Ирина Глебова - Санный след

Коллеги встретили его радушно. Он даже почувствовал, что с его приездом связывают некоторые надежды. Следователь Одиноков Викентию Павловичу сразу понравился, с первого рукопожатия. Они заперлись в кабинете и пересмотрели все дела — от первого до последнего, по каждой бумажке. Кирилл Степанович все подробно комментировал, ни один вопрос не оставил без ответа. «Да, — думал Викентий, доброжелательно поглядывая на нового товарища, — толковый сыщик. К тому же очень ответственный и упорный. Сколько мелочей подметил… Но что-то все-таки упустил. Попробую я, свежим взглядом…» Он был совершенно уверен, что столько много — пять! — убийств, самые разные попутные детали, множество крутящихся вокруг людей, должны были дать нужный толчок, верное направление. Нужно его искать! Оно есть, уже непременно есть!

Кирилл Степанович предложил остановиться и жить у него: семья небольшая, а дом обширный. Петрусенко прикинул, что так будет лучше, чем в гостинице: даже поздними вечерами, если придет в голову какая-то мысль, можно обсудить ее с коллегой. И еще одно соображение было у него. Викентию Павловичу не хотелось гласности: приехал, мол, специальный сыщик ловить убийцу. Ни к чему! У горожан возбуждать надежды преждевременные, а преступника настораживать. И Петрусенко поселился у Одинокова.

Итак, анализируя преступления, Викентий Павлович разложил их на две части: три и два. Три убийства, судя по всему, задуманы были заранее, готовились тщательно и совершил их человек, хорошо знакомый жертвам. Его не боялись пустить в дом. Он был любовником этих женщин…

Нет, стоп! Что же тогда получается? Убийца некоторое время вел себя, как нормальный мужчина, имел близость с женщиной, а потом вдруг срывался, зверел, набрасывался на нее… Да, такое тоже может быть. Но следователь Петрусенко не только имел обширную практику, но интересовался и психологией преступников: читал литературу, общался не раз со специалистами психиатрической медицины. Весь его опыт говорил: убийца такого садистско-маниакального толка может казаться обычным человеком в кругу своих знакомых и близких людей. Но с намеченной жертвой он долго притворяться не в состоянии — желание убийства рвется из него, как звериный рык. Это же подтверждало и два случайных убийства: жертвы были растерзаны сразу.

Так что, думал Петрусенко, убийца мог лишь недавно познакомиться и с мадам Солье, и с медсестрой, и со стенографисткой, ухаживать за ними. А при первой интимной встрече…

Догадка эта казалась Викентию Павловичу верной. Но среди материалов следствия не было упоминания о новых знакомых ни у одной из жертв. Впрочем, Петрусенко понимал, что и давний знакомый мог быть долгое время просто приятелем, а в какой-то момент между ним и женщиной вдруг возникают иные отношения, и ему открываются двери спальни. Открываются в роковой час…

Мысль о новом знакомом Петрусенко не отбросил, отложил на время. Потому что решил в первую очередь тщательно исследовать два преступления, которые назвал «случайными». И в самом деле! Молоденькая дочь купца Забродина — девица общительная, легкомысленная и самостоятельная — в первый по-настоящему теплый весенний денек отправилась с веселой компанией на пикник. Все, кто был в этой компании, дословно названы и перечислены в деле, среди них и кавалер Алевтины Забродиной — почтовый телеграфист. С гитарами, выпивкой и снедью парни и девушки на трех пролетках выехали за город, отпустили свой транспорт и пешком пришли в живописное уединенное местечко на волжском берегу. А часа через два Алевтина, обидевшись за что-то на своего жениха, взяла и ушла из компании. Ее звали вернуться, кричали вслед, но никто из хорошо подвыпившей молодежи не побежал за строптивой барышней. Зачем? Вечно она фокусничает, капризничает! До первого пригородного поселка совсем близко, а там возьмет извозчика… Так все думали и говорили. К тому же день был в разгаре, ярко светило солнце.

Когда поздно вечером компания вернулась в город и выяснилось, что Алевтина домой не приходила, забили тревогу. Тело нашли недалеко от места пикника, в сухих камышах.

Петрусенко потратил два дня на встречи и разговоры с парнями и девушками из той компании, но ничего нового не узнал. Алевтина Забродина ушла, и что с ней дальше приключилось, не видел никто.

Но во втором «случайном» убийстве рыбачки Лукерьи Кутеповой свидетелей и интересных фактов было значительно больше.

Тело девушки прибило к самодельному деревянному причалу, и оно всплыло между лодок. Врач, пришедший в полицейский морг, сразу же сказал:

— Еще одна жертва маньяка. Его рук дело!

С ним согласились все, кто видел убитую. Медик определил, что тело пробыло в воде недолго — сутки-двое. На теле сохранились обрывки веревки: груз или оборвался, или перетерся. Сначала имени погибшей не знали, Но еще через два дня из недалекого рыбацкого поселка приехал Егор Кутепов, пришел в полицию с заявлением о пропавшей дочери. Он и опознал Лукерью.

Девушке было девятнадцать лет, но у нее уже рос сынишка. Она нагуляла его года четыре назад. Ее отец отнесся к этому спокойно: дочь он давно растил один, девка была ему наипервейшим помощником и по хозяйству, и на промысле. Созрела рано, телеса так и выпирали, — что ж не гулять! Радости ведь в жизни и так мало. А что малец появился — хорошо. И веселее на сердце, и помощник растет. Четвертый год всего, а он уже и по дому, и по двору порается…

Кутепов рассказал о том, что в воскресенье, после распродажи улова, Луша ушла с каким-то кавалером. В деле имелось довольно подробное описание кавалера: его запомнил не только отец убитой, но и другие, торговавшие рядом рыбаки. То, что дочь не вернулась в тот день и к вечеру следующего, отца не встревожило: так происходило частенько. Но прождав еще немного, он понял — что-то не так…

Первое, на что обратил внимание Петрусенко, — отсутствие одежды убитой рыбачки. Первая жертва, мадам Солье, была в нижнем белье. Все остальные женщины — обнажены. Однако их одежда и обувь находились рядом. Нашлись даже вещи Алевтины Забродиной, буквально в десяти шагах от тела. Одежда же Кутеповой не нашлась: ни тогда, когда по горячим следам обыскивались ближайшие берега, ни до нынешнего времени. А ведь весь город взбудоражен и напуган убийствами. Наткнись кто-нибудь случайно на женское платье — обязательно бы снес в ближайший околоток. Но нет…

Викентий Павлович задумался об этом еще в кабинете полицейского управления, был рассеян за ужином. Кирилл Степанович заметил это, увел гостя в гостиную пить чай и курить. Он, как и Петрусенко, дымил трубкой. Они сидели у теплой изразцовой печи, в креслах перед маленьким столиком с чайными приборами. Петрусенко сказал: