Александр Скрягин - Открытие, которого не было

Для него было несомненным: в первую половину двадцатого века, чья-то рука безжалостно выметала из жизни любопытных людей, ненароком подошедших к какой-то важной тайне, лежащей в области беспроводной передачи энергии. И в эти же годы, параллельно этому жестокому процессу, происходили и другие странноватые события.

Два известных человека развернули активную пропагандистскую кампанию.

Этими людьми были – писатель-фантаст Герберт Уэллс и математик Бертран Рассел.

Они носились по Европе и Северной Америке, встречались с видными политиками и общественными деятелями, засыпали письмами глав государств. В своих обращениях они призывали сосредоточить научные исследования на создании супербомбы.

Энергия взрыва этой бомбы, по их утверждению, должна была появляться вследствие разрушения атомного ядра.

Чтобы эти странные представления о какой-то гигантской энергии, прячущейся внутри микроскопического атома, были понятнее для общества, накануне первой мировой войны в 1913 году Уэллс сочиняет роман «Освобожденный мир». В нем он со всей силой своего художественного мастерства живописал ужасающую мощь новой бомбы и ввел сам термин ставший впоследствии общепринятым – атомистическая или атомная бомба.

В 1922 году Бертран Рассел, специалист в области математической логики, а совсем не физики атомного ядра, писал в одной из своих статей:

«Природа сохраняет себя, связывая частицы, из которых она построена, могучими силами, как хороший раствор связывает кирпичную кладку. При разрушении этих частиц на свободу вырвется колоссальная, ни с чем, не сравнимая энергия. Тот, кто первым научится использовать эту энергию, получит перед другими государствами мира неоспоримые преимущества…»

Сначала на фантастические идеи этой беспокойной пары не обращали внимания. Но, в конце концов, поддаваясь их напору, политики обратились за справками к специалистам.

Какое-то время профессиональные ученые с иронией относились к самой идее получения энергии из атомного ядра. Смеялся над ней даже такой бесспорный лидер в изучении атома, каким являлся в это время Эрнст Резерфорд – автор планетарной модели атома, создатель теории радиоактивности, человек, впервые на Земле осуществивший искусственную цепную реакцию и получивший за это Нобелевскую премию и титул лорда Нельсона.

В ответ на запрос кабинета министров ее Величества королевы Великобритании великий физик в 1929 году написал: «Идея извлечения энергии из атомного ядра является полным бредом, которая могла придти в голову разве только фантазеру, написавшему книгу о нашествии марсиан или его другу, который является всеми признанным специалистом неизвестно в чем.»

Но странная пара не успокаивалась.

Под их неослабевающим напором профессиональные ученые стали задумываться над практической возможностью извлечения энергии из атомного ядра.

И с начала тридцатых годов ведущие физики мира начали осторожно высказываться в том духе, что при разрушении внутриядерных связей путем искусственно вызванной цепной реакции, действительно, может высвобождаться гигантское количество энергии.

Два наивных дилетанта в области атомной физики, как это ни удивительно, оказались, правы.

Лидеры государств, соблазненные возможностью обретения сверхоружия, начали вкладывать гигантские средства в осуществление этой научной идеи, казавшейся еще совсем недавно совершенно безумной.

В итоге, в сорок пятом году Соединенные Штаты действительно создали реальную бомбу небывалой мощности. Сгоревшие японские города Хиросима и Нагасаки с точностью подтвердили страшные картины, за тридцать с лишним лет до этого описанные загадочным английским писателем-фантастом.

Очень скоро на американский вызов ответила русская наука, которая в сорок девятом году испытала атомную, а в пятьдесят третьем, опережая американцев, еще более мощную водородную бомбу.

Оператор научно-технической разведки в королевстве Нидерландов Аркадий Стеклов постепенно пришел к следующим выводам.

Во-первых, все первые десятилетия двадцатого века кто-то насильственно замуровывал определенное направление развития науки в сфере передачи энергии на расстояние без проводов. И делал это без всякой жалости, физически ликвидируя тех, кто какие-то вещи в этой области обнаруживал.

И, во-вторых. Этот кто-то, используя энергию и авторитет двух ярких представителей европейской мысли, настойчиво толкал научное сознание и государственных деятелей на путь получения энергии через насильственное разрушение атомных ядер.

Путь дорогой и очень опасный. Уже в наше время Чернобыльская авария это в очередной раз подтвердила. Природа будто отвечала радиационным гневом на попытки сделать ей больно.

Наука представляла этот путь получения энергии, как единственно по-настоящему перспективный.

Но так ли это было на самом деле?… Тогда, в Роттердаме, Аркадий Михайлович Стеклов начал сомневаться в этом.

А теперь эти сомнения неожиданно начали подтверждаться. Путь расщепления атомного ядра оказался не единственным перспективным путем получения энергии.

Существовал и другой путь.

… Водитель включил радиоприемник. Передавали новости. На планете бушевали пожары. На американском среднем западе и в забайкальской тайге. В Австралии огонь угрожал населенным пунктам. В мире было беспокойно.

А могло стать еще беспокойнее, думал подполковник Стеклов. И причина этого находилась здесь, в Каланчевке.

Костин джип домчался до центра города за семь с половиной минут.

Фонари светофоров отскакивали от его лакированных бортов, как разноцветные мячики и закатывались за углы домов. Звезды с удивлением опускались ниже, пытаясь понять причины такой дикой спешки. Они бы еще больше удивились, если бы узнали, что этой причиной были отнюдь не надобности государственной службы, а просто любовь. Искренняя любовь Костиного водителя к быстрой езде по ночным улицам.

Здание управления было по-прежнему почти все темным. Но к немногим горящим окнам прибавились еще три. Но это были всем окнам окна. За ними находился кабинет Самого. Начальника управления генерала Тимчука.

«Неужели, это по мою душу Сам в такой поздний час прибыли-с?» – с некоторой тревогой спросил себя подполковник Стеклов. От генералов, прибывающих в свой служебный кабинет за полночь, он ничего хорошего не ждал.

Полковник Кондрашов был не у генерала, как предположил, поднимаясь по лестнице Аркадий, а находился в своем кабинете. И не просто находился. Он ожидал какого-то важного гостя.

На журнальном столике в углу комнаты был накрыт легкий ночной ужин по-мужски. Дышал паром пластмассовый электрический чайник. Поблескивали боками две явно приберегаемые для особых случаев чашечки тонкого фарфора на родных, а случайных блюдцах.