и я видела, что он смотрел.

— Как вы думаете, у них мог быть роман?

— Они все это делали в этом доме. Они спали одну ночь с одним, другую с другим. Сеньор Арти сказал мне, что он на правильном пути. Все должны любить друг друга. Но я думаю, что он был несчастлив. Я думаю, что он не хотел, чтобы сеньора Труди была с сеньором Рэймондом.

— Но Труди и Рэймонд были вместе?

— Да. Я думаю, что да. Я меняла постели. И я думаю, они были вместе. Это вина сеньора Рэймонда, что она умерла, — она решительно тряхнула головой.

— Почему? Почему он виноват? Если он не убивал ее?

— Он дал ей пистолет. Он привез пистолет из Техаса, от ее папы.

— Подождите. Рэймонд дал Труди-Энн пистолет? Зачем?

Она пожала плечами:

— Сеньора Труди сказала, что отец просил его передать ей пистолет. Но сеньор Рэймонд принес пистолет в дом. Поэтому он виноват, что прекрасная сеньора умерла.

Я кивнула. Не уверена, что согласна с логикой Хуаны, но, учитывая, как я отношусь к пистолетам, не стала опровергать ее слова.

— А Беверли? Беверли не возражала, что ее муж спит с бывшей женой?

— Сеньора Беверли говорила, что все счастливы, и все хорошо. Но я слышала иногда ее разговоры с сеньором Рэймондом. Она кричала на него. Она не была счастливой.

— Она убила Труди-Энн?

— Да. Я говорила полицейским. Я говорила Эдуардо Кордове: «Лилита не убивала свою маму». Он сказал мне, что я ошиблась. Лилита, как вы это называете… преступна.

— Виновна.

— Да, виновна.

— И он даже не провел расследование? Даже не попытался выяснить правду?

Она снова тряхнула головой:

— Эдуардо Кордова — это Эдуардо Кордова.

— Что вы имеете в виду?

Она наклонилась ко мне:

— У него слишком много денег, у сеньора Кордовы. Для полицейского.

— Да, — прошептала я в ответ.

— Он делает то, за что ему платят.

— Вы думаете, ему заплатили, чтобы он сказал, что Лили убила свою мать?

— Я ничего не знаю, — Хуана пожала плечами. — Я знаю только, что Лилита была в саду, играла с водой в фонтане. Я знаю только это.

Неожиданно она стукнула кулаком по прилавку. Я подскочила.

— Кто я, чтобы говорить это? — бросила она резко. — Кто я такая, чтобы говорить, что Эдуардо Кордова — недостойный человек?

Я нахмурилась, не понимая, к чему это.

— Где я взяла деньги на эту палатку? Тридцать лет назад, уезжая, сеньор Арти дал мне денег. Он сказал, это за все, что я сделала. Он дал мне две тысячи долларов. Это очень большие деньги для Мексики. Я открыла эту палатку и жила очень хорошо. Он дал мне денег, теперь у меня хорошая жизнь.

Я думаю, то же самое можно сказать и про некоторых других людей.

Питер удивился, что я собралась вылететь домой раньше времени, но понял, что дело не терпит отлагательств. Присутствие в Мексике Беверли и Рэймонда во время убийства Труди-Энн меняло все. Я не знала, о чем это говорит, но должна была вернуться домой и выяснить.

Я позвонила маме из Далласа, где мы пересаживались с самолета на самолет, и она согласилась встретить нас в аэропорту в Лос-Анджелесе. Заволновалась, узнав, что мы прилетаем раньше срока.

Я не скучала по своим детям до тех пор, пока не сошла с самолета. И кто я после этого? Я почти не думала о них в Мексике. Мысли о детях отвлекали бы от работы — даже мысли об Исааке, который ни разу не оставался без матери дольше, чем на несколько часов. Кажется, я обвиняла себя в безответственности, но, когда самолет подлетал к аэропорту в Лос-Анджелесе, уже подпрыгивала на сиденье от нетерпения.

Я проигнорировала предупреждение и отстегнула ремень задолго до того, как самолет остановился. Когда дверь открыли, рюкзак уже висел у меня за спиной, и я подталкивала Питера к выходу. К сожалению, перед нами оказалась чрезвычайно медлительная женщина. Я простонала в нетерпении и зашептала Питеру в ухо: