Виктор Пронин - Не приходя в сознание

И Тамара Васильевна вновь выезжает на место происшествия. Осматривает кювет, асфальтовую дорожку, ближайшие сосны. Поднимает несколько камней — под ними еще зеленая трава. А в конце апреля, когда случилось несчастье, травы-то не было. Следовательно, камни в кювете появились после того, как выросла трава. Глазова составляет протокол, его подписывают понятые.

Не останавливаясь на этом, Тамара Васильевна находит школу, ученики которой тридцатого апреля, перед майскими праздниками, проводили уборку в районе железнодорожной платформы. Учительница и десятиклассники дают показания, что на этом участке не было никаких камней, обломков кирпичей и даже бумажек. Составляется протокол.

Камни отпали.

Глазова вызывает отца погибшего мальчика, Николая Железнова, чтобы выяснить, не осталось ли что-либо из одежды, которая была на Павлике тридцатого апреля.

— Это очень важно, — напоминает Тамара Васильевна. — Постарайтесь припомнить, Николай. Может пригодиться любая мелочь.

— Пальто и коляска пропали еще в больнице, — задумчиво отвечает Николай. — А ботиночки остались, шапка вязаная, брюки... Вот, пожалуй, и все. Разве что игрушки — ведерко, лопатка...

— Игрушки были в руках у Павлика?

— Ведерко жена несла, лопатка, кажется, у меня...

— Нет, игрушки не надо. А вот остальное понадобится. Будем приобщать к делу.

Все эти вещи Глазова направляет на экспертизу. И ставит вопросы: имеются ли на шерстяной шапочке, брюках нарушения ворса? Если есть, то в каком месте, какого характера нарушения, какой формы? Имеется ли лакокрасочное вещество или частицы резины на этих вещах? Если имеются, то совпадает ли их родовая принадлежность с лакокрасочным покрытием и резиной на покрышке левого колеса машины «Жигули» 84-34?

Через несколько дней пришел ответ. На детской шапочке Павлика Железнова обнаружен след в виде сглаженности ворса. Такой след, уточняют эксперты, мог образоваться от кратковременного, но сильного контакта с твердым округлым предметом.

Далее следователь назначает металловедческую экспертизу и выносит на рассмотрение вопросы: является ли нарушение металла на переднем бампере сбоем или же это коррозия? Определить причину образования сбоя металла около левого подфарника. Как могла образоваться вмятина на левом колпаке колеса, учитывая обстоятельства дела?

Вывод эксперта: задир металла на поверхности бампера образован при контакте с острым металлическим предметом. Судя по обстоятельствам дела, это могла быть детская коляска.

Ответ из трассологической лаборатории: вмятина на колпаке колеса автомобиля образована частью человеческого тела. Судя по обстоятельствам дела, это могла быть голова ребенка.

Акт судебно-медицинского исследования: смерть наступила от сильного ушиба головного мозга. Повреждения, обнаруженные на теле ребенка при падении из коляски в кювет, исключаются, даже если в кювете находились твердые предметы. Вывод подтверждается грубым характером повреждений костей черепа, которые в этом возрасте отличаются особой мягкостью. Невозможность возникновения подобных травм при падении ребенка из коляски в кювет в условиях происшествия позволяет сделать вывод, что обширный кровоподтек правой половины головы, перелом костей правой половины свода и полный поперечный перелом основания черепа произошли от удара деталью движущегося с большой скоростью автомобиля.

Это были уже не предположения, нет, в деле появились заключения, в которых вещи недвусмысленно названы своими именами: был наезд, был удар, было преступление. И теперь все разговоры о том, что, дескать, отец мальчика дернул коляску и поэтому малыш выпал, что машина съехала в кювет, никого не зацепив, все эти утверждения потеряли всякий смысл.

Невероятно подробные показания дала свидетельница Воробьева. Она уверенно сказала, сколько было в машине мужчин, сколько женщин, подробно описала, во что каждая была одета, с какой стороны выскочила, в какую сторону направилась. Когда кое-кто усомнился было в ее показаниях, Воробьева предложила проверить, есть ли у светловолосой девушки зеленое платье с желтой отделкой, есть ли у толстушки серый свитер с высоким воротником, есть ли у черноволосой с короткой стрижкой синие джинсы с этикеткой на заднем кармане. Проверять не пришлось — девушки подтвердили, что эти вещи у них есть и действительно в тот вечер они были одеты, как описала Воробьева.

Следователю оставалось только развести руками. Такая наблюдательность встречается нечасто. А когда она сказала об этом Воробьевой, та еще показала на схеме, в каком месте машина пересекла осевую линию, под каким углом, в каком положении стояла в кювете.

— А что касается коляски, — заметила эта женщина, — то могу поклясться, что у нее был сорван левый подлокотник из желтой пластмассы, смят правый бок и слегка повреждена спинка.

Когда Глазова рассказала об этих показаниях Железновым, отец мальчика, не говоря ни слова, пошел домой и принес этот самый желтый подлокотник, о котором говорила Вера Павловна Воробьева. Подлокотник был сорван во время наезда, и его подобрали вместе с детским ведерком и лопаткой. Николай Железнов, оказывается, недооценивал значение этой детали для дела.

Дядьков, ознакомившись с заключением экспертов, заметно поскучнел. Но ненадолго. Он изменил тактику — писал бесконечные жалобы, в которых оспаривал правильность процессуальной стороны дела, подвергая сомнению показания свидетелей, правомочность тех или иных действий следователя, настаивал на том, что его содержат под стражей незаконно.

Дальнейшее поведение его можно назвать, наверное, психической атакой. Находясь в предварительном заключении, Дядьков и не думал сдаваться. Качество, надо признать, весьма достойное. За ним хочется видеть силу характера, уверенность в собственной невиновности, готовность дать бой обстоятельствам.

Однако, вдумываясь в сложившееся положение, приходишь к выводу, что за настойчивостью Дядькова стояла скорее ограниченность, неспособность понять силу объективных доказательств. Без конца вспоминая тот злополучный вечер, перебирая мельчайшие детали, сопоставляя слова, поступки, он убедил себя, что если наезд действительно был, то вины его, Дядькова, в том нет. Виноваты девушки и приятели. Он вспомнил, что не хотел с ними ехать, что не хотел пить в тот вечер, но его уговорили, не хотел брать машину, но Бармичев сам предложил...

И еще — он озлобился. Тоже, в общем-то, качество натуры слабой, поверхностной, тщеславной. Все происходящее он стал воспринимать как стремление наказать его во что бы то ни стало, чтоб другим неповадно было. Не доверяя никому, он рассылал жалобы одного и того же содержания в различные надзорные и прокурорские инстанции. Их проверяли, убеждались, что все делается в строгом соблюдении законности, и отправляли Глазовой. Не в состоянии опровергнуть показания свидетелей, заключения экспертов, Дядьков ставил вопросы, не имеющие никакого отношения к существу дела. Например, через своих друзей Дядьков вызнал, что в поликлинике, куда доставили ребенка, Николай Железнов, находясь в полубессознательном состоянии, сказал в приемном покое, что мальчика сшибла не машина, а мотоцикл. Оговорился. И этого было вполне достаточно для десятка заявлений Дядькова, в которых он требовал дополнительного расследования, каким видом транспорта сбита коляска.