Далия Трускиновская - Как вы мне все надоели!..

– Так оно и было, судья Эрик. Я ведь уже говорил, – довольно непочтительно буркнул лекарь.

– Ты бы, братец лекарь, все-таки повежливее с членом Равноправной Думы разговаривал, – заметил судья. – Вот выпутаешься благополучно из этой истории, позову я тебя болячки свои щупать и в картишки со мной поиграть, тогда и будешь обходиться со мной непочтительно. Ты, Арно, еще не знаешь, в какую мерзкую кашу угодил. Я к тебе прекрасно отношусь, да будет всем известно, и я все сделаю, чтобы тебе помочь – ты ненароком вляпался. Но и ты не мешай себя за шиворот из дерьма вытаскивать!

Как будто и раскипятился судья, а смотрит Жилло – глаза-то у судьи не кипятятся вовсе. То есть, бесплатное представление для единственного зрителя – лекаря...

– Это когда же я по шиворот в дерьмо угодил? – удивляется лекарь.

– А когда позволил этому молодому человеку, Иво из Дундага, в замок за тобой увязаться!

– Я позволил? Да я сам ему предложил! Пусть, думаю, поглядит на красавиц!

– Арно, Арно, хоть ты и умница, а все равно дурак! Старый дурак! гремит судья. – Ты ему предложил! Да это он тебя вокруг пальца обвел! Это ему нужно было в Коронный замок попасть, а не тебе его красавицами развлечь! И как ты думаешь, почему он тебя не пожалел, под топор палача, можно сказать, подвел? Ну? Молчишь? Дитя ты малое, а еще думский лекарь...

Тут судья Эрик лекаря в покое оставил и к остолбеневшему графу обратился.

– Ну? – говорит. – Не стыдно? Почтенный пожилой человек тебя как родного принял, обласкал, а ты ему чем заплатил? В заговор свой гнусный втянул?

Даже узники в клетке от графа шарахнулись.

– Вот все они, которые с тобой пришли, выступят сейчас как свидетели! – рявкнул судья. – Мы каждого из них поодиночке допросили и поняли, что такое ты готовил! Это же приличному гражданину и не выговорить – свержение Равноправной Думы ты готовил! И возвращение омерзительного королевского правления!

– Я? – одним дыханием спросил граф.

– Ты обвиняешься в попытке похитить принцессу, Иво из Дундага! Ты был с ней в сговоре, Иво из Дундага, и ты пришел за ней в ту ночь, когда она притворилась больной и умирающей! Вот, вот она, плата за добро... Напрасно Равноправная Дума пощадила последнюю дочь покойного короля, сотрись из памяти его имя! Мы хотели дать ей возможность честно прожить свою жизнь. Но, видно, отравленная у этих королей кровь. Так что дорога вам обоим – на эшафот. Конечно, если ты не сумеешь оправдаться.

– А она? – еле слышно вымолвил граф.

– А ей уж не оправдаться. Именем народа, и так далее... Сейчас в твоем присутствии побеседуем со свидетелями.

– Девушку – под топор? – не унимался Иво оф Дундаг.

– Какая разница? У нас мужчины и женщины равноправны, – пожал плечами судья. – Почему это мужчине, например, тебе можно отрубить голову, а девушке нельзя?

– Ты хочешь сказать, судья Эрик, что этот цыпленок заморенный, которого мне толком осмотреть не позволили, и была принцесса? – спросил лекарь.

– Принцесса, будь она неладна! – судья опять кипятиться начал. – Я вот чем глубже в это дело вникаю, тем меньше понимаю, как тебя из него вытащить, старый ты осел! Ну, скажи, что означает этот перстень?

Жилло шею вытянул – тошно! Судья тот загадочный перстенек на стол брякнул!

– Старинная и редкая работа, – охотно ответил лекарь. – Теперь таких не делают. Недаром его у меня ювелир Гай Балод стянуть собирался.

– Ну что ты несешь! – даже скривился судья. – Вот передо мной лежат показания ювелира. Там ясно сказано – он увидел перстень у тебя в кабинете как раз в тот вечер, когда к тебе приехал этот Иво из Дундага. И он, ювелир, хотел взять перстень и сдать его, как положено, в хранилища Равноправной Думы, а слуга Иво из Дундага у него перстень отнял. Кстати, хотелось бы знать, куда этот слуга подевался. А, братцы?

– В последний раз я его тогда ночью видел, – сказал граф. – Он мне помочь пытался.

– Я тоже, – добавил лекарь.

– А он, между прочим, потом у ювелира побывал и угадайте, кем представился? Офицером тайной службы! Как будто равноправному обществу нужна тайная служба! – судья и полицейские негромко, но даже как-то сердечно рассмеялись. – Хорошо, что у ювелира хватило ума за ним следом пойти и стражу вызвать. Так вот, ювелир увидел у тебя, Арно, этот перстень именно в тот вечер и предположил, что тебе его привез Иво из Дундага.

– А приведите вы его сюда, врунишку поганого, – задушевным и ласковым голоском попросил лекарь. – Пусть при мне это повторит. Перстень я получил в уплату за свои лекарские услуги несколько лет назад, и Балод прекрасно это знает. Он уже давно на перстенек покушается!

– И от кого же ты его получил? – спросил полицейский офицер.

– От старушки одной.

– Что за старушка такая? Надо бы, наверно, и ее свидетельницей пригласить? – полюбопытствовал судья. – Где проживает, чем занимается.

– Проживает на лесном хуторе, – подумав, ответил лекарь. – Ягоды собирает, грибы, огородничает. Могу нарисовать карту, а то словами не объяснить, где этот хутор расположен.

– Значит, старушка убогая, которая грибы с ягодами собирает, королевским перстнем расплачивается? – брякнул полицейский.

Жилло так и ахнул. То, что на камне изнутри королевский герб выложен – он знал, но что перстень самому королю принадлежал? В жуткий узелок завязались все события, однако...

– Ну, что за чушь! – немедленно опроверг судья. – На нем только герб королевский. А кому эта штучка принадлежала, сейчас сказать нельзя. Ясно одно – тебя, Арно, в заговор втянули. Сейчас послушаем, что вот эти братцы скажут, которых принцесса подкупила!

И на клетку показал. Жилло в очередной раз съежился. Да, вовремя они с графом на красавиц полюбоваться прибыли! Трудно было более удачный вечерок выбрать!

Во всей этой истории было одно утешение – капитан просил найти человека, который хоть что-то о золотом цветке мог бы рассказать, Жилло и нашел. Да только человек этот – юная принцесса, и жить ей осталось всего-ничего...

Вздохнул Жилло горестно и – взгляд на себе почувствовал. Поднял голову – все мимо таращатся, на свидетеля Эдвина Инкена, он что-то про веревочную лестницу плетет. А взгляд уткнулся в лицо графскому слуге и словно требует – ну, найди же меня, ответь!

На стене, за столом, висели канделябры огромные, и в каждом между двух несущих свечи ветвей было зеркало вделано. Одно вроде обычное, а в другом блеск нестерпимый объявился – не отражение свечи, а именно золотой, раскаленный блеск. Притянул он к себе взгляд Жилло почище магнита.

И хотя смотреть было нестерпимо, все равно что на солнце, уставился Жилло в зеркало. Там, в глубине, два глаза ему почудились. Но не огненных. Два внимательных и веселых глаза. Понял Жилло, что или бредит с перепугу, или сейчас тут чудеса начнутся.