Александр Скрягин - Формула власти

– Володя! – упрекающим тоном произнес майор. – Что ж у тебя и предположений никаких нет?

– За руку я никого ловил… Ну, а так, конечно, кое-какие соображения имею… – с ноткой самодовольства в голосе ответил комендант.

– Так давай свои соображения! – нетерпеливо подтолкнул собеседника Ефим.

Комендант кашлянул для солидности, ложку не положил, но пользоваться ей стал реже.

– Командование Колосовского ликероводочного завода очень огорчается… – неторопливо начал он. – Встанет скоро завод. Не берут больше мужики водку, гигиеническими средствами обходятся… А хозяин завода на овечку-то не сильно похож… Уж я-то Карабанова давно знаю. Изучил, еще когда Марат Матвеевич у меня завхозом бегал! Он сам, кого хочешь, схарчит… И, как ты думаешь, будет он спокойно смотреть, как «Флора» его бизнес рушит? – строго спросил майора Владимир Иванович.

– Да, наверное, не будет. – согласился Мимикьянов. – Прав ты, директор ликероводки в подозреваемые годится.

– Еще по одной? – спросил Городовиков, поднимая графинчик. – Ты чего скромничаешь, Ефим? Не пьешь совсем? Заболел, что ли?

– Не хочу что-то. Пей один, на меня внимания не обращай…

– Ну, смотри, Фима… Выборы – дело добровольное. Это право, а не обязанность каждого гражданина… – торжественно изрек Владимир Иванович и наполнил свою рюмку. Но сразу пить не стал, опустил на стол.

– Есть и другие недовольные… – произнес он, искоса сверкнув на Ефима своими патентованными офицерскими глазами.

– Да? – поднял глаза от тарелки Ефим.

– Да. – подтвердил комендант.

– И кто ж эти недовольные? – поднял глаза от тарелки Ефим.

Владимир Иванович вдруг опустил глаза, влил в себя пару ложек окрошки, пожевал, проглотил и только после этого сказал:

– Эти недовольные, например, известная тебе торговая фирма под названием «Галина». Шесть магазинов в Колосовке и соседних районах. Во всех магазинах открыты фирменные отделы нашей ликероводки. Раньше колосовская водка у «Галины» шла нарасхват – недорогая, а качество приличное… Я сам пробовал, хотя свою яблоновку ни на что не променяю… Только, кто ж теперь эту недорогую водку брать будет, когда совсем дармового средства для мытья в ванне, – хоть залейся? Хозяйка «Галины» говорят, тоже недовольна! А это такая дама – себя в обиду не даст… Да, что я тебе говорю… Ты же, Галю Стороженко лучше меня знаешь!… – совсем спрятал глаза в тарелке комендант Городовиков.

Ефим в раздумье почесал кончик носа.

Галину Васильевну Стороженко он, конечно, хорошо знал. И, бесспорно, Галя была дамой способной на многое. И как многие женщины, она признавала Закон, только когда он защищал ее личные интересы, и считала его придуманной мужчинами чепухой, если Закон почему-то стоял на страже интересов кого-то другого.

– Так, вот же и она, легка на помине, наша гарна дывчина… – указал комендант на остановившуюся внизу под башней белую «Ауди». Оттуда выбралась крупная женщина в светлом летнем платье. Она резко хлопнула автомобильной дверцей, и, подбрасывая круглыми коленями подол, устремилась к входу в здание, которое в Колосовке продолжали называть Институтом. Лицо у хозяйки торговой фирмы «Галина» было сосредоточенным. Быстро взойдя по ступеням, она скрылась от взоров рассматривающих ее мужчин.

– Ишь, летит, как будто за ней кто гонятся… – заметил комендант. – Не нравится мне что-то в последнее время атмосфэ-э-эра… – задумчиво произнес он, выливая в свою рюмку остатки яблочной самогонки, изготовленной заботливыми руками сибирской немки Алины Тиц. – Совсем не нравится!

– Чем не нравиться? – поинтересовался Ефим.

– Да, какие-то беспокойные все стали… Нервные! Плохо это!

– Слушай, Володя, а к кому это Галя летит-то?.. Она ведь сюда, в институтское здание побежала? – спросил Ефим.

– Думаю, в «Дагомыс», – чмокнув губами после яблоновки, ответил комендант, – к Карабанову.

Ресторан «Дагомыс» после ликвидации Института был открыт в его бывшем актовом зале. Хозяином ресторана являлся директор и фактический владелец местного ликероводочного завода Марат Матвеевич Карабанов.

Когда-то Марат Карабанов начинал свою трудовую биографию под командованием коменданта Городовикова в должности завхоза. Карабанов ушел из Института на ликероводку еще до того, как Мимикьянов приехал в Колосовку, но Ефим местного олигарха, разумеется, знал.

Внешне Марат Матвеевич походил на добродушного домашнего хомяка-добряка. Но внутри он был подобен скорее злому весеннему медведю.

– Чувствую, встреча на высшем уровне намечается… – заметил Городовиков. – Марат тоже подъехал. Вон смотри, на той стороне под деревьями его вездеходный сундук припарковался. – комендант показал глазами куда-то вниз. – Минут десять назад. Ты спиной сидишь, вот и не видишь…

– Интересно бы послушать, о чем такие уважаемые люди говорить будут… – мечтательно протянул майор.

– Можно. – тоном всесильного, но скромного волшебника произнес Городовиков.

– Это как? – удивился майор.

– А вот пошли, покажу. – произнес довольный собственным могуществом комендант.

После пяти минут блужданий по коридорам и переходам, они оказались на темной каменной лестнице, зажатой между гладкими стенами. На уровне глаз располагались вентиляционная решетка. Оттуда доносился нездешний аромат молотых кофейных зерен.

Комендант указал на решетку пальцем.

Ефим прильнул к ней лицом.

Владимир Иванович с равнодушным видом оперся рядом о стену.

Перед майором открылась знакомый ему актовый зал Института. Теперь здесь стояли накрытые белыми скатертями столики поселкового ресторана «Дагомыс».

Вентиляционная решетка выходила в угловую часть зала, отделенную от остального помещения невысокой решетчатой загородкой. По ней вился зеленый плющ. Это был персональный кабинет Марата Матвеевича Карабанова.

В кабинете находился сам директор ликероводочного завода, Марат Матвеевич Карабанов, начальник его службы безопасности Дим Димыч Штерн, а напротив них – хозяйка торгово-закупочной фирмы «Галина» Галина Васильевна Стороженко. На столе перед ними стояли кофейные чашки.

Марат Матвеевич сидел, скорбно поджав свои толстые, словно оладьи у хорошей хозяйки, губы.

В свое время Карабанов покинул Институт не совсем добровольно. В административно-хозяйственном отделе коменданта Городовикова он был материально ответственным лицом, закрепленным за мебелью и оборудованием кабинетов, не имеющих специального назначения.

В этом качестве он обменял двадцать металлических стеллажей на принадлежащие железной дороге четыре бухты медного провода. Стеллажи по срокам службы достигли возраста списания, и в день обмена Марат подмахнул все акты на отправку их в металлолом. Полученный за уже как бы несуществующие стеллажи провод, Марат ставить на учет не стал, а прямиком сдал за наличный расчет в один из пунктов по приему цветных металлов.