Александр Скрягин - Тайная геометрия

Майор оглянулся на своих противников.

Они стояли, склонив головы перед коренастым Валерой Клинковым, вяло тыкали носками ботинок в землю, а старый рецидивист что-то им тихо втолковывал.

– Да, и смотрю, твои знакомцы своего старого приятеля встретили, – кивнул он в сторону беседующей группы. – Пусть поговорят. Не будем им мешать! Пойдем!

В это время Валера Клинков оглянулся, бросил своих собеседников и направился к Ефиму.

– Здравствуйте! – вежливо поклонился он Рогальской, и, глядя на Мимикьянова, произнес:

– Ты, Ефим Алексеевич, не подумай только на нас ничего такого… Лично мы с ба… – он взглянул на пресс-секретаря, – с женщинами не связываемся! А эти баклажаны свое получат. Особенно, Гоча! Магнат их по головке не погладит.

– Не погладит? – уточнил Ефим.

– Врежет по важному месту ботинком! – заверил маячный смотритель.

Потом, покосившись на Рогальскую, сказал:

– Можно тебя, Ефим Алексеевич на пару слов…

Они отошли в сторону.

– Тут, понимаешь, какая штука, Ефим Алексеевич, – поскреб белую бороду Клинков. – Мне тут один серьезный человек поручение одно сделал… Очень серьезный гражданин… Сказал, чтобы я тебе в тех делах, о которых вы с Антоном Никитичем Балалаевым договорились, подсоблял. Да! Так что, я теперь, можно сказать, официально тебе в помощники направлен!

Майор, разумеется, помнил, что он, с обиженным владельцем торгового центра «Наш магазин» не о чем не договаривался. Он лишь обещал подумать. Но протестовать не стал. Разве плохо, если у тебя появляется неожиданный помощник?

Валера Клинков опустил глаза в землю и добавил:

– Хоть, конечно, это и против Закона, но, что же, время такое…

Помолчал, переступил квадратными подошвами, поднял глаза и спросил:

– Может, чего надо сделать, посмотреть за кем или узнать чего, а? Ты, Ефим Алексеевич, говори, не стесняйся!

– Спасибо, Валера. Ничего пока не нужно, – отказался Ефим, но таким тоном, чтобы смотритель маяка понял: готовность помочь оценена. – Будет нужно, я тебя найду.

Валера обежал взглядом окрестности, почесал темно-коричневый лоб над бровью и задал вопрос:

– Слушай, Ефим Алексеевич, а чего это баклажаны тебя Иваном Ивановичем кличут, а?

Ефим со значением посмотрел на Клинкова и, понизив голос, ответил:

– Оперативный псевдоним. Не всем нужно знать, кто я такой, на самом деле. Ясно?

– А, ну-да, ну-да… – понимающе покивал седой головой Валера.

Темно-фиолетовые от злобы Гочины прихвостни один за другим спрятались в «Мазду». Машина дернулась пару раз на месте, будто не желая везти их в своем чреве, но, все-таки, в конце концов, закрутила колесами и покатилась по асфальту.

Клинков, кивнул Ефиму и через секунду растаял между сосновыми стволами. Будто его никогда на тротуаре и не было.

Вокруг все было мирно, спокойно и солнечно.

То ли пластинками слюды, то ли вытопленными за лето крупинками сахара поблескивали рафинадные стены бетонных зданий Суббота дышала ровно и неторопливо, как и положено выходному дню.

Майор решительно подхватил пресс-секретаря под руку и потащил Рогальскую в «Топологию». Коротким путем. Через лесок.

Ну, и, конечно… Причем, каким-то образом умудрились потерять во время перехода небольшую интимную часть дамского туалета.

«М-да… Так можно и до марша Мендельсона догуляться!» – со страхом думал храбрый майор, подводя пресс-секретаря к зданию с большим бетонным парусом, устремленным в ярко-синее августовское небо.

На крыльце майор сказал женщине:

– Аня, послушай меня, оставь своего олигарха! Обойдется он без твоей статьи.

– Он-то обойдется! Я вот без зимних сапог не обойдусь! На зарплату в «Топологии» красивой одинокой женщине не прожить, – укоряющим за свое одиночество голосом ответила Ангелина Анатольевна.

– Твоего олигарха, – понизил голос майор, – скажу тебе по секрету: скоро арестуют. Зачем тебе с таким связываться, а?

– Да, ты что?! – округлила глаза пресс-секретарь.

Мимикьянов сделал строгое лицо.

– Только это – строго конфиденциально! – сказал он. – Никому! А зимние сапоги я тебе куплю! – для верности, чтобы Рогальская все-таки не побежала к Гоче, вынужден был пообещать майор.

Внутрь «Топологии» майор заходить не стал.

Мимикьянов не знал, что отвечать на неизбежный вопрос Лисоверта: с чего это он наплел Рогальской о каком-то срочно понадобившемся пресс-релизе? Не объяснять же генеральному директору, что это причину он наспех придумал, чтобы не оставлять пресс-секретаря в машине с бандитами, явно желающими использовать ее в качестве заложницы.

Попрощавшись со своей роковой женщиной, майор постоял в задумчивости.

И понял, что ему нужна помощь.

За помощью он решил обратиться к шаману.

Хитрый Медведь жил в соседнем девятиэтажном доме. В обычной двухкомнатной квартире с кухней, ванной и санузлом.

Хитрый Медведь был настоящим Шаманом.

По паспорту его звали Василием Ивановичем Николаевым. Он был по национальности сойтом – сыном маленького, почти исчезнувшего, северного таежного народа.

Род Николаева носил древнее имя Тимбуту, что означало – Хитрый Медведь. Сам Василий Иванович имел ученую степень кандидата физико-математических наук и преподавал на математическом факультете классического университета.

Шаманом он стал помимо своей воли, как это бывает со всеми настоящими шаманами.

Однажды, еще учась в аспирантуре, Василий потерял покой, сон и аппетит. Он забросил любимую математику и почти перестал выходить из своей комнаты в общежитии. Сначала он думал, что просто переутомился в своих занятиях, но очень скоро в ночном полусне он отчетливо понял: дело не в усталости.

Его зовут духи предков.

Они требуют, чтобы он стал шаманом – незримой дверью между теми сойтами, что уже ушли из Сибирской тайги в верхний мир, и теми, кто еще в ней жил.

Василий с десяти лет учился в Красноярском интернате для детей Северных народов. Там учителя обнаружили математическую одаренность мальчика. Из интерната он попал в знаменитую физико-математическую школу Новосибирского Академгородка. Рано расставшийся с жизнью своих соплеменников, Василий, тем не менее, хорошо знал, что способности настоящего шамана не передаются по наследству и искусству шамана нельзя научить.

Шамана выбирают духи.

Выбирают из обычных людей, не обращая внимания на то, хочет ли стать шаманом сам избранный. И в этом духи поступают мудро. Потому, что быть шаманом – участь тяжелая и даже страшная, а совсем не такая легкая и беззаботная, какой ее представляют себе городские жители и профессиональные ученые-этнографы.

Единственное занятие Шамана, – помощь своей Большой Семье. Главное средство для этого – разговор с духами. Но, чтобы побеседовать с ними, надо сначала придти в их таинственный мир. Неизвестно, где находящийся, и неизвестно, из чего построенный.