Анатолий Безуглов - Змееловы

— Я не нужен? — поспешно спросил Чижак.

— Конечно, — ответила Кравченко.

Веня подхватил Олю за талию и предупредительно открыл дверь.

Присев на бревно, девушка содрала повязку и глубоко вдохнула распаренный, пахнущий травой воздух.

Она не замечала мошки, густым облаком висящей в воздухе и нещадно жалящей руки, шею, лицо. Сидела молча, прикрыв глаза.

Чижак деликатно взял ее за локоть:

— Пройдемте по тайге. Озон, хвойно-воздушные ванны…

— Спасибо, Веня, в другой раз. Хочется прилечь…

Оля лежала на своей койке и глядела в низкий потолок. Она слышала, как возле двери в женскую половину вагончика переминался с ноги на ногу Чижак.

— Между прочим, не переживайте, Оля, — проговорил он за дверью. — К нам в Ташкенте в питомник как-то пришел летчик-испытатель. Герой Советского Союза. Повидал на своем веку будь здоров. Мужик — косая сажень в плечах, как говорится… Вы меня слышите?

— Да, — тихо ответила девушка.

— Подполковник. Решил посмотреть, как мы берем яд у змей. И что вы думаете? — Веня сделал многозначительную паузу. — Через десять минут грохнулся в обморок. Ферштеете?

— Иес, — ответила Гриднева.

— Ну, отдыхайте. Не буду мешать.

Оля молча вытерла со щеки слезы.

На следующий день змееловы по двое разбрелись по тайге.

Горохов ушел с Василием, все время ожидавшим разговора с бригадиром и по этому случаю молчаливым и притихшим. Веня — с Зиной. Степан пригласил Олю, чтобы новенькая лаборантка обвыклась в тайге и узнала «секреты» их работы.

Анна Ивановна засела за свои записи. Ребята любили, когда в лагере оставалась она: по возвращении их ждал в таких случаях отменный ужин.

— Мне стыдно за вчерашнее, — сказала Оля, когда они остались одни с Азаровым.

— А что? Все было нормально.

Они поднимались вверх по распадку, еще прохладному и тихому.

Степан нес в руках мешочки со змеями, у которых вчера взяли яд.

— Мне хочется у вас работать как следует. Я постараюсь…

— Народ у нас хороший. Привыкнете. — Степан остановился, развязал один из мешочков, взял его за концы и вытряхнул змей в траву. Те, развернув кольца, оставались на месте. Азаров подтолкнул их кронцангом, и они нехотя расползлись в кустах таволги.

Оля, с трудом скрывая страх, наблюдала за происходящим. Когда они двинулись дальше, она спросила:

— А зачем вы их отпускаете?

— Пусть живут. И размножаются. Так, кажется, в Библии сказано.

— Ну, — откликнулась девушка, — и много таких экспедиций, как ваша?

— Первая. — Степан невесело усмехнулся. — И за нее Анван билась столько лет… Нам до сих пор палки в колеса ставят. Один из академиков назвал Анну Ивановну «Дон Кихот в юбке».

— Я люблю донкихотов. На них держится все доброе и светлое. — Азаров с любопытством посмотрел на Гридневу. А она продолжала: — А то получается: делай подлость, живи для своего удовольствия — и ты нормальный. Но как только кто-нибудь проявит альтруизм, откажется от своего блага в пользу других — на него сразу вешается ярлык: чокнутый.

— Случается. Жизнь — штука сложная, — уклончиво ответил Степан. — А с другой стороны, все как будто вертится в нужную сторону.

— Вы довольны своей жизнью? — неожиданно спросила Оля.

Азаров был озадачен этим вопросом.

— Я делаю то, что мне положено, — подумав, сказал он. — Надо не подличать. Вот и все.

— Наверное, это так, — согласилась Гриднева. — А вы? Вы довольны?

Гриднева растерялась.

— В личном мне не везет, — грустно произнесла она. — Но это вам не интересно…

— Бросил он вас, наверное. Поэтому вы уехали из Москвы?

— Мне надо было уехать…

— От себя не убежишь. — Степан поправился: — От своих неприятностей.

— Это верно, — вздохнула Оля. — Но иногда просто необходимо не видеть, не встречаться с каким-то человеком… Вы меня понимаете?

— Да, конечно, — подтвердил Азаров. — Не встречаться… Но иногда приходится встречаться. Не хочешь, это тебе как нож в сердце, а ты вынужден. — Он посмотрел на собеседницу. — Бывает такое?

— Бывает, — тихо ответила Оля.

— Вот то-то и оно. Думаешь, взять бы да и разрубить все одним ударом. А попробуешь — что-то осталось тебе дорогое, очень важное для тебя…

— У меня ничего такого не осталось, — твердо сказала девушка.

— Вам повезло, — усмехнулся Степан. — Не приходится разрываться надвое.

— Мне в детстве казалось, что главное в жизни — это чего-нибудь очень захотеть. А если возникнут трудности, неприятности, спокойно разобраться, и все станет на свои места. Оказывается, нет. Потому что правды одной не бывает. Сколько людей, столько правд. Докажешь свою правду — ты на коне.

— Смотря как доказывать. Если за счет других — дрянное это дело.

— Победителей не судят…

— Судят! Так или иначе, а кто нахрапом берет, рано или поздно получает по заслугам, — сказал Азаров убежденно.

— Вы в это верите?

— Да, конечно. Иначе было бы противно жить.

— Я вам завидую, — улыбнулась девушка. — А мне кажется иногда, что все добрые старания человеческие обречены. Зло сильнее.

— Это вам сейчас так кажется, потому что не повезло… Погодите.

Сделав знак не двигаться, он осторожно приблизился к кустам папоротника и быстро выхватил что-то оттуда. В его руках извивалась небольшая змея.

— Полоз, — сказал он, поглаживая блестящую, с красивым узором кожу рептилии.

Оля с недоверием, но уже без вчерашнего страха подошла ближе. Бригадир измерил ужа, потом вынул из кармана пинцет и, выщипнув несколько пластинок у него на брюхе, пустил в траву. Змея поспешно уползла.

Степан достал блокнотик и сделал запись.

— А что вы делали пинцетом? — спросила Оля.

— Метил.

— Как?

— У них у всех на брюхе щитки. Делаются выщипы из первого щитка у анального отверстия — единицы, у второго — десятки и так далее.

— И они сохраняются? — удивилась девушка.

— На всю жизнь, сколько бы раз змея ни линяла.

— Понимаю. Это как кольцуют птиц?

— Точно.

— Вы ловили здесь какую-нибудь змею дважды?

— Нет. Первый год здесь…

— Я, наверное, заболталась, отрываю вас от дела…

— Будете мне мешать, скажу сам. А вообще спрашивайте. Больше будете знать о нашей… — он поправился, — о вашей работе.

Оля кивнула. Некоторое время они шли молча.

Азаров часто сворачивал с тропинки и тщательно оглядывал кусты красноягодника, калины и лимонника, густо разросшиеся под кронами пихт и ясеня. Особенно внимательно осматривал он заросли папоротника, раздвигая красивые стебли, словно вырезанные искусной рукой. Оля шла за ним, отставая на несколько шагов.

В лесу было влажно. Солнце еще не вошло в зенит, и его косые лучи пятнали застывшие зеленые волны кустарников.

Торжественную тишину тайги изредка нарушали крики иволги и удода. И даже гнус, атакующий целыми полчищами, не мог нарушить очарования июльского утра. Так они вышли на крохотную полянку, залитую ярким светом. Оля увидела в зарослях курослепа три серых взъерошенных комочка. Это были ежи. Мамаша ежиха суетилась вокруг двух смешных созданий с удлиненными рыльцами, оканчивающимися маленькими пятачками… Заметив незнакомое существо, малыши уставились на девушку крохотными бусинками глаз.