Майнет Уолтерс - Охота на лис

— Скорее я перережу себе глотку. Ну и где картины?

Странный вопрос.

— Там же, где и всегда.

— Нет, их там нет.

— Откуда вам это известно?

— Не ваше дело. Где они?

— В безопасности, — сухо и кратко ответил Марк. — Ваша мать полагала, что вы предпримете еще одну попытку заполучить их.

— Вы хотите сказать, вы полагали… Маме самой никогда бы не пришло в голову ничего подобного. — Еще одна пауза. — Вы что, в самом деле с ней не встречались? Она говорила, что ей достаточно поманить вас пальчиком, и вы бегом прибежите.

— О ком вы?

— О Бекки, конечно. Я не сомневался, что вы такой болван, что платите все ее долги. Между прочим, это меня очень веселило. Мне нравилось, что кто-то вас обирает. Ведь мания-то у нее — хроническая.

— Какая мания?

— Сами догадайтесь. Кстати, отец всерьез собирается повысить выплаты на содержание Лиззи?

«Игра?..»

— Да.

— И насколько?

— Пятьсот в месяц.

— Боже! — воскликнул Лео с отвращением. — Гроши. Он ведь целых два года не повышал выплаты. Неужели вы не могли уговорить его хоть на штуку?

— А вам-то какое дело? Все равно деньги достанутся не вам.

— Я на них и не рассчитываю.

Ну что ж, неплохо, цинично подумал Марк.

— Лучше, чем ничего. Если она уже прокутила материнские пятьдесят тысяч, ей будут гарантированы пятьдесят бутылок джина в месяц… Но Джеймс выплатит их только после личного разговора с ней.

— А как насчет меня самого?

— Я веду переговоры.

— Только не ожидайте благодарности. От меня вы можете рассчитывать на единственную благодарность — пожелание как можно скорее оказаться на глубине шесть футов под землей.

— Идите в задницу.

На сей раз в трубке раздался веселый смех.

— Боюсь, в данный момент это моя единственная альтернатива.

Марк невольно улыбнулся.

— Можете рассказать о ней подробнее, — проговорил он сухо.

— Вы явно с какой-то целью надавили на отца, — сказал Лео после секундной паузы. — Он бы скорее повесился, чем увеличил выплаты. Итак, с какой целью вы звоните?

— Вы знаете Элеонору Бартлетт? Ту, что живет в Шенстед-Хаусе?

Молчание.

— Вы когда-нибудь с ней разговаривали? Знакомили ее с Элизабет?

— Почему это вас так вдруг заинтересовало?

Марк подбросил воображаемую монетку. Выпало — будь откровенным. Да и в любом случае, что он теряет? Если Лео как-то причастен к происходящему, то он все и так знает. А если нет…

— Она обвиняет Джеймса в инцесте, говорит, что он отец ребенка Лиззи, и заявляет, что рассказала ей обо всем сама Лиззи. Элеонора пользовалась телефоном для запугивания Джеймса, что является уголовным преступлением, и я посоветовал ему заявить в полицию. Но прежде чем мы обратимся в полицию, мы хотим знать, правда ли, что Элеонора Бартлетт слышала все это от Лиззи.

В голосе Лео звучало торжество:

— И почему же вы полагаете, что это клевета?

— А вы полагаете, что нет?

— Зависит от того, сколько она стоит.

— Ничего не стоит.

— Ошибаетесь, дружок. Репутация отца очень много для него значит. Начните переговоры с ним, исходя из упомянутого условия, и выясните, сколько он готов заплатить за ее защиту.

Марк ответил не сразу.

— А как насчет вашей репутации, Лео? Сколько стоит она?

— У меня в данном случае с ней нет никаких проблем.

— Они, несомненно, возникнут, если я повторю наш сегодняшний разговор в полиции и добавлю к нему еще и те обвинения, которые выдвигает против вас Бекки.

— Вы говорите о той ерунде, что она прет на меня по поводу того, что я заставлял ее брать деньги взаймы? — едким тоном произнес Лео. — Она не выдерживает никакой критики. Бекки сама по уши в долгах. — Подозрительная пауза. — Но вы только что сказали, что не разговаривали с ней.

— Я сказал, что не виделся с ней. А разговаривал я с ней по телефону не далее как полчаса назад. Она отличалась необычной прямотой, когда речь шла о вас… Боюсь, все, что она говорила, было далеко не комплиментарным. Она обвиняет вас в насилии… Говорит, что боится вас…

— О чем, черт возьми, вы говорите? — злобно прервал его Лео. — Я и пальцем к этой сучке не прикоснулся.

Марк бросил взгляд на Джеймса.

— Я не о ней, а о другой вашей жертве говорю. Вы не догадались?

— На что вы намекаете?

— Все-таки попытайтесь догадаться сами. Когда подобные вещи к вам не относятся, вы считаете их смешными, даже пытаетесь на них заработать деньги.

Наступила долгая пауза.

— Вы не могли бы объясниться короче и определеннее?

— В данных обстоятельствах нет.

— Отец слушает?

— Да.

Телефон мгновенно отключился.

За два часа Нэнси получила три противоречивых сообщения. Первое было от Джеймса, сказавшего весьма обеспокоенным голосом, что, как ни приятна была ему встреча с ней, при сложившихся обстоятельствах ее дальнейшие визиты в Особняк крайне нежелательны. Затем сообщение от Марка, в котором говорилось, что Джеймс лжет. И наконец, третье, где речь шла о каких-то чрезвычайных обстоятельствах. Все ее попытки связаться с Марком по телефону заканчивались неудачно — звонки переадресовывались на автоответчик. А ее эс-эм-эска так и осталась без ответа.

Нэнси беспокоилась по поводу того, что ей пришлось бросить дела в Бовингтоне и отправиться в пятнадцатиминутное путешествие в Шенстед. Она чувствовала себя просто идиоткой. Какие обстоятельства? Тем более чрезвычайные? Особняк «Шенстед» был погружен во мрак, и, когда Нэнси позвонила в дверь, ей никто не ответил. Время от времени из-за туч выглядывала луна, освещая фасад старинного здания, но вокруг не было никаких признаков жизни. Она пыталась что-нибудь разглядеть сквозь оконные стекла библиотеки, какие-нибудь намеки на свет, пробивающийся под дверью, ведущей в гостиную, но смогла увидеть только свое собственное отражение.

Ей сделалось неуютно. Что подумает Джеймс, если вернется и увидит, что она заглядывает к нему в окна? Хуже того, что он может подумать, если сейчас наблюдает за ней из неосвещенных комнат Особняка? Какие бы обстоятельства он ни имел в виду, вероятно, они все еще достаточно актуальны, и его слова по их поводу были ясны, определенны и не требовали никаких толкований. Больше он не желает ее видеть. Нэнси вспомнила его утренние слезы и собственную растерянность и поняла, что ей не следовало приезжать.

Нэнси вернулась к машине и села на водительское сиденье. Она пыталась убедить себя, что они пошли в какой-нибудь паб — так бы, к примеру, поступили ее родители, — но это показалось ей маловероятным. В данных обстоятельствах — но в каких обстоятельствах? — интуиция подсказывала Нэнси, что они не должны были уйти из дома. Сообщения, полученные от Марка. Скрытная натура Джеймса.

Его изоляция в последнее время. Близость бродяг. Капкан, который кто-то установил для собаки Джеймса. Все это крайне подозрительно.