Андрей Хазарин - Товар для Слона

— Тебя посмешить хотел, — невозмутимо объяснил Белецкий (и, между прочим, попал в точку: хитер был Вячеслав Кимович, знал, пускай лучше начальство смеется, чем ругается).

— Янопуло — это грек, зачеркнем птичку… Бабаджанян… Ероян… Убирия… Абдурахманов, Гайнутдинов — ну, это Туркестан…

— Или Дагестан, — заметил Белецкий.

— А сам Арсланов откуда? — поинтересовался Дмитрий Николаевич.

— Из Чураева. Местный разлив. По паспорту — русский. Имеет право, мать русская…

Кучумов буркнул что-то невразумительное и продолжил чтение выбранных мест:

— Былда, твою мать… — Перешел к последнему списку. — Хучуа… Яичный — так это ж у меня сосед по лестничной клетке с такой фамилией! Джаникян… Сулейманов… Наврузов… Давыборщ, Вчерашний — слушай, их на КрАЗы что, специально по фамилиям отбирают?

— Ну, Николаич, ты же Ивановых и Савченко пропускаешь, — мягко заметил Виктор Витальевич.

— Сароян — это писатель есть такой, американский, — отметил Кучумов.

— Американский? Они и там есть?

— Армяне — как евреи, по всему миру есть. Жордания… Ведмедеря… А вот этого проверь особо, помню, совсем несусветное дело было — у частных лиц змей воровал, скажи, чтоб посмотрели инициалы в архиве… Сергуладзе… Авалиани… Арсланов… Темиркулов… Погоди-погоди! Арсланов?

Белецкий вздохнул:

— Навряд ли, Николаич. Он и не работал в тот день, видишь отметку — на техобслуживании стоял.

На всякий случай Арсланова Максуда Ибрагимовича, 13–56, все же засекли на подъезде к заводу ЖБК с горой щебня в кузове. Дали выгрузиться, но сразу за воротами завернули, отобрали руль и повезли на том же КрАЗе в Фабричный райотдел. В наручниках. Правда, не били, даже посматривали с интересом.

Дежурный лейтенант не дал опомниться:

— Вы работали пятого ноября вечером?

— Пятого? Это какой день был?

Лейтенант заглянул в настольный календарь под стеклом.

— Вторник это был, вторник…

— А-а, работал — только днем. На ремонте.

— А на линию не выезжали?

— На линию я только вчера выехал, коробку менял. Первый раз за месяц выехал — и на втором рейсе колесо пробил! Внутреннее! Два часа провозился, ничего не заработал, а сегодня — вы с линии сняли!

— Может быть, вы подменяли кого-нибудь из товарищей, на чужой машине выезжали?

— Не выезжал.

— А нам сообщили, что вас видели за рулем около девяти часов вечера на проспекте Независимости, — закинул удочку лейтенант.

— Мало ли что люди болтают…

— Вблизи того места, где погиб мэр…

Арсланов вскочил:

— А-ах! Плюньте тому в глаза, кто так говорит! Совсем подлый человек! Будете таких слушать, они вам скажут, что это я мэра ударил и три раза вперед-назад переехал!

— А может, так и было? — вкрадчиво поинтересовался лейтенант. — Кто может подтвердить, что вас там не было в это время?

Максуд сморщился, посмотрел в окно. Вздохнул:

— Вы можете.

— Я?!

— В вытрезвителе я был, с шести вечера и до одиннадцати утра шестого. Позвоните, проверьте.

— Как же так — в вытрезвителе? Вы же, извиняюсь, мусульманин, вам Аллах запретил пить.

Арсланов пригладил усики, улыбнулся на тридцать два зуба.

— Аллах сказал Мухаммеду, Мухаммед в Коране записал — нельзя пить вино. А про самогонку в Коране ни слова не написано! — Опять вздохнул: Какой я теперь мусульманин… У вас тут всему научишься, скоро сало есть начну.

Лейтенант вступился за родину:

— Лучше сало есть, чем в людей стрелять!

Задержанный его поправил:

— Лучше сало есть, чем чтобы в тебя стреляли…

Снова вздохнул. Вздохнул и лейтенант — изобразил человеческое сочувствие. Снял трубку, позвонил в вытрезвитель. Тамошние бюрократы рылись минут десять в своих книгах — понятное дело, праздники все-таки прошли, списки длинные — наконец ответили:

— Был такой. Асланов Максим… не-е, Максуд Ибрагимович, шестьдесят девятого года рождения. Поступил пятого в восемнадцать десять, вышел шестого в одиннадцать…

— Фамилию повторите! — оживился лейтенант.

— Ас-ла-нов! — прокричал вытрезвитель по слогам.

— Вас понял, спасибо!

Лейтенант, очень довольный, поднял на арестанта прищуренные глаза:

— Все верно, был там в это время Максуд Ибрагимович — только не Арсланов, а Асланов!

— А я и есть не Арсланов, а Асланов. Права посмотрите, паспорт посмотрите.

Лейтенант опешил. Кинулся смотреть — действительно…

— А-а… а почему же в путевом листе Арсланов?

— А я не знаю, почему в вашем городе везде меня пишут Арсланов. Совсем дикие люди, простую фамилию запомнить не могут. Закривидорога могут, Кривохлобыстенко могут, а Асланов не могут!…

Валера с утра подсунул диспетчерше Зине шоколадку, и она по дружбе выписала ему путевку на Кацаповку — там дальность ездки всего два километра, а водитель, сами понимаете, получает не за километры, а за тонны. На самом деле Валере больше нравилось возить песок с Тракторной дорога хорошая, машин мало, светофоров почти нет. Заработок в конце концов так на так выходит, а устаешь меньше. Но ему надо было повидать Ричарда.

Под экскаватором следом за ним оказался 13–34, кое-как выпихнутый из ремонта. Водитель на нем сидел новенький, первый день в колонне. Пока экскаваторщик лазил на стрелу — трос у него на блоке заело, что ли, новенький подошел к Валере, представился:

— Крюков, Аркадий. — Протянул пачку "кэмела": — Закуривай.

Валера покачал головой, вытащил свои.

— Слушай, ты ж Костылин Валера, да? Мне диспетчерша посоветовала за тобой следом поездить, поучиться, говорит, умеешь ездить и зарабатывать, не возражаешь?

— Езди, секретов в этом деле нет, полдня поездишь, сам все поймешь. Главное — не сиди прямо на хвосте, держись на расстоянии, чтобы под светофором меня в зад не поцеловал. Тормоза-то тебе хорошо сделали?

Крюков засомневался:

— Так если я буду держаться на расстоянии, меня тут же обгонят и назад отожмут, а?

Валера улыбнулся:

— А вот этому ты и будешь учиться, чтоб не обогнали и не отжали!

В первом часу Валера затормозил возле "Жабы". Зашел в зал, огляделся Ричарда не видно. Остановился перекинуться словом с одним знакомым, другим. Новичок, Крюков, не стал ходить хвостиком, сразу двинулся к раздаче. Валера переждал несколько человек, потом и сам стал в очередь. Взял обычный набор, незаметно кинул глазами по залу. Новичок пристроился в углу за двухместным столиком, напротив какого-то пенсионера, случайно затесавшегося в шоферскую компанию. Вот и отлично, а то Ричард может и не подойти.

За любимым Валериным столом сидел Хачик, крановщик из коммунхозовской автоколонны. Широко расставив локти, наклонившись над тарелкой, быстро-быстро работал ложкой — хлебал харчо. А-а, разве это харчо? Одно название… Валера опустил поднос на угол стола, начал выставлять свои тарелки, Хачик недовольно зыркнул снизу вверх, но тут же узнал. Подождал, пока Валера сядет, наклонился вперед, заговорил чуть не шепотом: