Далия Трускиновская - Как вы мне все надоели!..

Выплеснулось из зеркала живое золото и мгновенно внутрь ушло. А на столе перед судьей и полицейскими офицерами – длинная, густая, сверкающая прядь вьющихся волос! И от свечек по ней золотые блики бегают.

Секунда – и пусто стало за столом. В почтенном старце Эрике такая прыть проснулась – одним прыжком у клетки оказался и спиной о прутья треснулся. Офицеры полицейские почему-то ближе к дверям отскочили.

– Это еще откуда?! – заорал судья, тыча издали пальцем в сторону клетки. – Кто бросил? Кто прятал? Всех обыскать!

– От клетки до стола и тяжелое не докинуть, не то что волосы! разумно возразил старший полицейский, подкрадываясь к столу. – Ты, судья Эрик, угомонись, а мы сейчас посмотрим, нет ли над столом какой потайной дырки.

Вынул шпагу из ножен и волосы на столе пошевелил острием. Ничего огнем не полыхнули, ядовитый дым не пустили...

Усмехнулся Жилло – хоть две недели свою дырку можете искать... Произошло обычное колдовство, и произошло оно вовремя.

Потом, как и следовало ожидать, все бурную деятельность развили. Послали за лестницами, стали зеленую ткань со стены сдирать, ножами в потолочные балки тыкать, судья пальцем указывал, полицейские тоже распоряжались. Волосы сквозь тряпочку отважно взяли и унесли на двор сжечь. Узников поскорее из загородки вывели и бегом-бегом в подземелье погнали.

На сей раз Жилло от лестниц и поворотов не обалдел. А даже более того – сходу, идя впритирку к стене, влетел за оконную портьеру в зале, да там и остался.

Сколько узников забрали из подземелья – столько и распихают по камерам, подумал он, недостачи не будет, шума не поднимут. Недостача обнаружится, когда за той интересной парочкой пожалуют, которая парик покойной госпожи лекарши прихватила вместе с зимним плащом стряпухи Маго.

Теперь бы следовало выбраться из самого Коронного замка в форбург, в ночлежку – время уже ко сну располагало. Но поди знай, где южная стена и где прилепившийся к ней форбург.

Долго проторчал Жилло за оконной портьерой из зеленого сукна. Хорошая была портьера, теплая. Но в конце концов выбрался он оттуда и короткими перебежками отправился форбург искать.

Хорошо, что вспомнил – ночлежка над конюшней расположена. Спрятавшись в южном замковом дворе, высмотрел, откуда оседланных лошадей ведут. Калитка была в стене – даже не очень высокая, вдобавок узкая, Жилло и в голову бы не пришло, что конь там протиснется. Подобрался он к калитке поближе, засел за мешками какими-то вонючими и стал ждать удобного момента.

Момент выдался не скоро. Темнело уже, когда в карете кто-то из Равноправной Думы прибыл. Ездил по неким равноправным делам, видать, и припозднился. Лошадей выпрягли, карету в сарай закатили, члена Думы в его апартаменты препроводили, и тут случилось недоразумение.

Остались в этом закоулке замкового двора только шесть упряжных лошадей и конюх, кучер – тот пошел в сарай с каретой разбираться. Пять лошадей спровадил конюх на конюшню и тут вышла заминка.

Крупный вороной мерин отказался в калитку идти. Видно, не раз там бока обдирал. Уперся – и хоть ты тресни! Половина мерина – здесь, половина – там. И передняя, скорее всего, кусается, а задняя – копытами уперлась и прицельно брыкнуть норовит, прямо конюху в пузо.

Конюх отвел мерина от калитки, сам туда прошел и его за повод тянет, а мерин – ну никак. Его бы сзади по крупу хоть хворостиной шарахнуть, да только не может один человек быть сразу и спереди, и сзади. Вот это и оказался удобный момент.

Вышел Жилло из укрытия и по конскому крупу – тресь кулаком. Мерин от неожиданности, поджавшись, сразу в калитку проскочил, во двор форбурга, а Жилло – следом.

– Спасибо, братец, – говорит ему конюх. – Эта скотина всю душу из меня вынула! Ты думаешь, это лошадь? Это нечистая сила, а не лошадь.

– Сдается мне, что не в карету твою нечистую силу запрягать надо, а под седлом держать, – отвечает Жилло, беря мерина с другой стороны под уздцы. – Это же по всем статям боевой конь. Ему в кавалерии место.

– Вот поди скажи это Равноправной Думе! – обернувшись на всякий случай по сторонам, шепчет конюх. – Я тоже считаю, что ему в драгунском полку место. А мне сказали – у нас не только люди, но и лошади равны, так что пусть таскает карету, чем он лучше упряжных лошадей!

За таким разговором они до конюшни дошли. Конюшня длинная, вдоль наружной стены форбурга. Конюх мерина в стойло повел, оставив Жилло у входа. Тот повертелся, повертелся – ну, не понять, как в эту ночлежку попадают, не по воздуху же! А тут и конюх вышел.

Видя, что мужичок принимает его за кого-то новенького из замковой обслуги, Жилло не стал ему говорить про ночлежку, это всегда успеется. А сказал вот что.

– Должно быть, ровный у этого злодея галоп. Охотно бы я его в манеже попробовал. Люблю этих скотов, прямо сил нет.

– В замковой конюшне служить – сердце кровью за них обольется, ответил конюх. – Кони замечательные, породистые – а их именно за это упряжными сделали. Равноправие! Какое может быть у лошадей равноправие? Вот сейчас на ночь глядя велено четырех лошадей седлать и выводить. Успели они поесть, успели отдохнуть? Никого это не беспокоит!

– Пойдем, помогу оседлать, – предложил Жилло. Была у него при этом и задняя мысль – не болтаться почем зря во дворе форбурга, мало ли кто туда сейчас заявится за четверкой лошадей.

Взяли они с конюхом тяжелые седла с торчков в бревне, потащили к стойлам и, беседуя негромко о лошадиных делах, седлать стали. Конюх обрадовался, что собрат по духу нашелся, стал жаловаться. Выезжает Равноправная Дума с помпой – каждому члену всякий раз запряжка в шесть коней положена. А всей дороги – с горы в Кульдиг съехать да обратно вернуться.

Тут во дворе форбурга голоса послышались, конюх откликнулся, Жилло насторожился – уж больно знакомым один голосок показался. Вышел конюх, ведя в поводу оседланного коня, Жилло следом прокрался, выглянул – точно. Полицейского офицера нелегкая принесла, одного из тех, что сегодня допрос вели и с золотыми волосами сражались. И еще трое с ним, и фонарь кованый, хитро устроенный так, чтобы на скаку не гас. Офицер, видно, главный сунул руку под конскую подпругу, рассердился, перетянуть велел, а потом, задрав коню поочередно все четыре ноги, ковырнул пальцем подковы.

– Если по дороге отвалится и конь подо мной спотыкаться начнет, в подземелье сгною, – предупредил конюха. – Дело государственное. За ночь обернуться нужно.

– Далеко собрались, братец? – спросил конюх. – Может, торбы с овсом возьмете?

– Незачем. До Полосатого мыса и обратно, да там еще попетлять придется, пока нужное место найдем. Нет, обойдемся без овса, до рассвета должны обернуться...