Джанкарло де Катальдо - Третий выстрел

Марко Чиволи усмехнулся. Он столько времени палил по картонным силуэтам. Теперь у него есть шанс.

Вертолет уверенно начал пикировать на беглеца.

– Сейчас мы его подстрелим! – Чиволи взвел курок.

Бокки бежал, держа урну под мышкой. Бросил пистолет. Обернулся. Толпа не отставала. У него екала селезенка и перехватило дыхание. Над головой шумел пропеллер вертолета.

Он бросился через набережную, увернулся от «микры», но его на полной скорости сшиб «смарт», сломав ему три ребра. Он с трудом поднялся, и тут же на него наехал «бергман-250». Урна откатилась к тротуару. Не чувствуя левой ноги, Бокки доковылял до контейнера и схватил его.

– Мое! Мое! – выдохнул он вместе со сгустками крови.

Все заволокло туманом. Платаны, машины, тусклое небо.

Потом он заметил, что парапет набережной, как раз перед его носом, раскрылся и стала видна крутая лестница, ведущая прямо к воде. Наверное, это Бог поставил ее для него. Крича от боли на каждой ступеньке, он начал спускаться.

Стало неестественно тихо. В ушах отдавалось только собственное дыхание.

Перед ним раскинулось спокойное прозрачное море, и чайки гонялись друг за другом над зеркальной водой.

Остров Святого Маврикия. Он доехал…

У него все получилось. И было совсем нетрудно…

Он сделал всего один шаг по пляжу, и тут в груди что-то взорвалось. Он опустил глаза. В куртке краснела дыра. Он сунул туда палец.

Кровь.

Он упал на колени, подняв руки к небу. Урна покатилась перед ним и раскрылась. Пепел высыпался на мостовую. Глаза заволокло красным туманом. Голова запрокинулась назад, потом упала вперед, и он секунду держал равновесие на коленях, а потом ткнулся лицом в пепел.

– М… ое со… кро… ви… ще!.. – прохрипел он и перестал дышать.

Чиволи попал с первого выстрела. Пилот поднял большой палец. Вертолет взмыл вверх.

Труп, распростертый на берегу реки, мост, лица в окнах, полицейские машины, замок Сант Анджело, собор Святого Петра, Кольцевая дорога, море.

Море.

(пер. О. Егоровой.)

В этой цветастой рубашке, рваных джинсах и стоптанных кедах инспектор Джулио Кампанья чувствовал себя посмешищем. Он не любил подобные переодевания, но сегодня ему нужно было смешаться с толпой иностранцев, наполнявших падуанский вокзал. Вместе с двумя коллегами из уголовного отдела он ждал курьера, снабжавшего кокаином боливийскую группировку. Он предпочел остаться незамеченным агентами железнодорожной полиции: эти недоумки способны были подмигнуть ему, рискуя провалить к чертям собачьим всю операцию. Не исключено, что боливийцы прислали сюда пару своих прихвостней проконтролировать ситуацию. Инспектор прислонился к одной из колонн, поддерживающих навес над платформой, и посмотрел на табло. Скорый поезд из Милана, следовавший в Венецию, опаздывал всего на пять минут. Двое других полицейских расположились в подземном переходе, держа под наблюдением лестницы, ведущие к двум выходам. У курьера не оставалось ни малейшей возможности пройти незамеченным. При условии, конечно, что информация о нем была достоверной. Чтобы опознать его, в их распоряжении было только описание. Достаточно, впрочем, подробное, особенно в отношении внешности.

Пассажиры, выходящие из поезда, заполонили платформу. Их было больше, чем предполагал инспектор. На какой-то миг он испугался, что курьер ускользнет. И тут неожиданно он увидел его. Вернее, ее. Потому что это была женщина. Красивая женщина. «Обалденная баба», – подумал он, внимательно ее разглядывая. Лет двадцати пяти, высокая, черные стриженые волосы, длинные ноги, красивая задница и эффектная грудь. Элегантная походка манекенщицы. Впрочем, у нее была совсем другая профессия. Она зарабатывала на жизнь, танцуя в одном из ночных клубов в Варезотто, где ее тискали и трахали тщательно отбираемые ею стареющие бизнесменишки. И подрабатывала, перевозя кокаин для боливийцев. Насколько знал Кампанья, она была француженка и с боливийцами скорее всего познакомилась в каком-нибудь ночном заведении, когда работала в Тулоне. Боливийцы умели ловко организовывать доставку и имели недобрую славу, гарантировавшую им порядочность со стороны клиентов, но они пока не научились оставаться незамеченными. Они сорили деньгами в клубах и содержали дорогих проституток, которые проверяли качество их кокаина. В конце концов, в их дела всегда вмешивались легавые.

Одной рукой француженка придерживала элегантный ридикюль из крокодиловой кожи, в другой у нее была небольшая дорожная сумка. Инспектор подумал, что обнаружить кокаин им будет несложно.

Танцовщица спустилась в переход. Инспектор последовал за ней и едва заметным движением подбородка указал на нее коллегам. На лице одного из них появилась многозначительная гримаса: не каждый день им приходилось выслеживать таких красоток.

Она села в такси. Ожидавший в машине четвертый полицейский завел мотор и подобрал всех остальных. Девица поехала на другой конец города, в недавно отстроенный район трехэтажных коттеджей, имитирующих стиль старых деревенских домов. Инспектор грустно подумал, что когда-то в этих местах были только поля и канавы, полные лягушек, которые часто заканчивали свое существование в качестве ингредиента в любимом бабушкином ризотто. За последние годы город существенно изменился, и Кампанья совсем не был уверен, что перемены эти к лучшему. Стало слишком много иностранцев, многие из них вели отнюдь не добропорядочный образ жизни. Инспектор предпочитал преступный мир старого доброго Венето, [26] Венето – область на северо-востоке Италии с административным центром в Венеции. там все было гораздо проще.

Девица позвонила в домофон и, когда ей ответили, назвала свое имя:

– Лиз.

Щелкнул замок, но в тот же миг она оказалась окружена полицейскими. Она сразу все поняла, побледнела, но ничего не успела предпринять: Кампанья зажал ей рот рукой, в то время как остальные бегом устремились в дом. Затем инспектор взял француженку под руку и повел наверх. Там они обнаружили двоих смуглых мужчин, стоящих лицом к стене.

Лиз посмотрела на них и повернулась к Кампанье.

– Я хочу сотрудничать, – решительно сказала она. – Кокаин здесь, в сумке.

Инспектор скользнул взглядом по ее декольте. Лиз заметила и недвусмысленно улыбнулась ему: она была готова на все, лишь бы облегчить свою участь.

На следующий день у себя в кабинете Кампанья читал в газете об операции против боливийской преступной группировки, когда зазвонил его мобильный телефон.

Увидев высветившийся номер, он не стал отвечать. Он знал, что, дав пять звонков, телефон замолчит. У каждого его информатора было определенное число звонков, которыми тот оповещал инспектора о необходимости встретиться. Пять – это Джанкарло Ортис. Кампанья сложил газету, достал из ящика стола пистолет, сунул его в кобуру под мышкой и вышел из кабинета.