Анатолий Безуглов - Змееловы

Степан провел обеими руками по лицу, постоял, потом подошел к грузовику, сел на подножку и закурил.

На следующее утро все змееловы ушли к Сорочьему мосту. Оля осталась на базе одна.

Стоял один из прекрасных июльских дней. Но Оля не забывала, что рядом, за деревянной стенкой вагончика, свернувшись, дремали в своих ящиках змеи.

Пройдясь по полянке, девушка услышала подозрительное шевеление в кустах. Первым чувством был испуг. Но постепенно любопытство пересилило страх. Стараясь двигаться как можно тише, Оля подошла к зарослям жимолости.

Среди веток, на земле, возился небольшой зверек, покрытый буро-серой жесткой шерстью. Он негромко чавкал, изредка поднимая белесоватую мордочку с темными продольными полосами возле глаз. Сюда его, видимо, привлекли остатки пищи, брошенные кем-то из змееловов.

Оля с любопытством разглядывала зверька, усиленно вспоминая из школьного учебника, кто бы это мог быть. Скорее всего, барсук.

Зверек поднялся на задние лапы и попытался достать кусок оберточной бумаги, застрявший на сучке. Он жадно втягивал в себя воздух, смешно шевеля носом.

Барсук повернул голову, и вдруг их взгляды встретились. Зверек выразил скорее изумление, чем испуг. Он застыл на некоторое время с протянутой вверх лапой и, не мигая, глядел на девушку.

Стоило ей сделать небольшое движение, как барсук сорвался с места и через секунду исчез в чаще.

Эта встреча развеселила Олю. Напряжение и скованность от постоянного ощущения, что здесь рядом с ней — змеи, как рукой сняло. Она почувствовала потребность что-то делать.

Оля сходила за водой, поставила бак на керогаз, собрала все использованные халаты, хирургические колпаки и повязки и принялась стирать, хотя такого задания не получала.

Через полтора часа на веревке висело выстиранное белье, придавая полянке обжитой, уютный вид. Оля присела на пень, уставшая и довольная.

Прилетели три сороки. Уселись на крыше вагончика и отчаянно застрекотали, с удивлением рассматривая непонятные белые тряпки, шевелившиеся на ветру.

До прихода змееловов оставалось еще много времени. Оля решила заняться своим основным делом — работой в лаборатории. Она облачилась в халат, надела перчатки и зашла в служебный вагончик, стараясь не думать о змеях.

В дверце сейфа торчал ключ. Оля вынула из бронированного ящика флакончик из-под антибиотика. На нем была приклеена этикетка: «Яд щитомордника». На другом флакончике — «Яд гадюки обыкновенной». Оля поразилась, до чего невзрачно выглядел сухой яд. Положив яд на место, она достала из стеклянного шкафа эксикатор с чашкой Петри, с которой она вчера не успела полностью соскоблить весь яд.

Оля провозилась минут сорок и все же не закончила работу. А уже подоспело время готовить обед. Скинув свою лабораторную спецодежду, она принялась за стряпню.

Когда в кастрюле закипел гороховый суп, разнося вокруг аппетитный аромат, Оля заглянула на мужскую половину. И тут только внимательно рассмотрела фотографию девчушки лет пяти, прикрепленную к дощатой стене возле изголовья азаровской постели.

Светлое, лучистое славянское личико, с прямыми волосиками, выбивавшимися из-под узбекской тюбетейки. Не по-детски грустный ротик. Внизу надпись: «Ташкент, фотография № 8».

Она так засмотрелась на снимок, что не заметила, как вернулись змееловы. Услышав стук сапог на лесенке, она выбежала наружу.

У всех был довольный вид. На земле лежало много белых мешочков.

— Горох украшает жизнь королей и бедняков, — торжественно произнес Веня, заглядывая в кастрюлю. И, хлопнув по спине проходящего мимо Христофора, добавил: — Суп имени тебя.

— Молодец, Оля! — громко приветствовал ее Леня Клинычев, указывая на выстиранное белье. — И я молодец! Девять штук! Тридцать долларов!

Анна Ивановна, радостная той радостью, которая приносит новые заботы, устало сидела на чурбане.

— Спасибо за хлопоты, Оленька. Но вы наших мужчин не балуйте. У нас заведено — каждый заботится о своем халате сам. Поняли?

Оля разочарованно кивнула головой.

— И не обижайтесь. — Кравченко улыбнулась. — Чем будете кормить?

— Гороховый суп, макароны с тушенкой…

— Прекрасно.

Степан, стараясь не смотреть на Гридневу, вошел в вагончик.

Ели с аппетитом.

— Да, — говорила Анна Ивановна, — Сорочий мост — место очень перспективное. Мы не готовы к такому объему работ.

— Готовы, — убежденно сказал Клинычев, торопливо глотая суп. — Такие молодцы!

— Надо звонить сегодня в Ташкент и во Владивосток, — пропуская мимо ушей слова Клинычева, сказал Азаров. — И в Москву. Если Женя Шмелев дома — прилетит.

— Женька? Да он сейчас где-нибудь в Мургабе или в Тедженте, — возразил Веня с полным ртом.

— Весной он писал мне, что будет в этом году доколачивать кандидатскую.

— Тогда поторапливайтесь, — сказала Анна Ивановна. — И вы, Вася. Отвезете нас в Талышинск.

— Это можно, — важно произнес Вася. — Я отобедал. — Он по-крестьянски вытер ложку хлебом, аппетитно съел его и вразвалочку направился к грузовику.

— Анна Ивановна, возьмите меня с собой, — попросила Зина. — Девочки на почте свои, быстро соединят.

— Спасибо, Зиночка, мы уж сами. Отдохни. Теперь работы много. — Кравченко поднялась. — Степа, ты поедешь, а я пробегусь до Талышинска.

— Если сегодня Верка дежурит, — сказала Зина, — она вас мигом соединит. Вера Шеина, запомнили?

Анна Ивановна кивнула.

— Или Дуся Колчина, сестра Сени-милиционера. Тоже подружка. Вы от меня скажитесь.

— Спасибо, Зина. Мы твои связи используем. — Кравченко улыбнулась и пошла переодеваться в вагончик.

Азаров чувствовал себя неловко рядом с Олей. Она у него вдруг спросила:

— Степа, здесь можно достать шубку или мех?

— Баргузинских соболей, конечно, не найдешь. Белку, лису — наверное.

— Чернобурку?

— Рыжую. А что?

Оля рассмеялась.

— Хочу шубу. Вы, кажется, не очень-то уважаете любительниц тряпок?

— Разные они бывают. — Степан посмотрел на нее долгим взглядом.

Оба рассмеялись.

Кравченко вышла на полянку, одетая в легкий спортивный костюм и кеды. Она передала Азарову вязаную кофту:

— Захвати с собой, в Талышинске мне пригодится. Приедешь — сразу закажи Москву. Я подоспею.

Степан сел в машину. Кравченко, легко ступая на всю ступню, побежала по просеке. Василий тронул машину.

…Веня с Гороховым уселись за шахматы. Зина, исподлобья глядевшая на Олю, демонстративно ушла спать.

Клинычев, заговорщически подмигнув Оле, как бы невзначай бросил:

— Я очень люблю гулять ночью… Молодец, а?

— Ба-алшой маладэц! — передразнивая его кавказский акцент, ответила Оля, не смутившись.

Леня почесал в затылке и стал наблюдать за шахматной баталией.