Андрис Колбергс - Вдова в январе

— Вилнис вывел собаку погулять, сейчас будет... Он в охотку рюмочку выпьет, я уже не могу, у меня давление...

«Глупые же люди, в такой тесноте еще собаку заводят! Но старуха на все согласна, наверное, никакого веса в доме не имеет», — подумал Жирак и попытался вспомнить, как выглядит жена Вилниса, младшего брата Мудите. Нет, никак не мог представить, давно здесь не бывал.

— Арнис в плавание ушел...

— Я знаю, мне Мудите говорила, это же ее любимый брат.

— А больше ничего нового, так вот и живем...

— У меня дело к вам, мама. Надо как-то пойти и переписать дом обратно на меня... — Жирак заметил, что старушка плоховато слышит, поэтому заговорил громче: — Сначала нам надо в милицию съездить, выписаться, потом можно к нотариусу дарственную оформить... Вы только паспорт не забудьте... Когда поедем, я еще напомню...

Почти одновременно распахнулась дверь в комнату и наружная. В дверях комнаты появилась невестка с ребенком на руках — молодая, полная, как всегда, с обиженным лицом. Белый фланелевый халатик, в ушах сережки с жемчужинками. Не поздоровавшись с Жираком, она закричала на свекровь:

— Вы, мама, с этим домом не путайтесь! Сначала надо с Вилнисом поговорить!

— Это так, это так... — поспешно закивала старушка.

В этот момент, вытерев ноги, вошел младший брат Мудите — в плечах широкий, в бедрах узкий, с черными, зачесанными назад волосами. Только кожа лица уже не такая свежая, какую Жирак помнил. Теперь она была уже изжелта-темная, морщинистая.

На поводке Вилнис вел породистую таксу с медалькой. Именно такую, о какой мечтает весь охотничий коллектив. В нору может залезть за лисой или енотом, косулю гонит медленно, лось на такую смотрит с презрением и уходит шагом, а не скачками, как от лайки или гончей, но кабана такая вот такса держит на месте, пока не подойдет охотник и не свалит клыкастого.

С характерной для этой породы смелостью и нервностью такса тут же кинулась облаивать Жирака и, пожалуй, вцепилась бы ему в штанину, если бы Вилнис не ухватил ее за загривок и не кинул в комнату, куда тут же ушла его жена.

— Привет! — сказал Вилнис.

— Привет! У тебя семья растет не по дням, а по часам!

— Я же пока еще не дряхлый импотент, из которого песок сыплется.

— А какого черта тебе еще и собака понадобилась? Здесь же и так повернуться негде.

— Из-за таксы меня теперь рвут на охоту наперебой и ни один хмырь-интеллигентик не сопит, что я в автобус с нею влезаю! Теперь я привожу домой две порции мяса — одну себе, другую таксе. А насчет тесноты это ты, Жирак, верно сказал! Тесно, тесно нам здесь...

— Он насчет дома приехал поговорить, — несмело вставила мать.

— Лад-дно, потолкуем. Иди в комнату!

— Да, да... надо приглядеть за маленьким... — И мужчины остались одни.

Жирак почуял что-то неладное.

— Ну, разлей, зятек, коли принес! — Вилнис вымыл руки и долго вытирал их висевшим возле раковины полотенцем. — Всухую трудно разговаривать.

Вилнис опрокинул свою рюмку, будто ягодку в рот бросил, а Жирак чуть пригубил и тут же налил еще зятю.

— Мы с Мудите решили, что пора дом оформлять обратно на мое имя, — соврал Жирак. Все равно же с Мудите придется говорить. — Расходы я покрою и за все труды устраиваю шикарный пир в кабаке. Только вы должны придумать, куда наследника деть, потому что твоя жена, — Жирак никак не мог вспомнить ее имя, — тоже обязательно должна пойти!

Вилнис выпил вторую рюмку и угрюмо сморщился.

— Сволочь ты все-таки, Жирак! — нахально заявил он. — Наша семья тебе помогла, когда ты сидел в дерьме по уши? Помогла! Факт! Мама всю неделю по нотариусам бегала, когда ты дарственную затевал. А теперь ты даже про ее день рождения не вспомнил и на смотрины к моему сыну не пожаловал! Это родственник, да?! Сволочь ты, Жирак!

— Вы же к нам тоже не приходите!.. — ощетинился Жирак.

— Не дам я больше маме таскаться по нотариусам и заниматься всякими махинациями. Точка. Потому что дерьмовые вы родичи.

— Погоди, погоди... Но это же мой дом, никто к нему и палец не приложил...

— Жирак, ты чуть не убил человека, и мы спасли тебя от суда. Если бы у тебя дом остался, ты бы определенно загремел на долгие годы! И этот дом у тебя бы конфисковали! Как мы тогда из-за тебя бегали, как маму отсюда выписывали и к тебе прописывали! А теперь ты ее на улицу хочешь выбросить?

— Слушай, что с тобой сегодня? Что ты от меня хочешь?

— А ты знаешь, почему меня на фабрике в очередь на квартиру не поставили? Потому что муттер у тебя прописана и у нас не меньше четырех с половиной метров на человека,

— Да ты бы хоть позвонил... За неделю бы все уладили...

— Теперь уже поздно. И нам здесь всем тесно. Берите стариков к себе! Верхний этаж у тебя не достроен, старик быстро эти комнатушки доведет до ума. Он еще крепкий мужик. Мебели никакой покупать не надо, шкаф и кровать с собой заберут. Мама тебе в саду помогать будет, про старика и говорить нечего, нет такого ремесла, которого бы не знал! Не пожалеешь, рад будешь!

— А ты знаешь, каким трудом я этот дом поднял? — У Жирака от злости даже губы затряслись. — Да ты знаешь, сколько я работал, чтобы под крышу его подвести? Восемнадцать часов в день! Ни праздников, ни воскресений годами не знал и теперь еще не знаю!

— Он мне, работяге, рассказывает про работу! Лох ты этакий! — Вилнис вскочил, сделал круг по кухне и вновь уселся, — Работают на фабрике! Как я работаю!

— Да что ты умеешь, работничек, когда даже восьмой класс тебе было трудно закончить! Только тачку гонять и умеешь! Придешь на работу и знай перекуры устраиваешь, а потом жалуешься, что зарабатываешь мало!

— Ни к каким нотариусам мать не пойдет! И точка!

Жирак выскочил за дверь, Вилнис крикнул ему вслед:

— Штаны от злости не обделай, баба базарная! И Мудите чтобы сюда не являлась, я ее тоже выставлю!

Адвокат, который был знаком Жираку еще по студенческим годам, выслушал его горестный рассказ очень внимательно, только позевывая и прикрываясь ладонью, — бессонница его мучила.

— Этот малый просто глуп! Он мог бы снять с тебя все до последней рубашки! — покачал адвокат головой. — Радуйся тому, что он еще не заставил мать переписать дом на него! И тогда в один прекрасный день в твою калитку постучал бы судебный исполнитель, чтобы ты чемоданы укладывал. Как только дело против тебя прекратили, надо было сейчас же к нотариусу бежать и аннулировать дарственную. С согласия лица, которому дарят, это можно было сделать. И вообще, зачем надо было затевать такую аферу, не верю я, чтобы приговор был с конфискацией имущества.

— Мы с женой подумали — для пущей надежности... У меня еще тогда была небольшая неприятность с крокусами. Что я дом строил своими руками, это все соседи могут показать. Я у некоторых даже деньги занимал на материалы... У нотариусов в книгах записано, можно найти... — растерянно стал объяснять Жирак.