Андрей Хазарин - Товар для Слона

То-то Валька не в себе. Ох, боюсь, не скоро она забудет свое унижение, рано или поздно этот её приход мне боком выйдет…

Похоже, я, как ни остерегалась, все-таки села на гадюку.

Только первые несколько ступенек Валентина прошла неспешно. А потом сбегала все быстрее. И жалела, что невысоко Аська устроилась.

Может, отец сто раз прав, но до чего ж тошно было извиняться перед этой сучкой! Господи, какое унижение!

Весь разговор Валентина Дмитриевна продумала заранее, отшлифовала, даже для себя самой сделала убедительным и логичным. Тщательно отрепетировала — и провела строго по плану. Но сейчас дала волю обиде и гневу, и старательно разыгранная роль незаметно начала представляться ей самой её подлинными и искренними чувствами.

"А я еще, дура, оправдание ей искала, что не для своего интереса работает, что хочет мужику своему угодить… Да кому бы она угодить ни хотела!.. Елки-палки! Тоже мне! Я там перед ней дуру из себя корчу, а она молчит, словечка лишнего не проронит. Горло у неё болит, видите ли! Извинила — как в лицо плюнула!

Да кто ты такая, чтобы перед тобой извиняться! Подумаешь, неописуемая красавица! Да пускай хоть три Слона тебя защищают! За этот разговор, за мое унижение ты ещё заплатишь!.."

Где-то на полпути в родную контору Валентина взяла себя в руки и наконец смогла не психовать, а хладнокровно анализировать встречу. Конечно, ничего Аська не простила и верной подругой вмиг не стала. А ты что, на это рассчитывала? Прекрасно знала, за чем идешь — не получить прощение, а формально оправдаться. Чтоб не было у Слона повода высказывать претензии к отцу и к ним с мужем. И весь разговор был не для Аськи, а для Слона. Так чего нервничать?

А того нервничать, что сама — старая дура, с одного раза ничему не научилась. Прекрасно знала, Аську вокруг пальца не обведешь — но надеялась. А на что надеялась? Если Аська смогла все махденское дело просечь, то ей твои извинения видны насквозь и ещё на метр в землю… Ведь предупреждали же: нельзя, оставь в покое…

Ах, какого дурака Манохин свалял! Сказано же, "не трогай г…., не будет вонять". Тронул, идиот — и теперь пришлось снова встретиться, напомнить о себе.

А она сидела, молчала и вычисляла. Всю дорогу. Оценивала, взвешивала, старалась разгадать, в чем дело. Положим, пока что разгадывать нечего, нет никакого конкретного дела — но все равно, Аська четко поняла, что та история ещё не окончена. И вот это — главный проигрыш в сегодняшней встрече.

Ох, по-другому надо было говорить, по-другому! Разыграть страх, валяться в ногах, совать деньги, по-настоящему унижаться, плакать, кричать "бери последнюю рубашку, только спаси от Слона!" Тогда, может, и поверила бы.

А так — одни потери: напомнила о себе с Манохиным и дала понять, что счета ещё не сведены. Короче, открыто предупредила. И не удивляйся, если Аська теперь ответные меры начнет принимать… А та видеокассета, между прочим, ещё где-то лежит. Допустим, пока Слон свой процент получает, она и будет лежать. Но Аська-то никакого процента не получает, её ничто не сдерживает, может опять в дела фирмы полезть.

Вот это — самое противное. Неизвестно, с какой стороны ждать удара. Ничего нельзя предугадать — и предотвратить.

Но тогда где же выход?

Ну почему нет на земле справедливости? Каждый день с кем-нибудь случаются несчастья, вон, мэра самосвалом убило, а эта ходит как ни в чем не бывало, горло простудила — и все её горести…

Господи, как противно! Что ж это жизнь делает с нами?! Могла ли я когда-нибудь подумать, что буду мечтать о несчастье, о смерти другой женщины? Совсем неплохой, неглупой и не очень счастливой женщины…

Ладно, нечего сопли распускать, это она раньше была не очень счастливая, а сейчас у неё свой мужик и своя фирма под крылышком у Слона. Между прочим, за твой счет добытая, твой и твоей семьи. И неплохая женщина она своему сожителю, а тебе она враг. Неглупый и сильный враг.

А от врагов надо избавляться. И, по возможности, радикально. И, лучше всего, чужими руками.

Валентина застыла посреди аллейки, прокручивая в мыслях последние слова.

Чужими руками… Где бы ещё найти такие руки!

А вот это уже конкретная задача, можно думать, можно с Манохиным посоветоваться. И решить задачу как можно скорее. Пока Аська сама не придумала решения…

Вечером вернулся из столицы Манохин. Валентина давно заметила, что мужу полезно делами заниматься. С первого взгляда видно — и спокойнее стал, и увереннее.

Небрежно чмокнул в дверях.

— Привет! Как тут у нас?

— Да потихоньку… Есть хочешь?

Железное правило было у Валентины — о делах после еды, а не до.

— Сначала ванну, если можно.

— Можно. Горячая вода с самых праздников идет. Я пока обед разогрею.

— Да нет, не стоит. Лучше пару бутербродов. Только кофе побольше.

— Ладно. Тогда хоть фруктов поешь.

— Валь, да я всю дорогу только фруктами и питался!

— А кофе на ночь тебе не повредит? Давно за сердце хватался?

— Хорошо, не надо кофе. Давай чаю с лимоном.

— И пирогом?

Манохин рассеянно кивнул. Вытащил из сумки яркий пакет.

— Это тебе презент. От фирмы. Теперь мы тоже дистрибьюторы.

И расплылся в гордой улыбке — всю дорогу готовил сюрприз.

А Валентина увидела надпись "NIVEA" — и поморщилась.

— Женечка, это же дешевка, Польша…

— Рыбка моя, это в метро на лотках Польша. А у тебя в руках настоящий товар. С настоящим качеством. Попробуй. Через неделю поговорим насчет дешевки…

— Верю, верю! О поставках договорился?

— Валентина, когда ты уже запомнишь, что твой муж — деловой человек? Я все сделал как надо: план поставок согласовал, документы привез. И образцы. Не надо ни о чем беспокоиться… Договорились?

"Договорились, договорились, — подумала Валя. — Только бы потом тебя опять из какой-нибудь глупости вытаскивать не пришлось. Как сейчас…"

И, словно отвечая на её мысли, Манохин спросил:

— Ну что, была у Иващенко своей? Уболтала?

— Жень, чуть попозже, ладно?

— Что так?

— Не минутный разговор.

И только после ванны и ужина, после того, как сытый и довольный Манохин тайком покурил в туалете, Валентина собралась с духом.

— Так вот, Женя, побывала я сегодня у Иващенко.

— И что?

— Да в общем, ничего особенного. Историю ей слила, что ты, мол, защитить её хотел от возможных неприятностей. И по крайней глупости или занятости не предупредил. Ни её, ни меня.

— А она?

— А она, по-моему, нисколечко не поверила. Я же говорила, умная она. И вот что еще. Скандалить не скандалила, вела себя корректно, но мне показалось, что своим приходом я её здорово разозлила. Опасная она стала.

— Она и была опасная — тебе что, напомнить? Слушай, не тяни. Я же вижу, ты уже придумала, как от неё отделаться — давай, выкладывай.