Валерий Тимофеев - Роман О Придурках

— Всегда готов! — отдал честь товарищ майор.

Надел рюкзак с дельтапланом, вставил, как учит инструкция, перо, раскрутил до потребной скорости пропеллер и выпал из окна министерского кабинета.

Ветер был попутный.

Светофор горел зеленым глазом.

Движение поздним вечером несильное.

В восемь утра сослуживцы застали майора на работе, выспатого и готового. Правда дельтаплан от снять не успел, перо так и торчало из…, а ручка от мясорубки намертво прикипела к правой ладони.

Но этих мелочей никто не заметил.

ТЕМЫ ДИССЕРТАЦИЙ

День думало КГБ лицом майора Барбосятинова, другой думало. Взвесило здраво и согласилось: трудно стало планы подленькие строить. Кто чего могёт, если в комитете, как и в армии, как и в ментовке, как и вообще на любой государственной службе одни такие остались, которые на самостоятельную жизнь не годны? Доверь таким, не пройдет и полгода, придумают, конечно, хитрую операцию, надеясь свои тупые головы враз прославить, сложный пятирижды запутанный заговор раскрыть.

Но нет у товарища майора полугодичного срока. Есть у товарища майора план 'Б' без цифирьки 1 рядом. А потому вызвал он снова профессора и провел с ним усиленную политинформационную беседу.

— Вы, профессор, наверное, слышали, что в нашем городе пока еще работает металлургический гигант.

— Нормально работает, — высказал поразительную осведомленность Лосев-Рогатов. — Я там по совместительству… сколь Бог послал… диссертации руководству… в месяц по штуке… заказов на пятилетку вперед… тянется директорат к званиям… — понял, что не то сболтнул, но остановиться уже не мог, говорил, затихая, раскалывался и поголовно сдавал самую остепененную за семьдесят лет команду руководителей гиганта индустрии.

— Это чего же? — привстал со стула товарищ майор. Его сердитые глаза метали молнии, а зубодробильные кулаки железно впечатались в столешницу. — Брежневу какой-то гад книги писал, нас, помню, почти наизусть учить заставляли. А нашим директорам вы диссертации штампуете?

— Дык… это… у их деньги, у нас карман… натуральный, стало быть, обмен и происходит, — завертелся как жаба на игле пугливый профессор.

— Деньги-то они не свои плотят, а комбинатовские, — вроде как пристыдил товарищ майор, — почти что народные.

— Может быть, может быть, — легко согласился профессор, — но вот какую странность я заметил. Как только эти комбинатовские деньги попадают в мой карман, так сразу метаморфоза с ними происходит — родными такими, ну прямо с рождения моими становятся. Я их сразу как детей люблю и никому отдавать не хочу, только если на другой натуральный обмен ненароком раскрутят.

— Да, желающих присосаться к общественному комбинату немало, — укоризненно выпятил нижнюю губу опасный враг шпионов и других мирных граждан. Его руки, сцепленные на собственном теплом животе шустро шевелили пальцами, намекая на что-то.

— Как? И вы тоже?

— Ну что вы! — замахал всеми двумя руками. — Мне по чину не положено, — и не поймешь, совесть ли не пускает, или чином не вышел. — Мы граждане маленькие, нас в экономической борьбе за собственное выживание и не видно из-под стола. Тут лбами сшибаются такие силы, которые весь город с полумиллионом населения за пыль почитают, за бесплатный придаток к первенцу революционной индустриализации. На ихнем уровне побеждает тот, у кого крыша надежнее. Руководство гиганта, вашими стараниями остепененное, договорилось с самой высокой крышей.

— Мира?

— Какого мира?

— Ну, вы сказали про самую высокую крышу. Я и переспросил: вы имеете в виду Крышу Мира? Она самая высокая.

— Ничего я не имею, бедный я. Да и вводить нечего, на войне за Отечество пострадал. А перебивать будете, про всякие глупости спрашивать, я с темы съеду и потеряюсь.

— Не теряйтесь, я без вас еще больше пропаду.

— Рядом с городом в горах солнечной Башкирии металлурги построили горнолыжную базу. Место развлечения. Для Крыши. Там и любит отдыхать П-т. Уже три раза был. И скоро еще раз приедет. Вы его любите? — с левой, по лбу, неожиданно спросил товарищ майор, наверное, поймать хотел.

— П-та? — не растерялся профессор. — Люблю. Честное пионерское, вот тебе крест, век свободы не видать! Хватит или еще чем-нибудь поклясться?

— Я в вас верил, как в себя! Иного ответа не ожидал, — Барбосятинов сделался страшно серьезным, как на недалеком комсомольском собрании, когда мелочь в пионеры пачками принимал. — Помочь ему сможете только вы!

— Почему сразу я? — заподозрил чего-то оробевший профессор.

— Вы его уже не любите? — сощурил острые как шпаги глаза товарищ майор и незамедлительно воткнул их в самое спрятавшееся под рубашкой полностью окровавленное сердце. — Мне так и записать в протокол?

— Не надо в протокол! Я согласен! Могу диссертацию за него написать. Кандидатскую. Или сразу 'докторскую', без жира, по два девяносто за килограмм. За мой счет. Этого достаточно для доказательства моей к нему платонической любви?

— Достаточно будет, когда вы имидж пошатнувшийся поднять поможете.

— А он упал?

— Кто? П-т?

— Нет, имидж.

— Вы что, профессор, и вправду такой тупой, как про вас пишут в газетах?

— Ну, газеты, как всегда, немного приукрашивают.

— Последние шаги П-та в экономике… вынужден признать… несколько отбросили нас на зад…

— Что отбросили нас, это я и без вас знаю. На чей зад, догадываюсь. Не такой тупой профессор, чтобы не понять — П-т в этой стране кто? Кукла! Им водят кукловоды, а нас водят за нос. Кто они, спросите? Так и дураку понятно: дружная советская семья народов. Фамилии назвать?

— Не надо! Сам знаю!

— Давайте, назову! Вдруг мои фамилии с вашими не сходятся? Пополните список. За собственные оперативные наработки выдадите, премию получите, или сразу орден.

Черт дернул профессора язык распускать. Не скажешь же ему, что и тут, в родных стенах КГБ, всех подряд подозревают и на магнитофон записывают. Скоро очередное сокращение штатов. Собирают всякий компромат, ищут нерадивых и пьяных от успехов. Товарищ майор потому и согласился руководить операцией по варианту 'Б', что ему так и так погибать. Или посмертным героем с музыкой, или выгнанным на пенсию на страшные муки полуголодного существования. А это хуже смерти, сам знает. Видел, как его старшие товарищи майоры и не только, хлеб с молоком и без сахара, а за квартиру полгода не плочено, у старого кителя пуговка потерялась, на новую денег нет, вот и ходит с резинкой от трусов вместо шнурков, и повеситься не на чем, потому что ремень был кожаный, десятками допрошенных рук и сидалищ заляпанный, в прошлом годе сварили — бульон вышел наваристый. Правда, когда ели, стонов и признаний на дне кастрюли полведра осталось. Пришлось выкинуть — старые уже, никому в дело не годные.