Ирина Глебова - Честь дома каретниковых

Полицмейстер достал из стола и положил перед Петрусенко роскошную пачку американского табака. Сказал добродушно:

— К вашему приезду приготовил. Прекрасный сорт! Вы ведь любитель…

И пока благодарный Викентий Павлович набивал и раскуривал свою трубочку, хозяин кабинета распахнул створки окна, впустив в комнату теплый ветерок, дальние гудки волжских пароходов, запахи вовсю цветущих деревьев.

— Чудная пора — разгар весны! Снова молодым себя чувствую!.. Как будет мой Митя-то рад: нашлась его Настя! А ведь он заварил эту кашу, он! Что значит молодой и влюбленный — это самая лучшая в мире интуиция.

— Кстати, Устин Петрович, — Петрусенко уже курил, наслаждаясь и в самом деле чудесным табаком. — Мне надо с вашим племянником поговорить.

— Это просто. Он нынче по делам как раз в городе. Сейчас пошлю городового в речной порт, на фабрику… Найдем.

— Однако, — предупредил Викентий Павлович, — о Насте ему ни слова. Пока что это еще тайна. Я знаю да вы. А Митя… узнает, но попозже. Мне он для дpyгoгo нужен. Думаю, поможет Журина поймать. Раз уж заварил эту кашу…

— Но как же, дорогой Викентий Павлович? Разве этот негодяй здесь скрывается?

— Вряд ли. Сейчас он, думаю, далеко. Но страна ведь огромная, и один мошенник в ней — как иголка в стоге сена. Найти можно, однако, ох, сколько времени и усилий потратить! Не лучше ли заманить его в Вольск, например?

— Но каким образом?

— Есть у меня одно соображение. Приманка.

— Настя Каретникова?

— Да, она. Вопрос-то в чем, Устин Петрович? Почему Журин не искал девушку? Ведь логично предположить, что после смерти отца и брата она вернется домой, к матери.

— Верно, — согласился полицмейстер. — Да и после такой трагедии она становится единственной наследницей, миллионершей! Лакомый кусочек для негодяя.

— Вот-вот! А он не появляется.

— Так в чем же ваша приманка?

Петрусенко озорно и таинственно прижмурился и пустил в потолок целую стайку колечек из дыма.

— А приманка как раз в разгадке его исчезновения…

Костя Журин был неудачником. Так он сам считал, и все с ним происходившее этот печальный вывод подтверждало. С его природными данными — красотой, обаянием, гибким умом и самыми разными талантами — разве такой жизни он был достоин! Но так выпало с самого начала — родился в семье мелкого чиновника и бывшей гувернантки, — так и дальше все складывалось уныло. Мать, правда, бойко говорила по-французски, музицировала. У отца был очень приятный баритон и философский склад ума. Костя, средний из пятерых детей, унаследовал от родителей все самое лучшее, легко учился всему. Так же легко окончил он и гимназию. Потому, наверное, и решил, что его путь — учиться дальше…

Его провинциальный городок был одновременно большой узловой станцией. Красивая форма инженеров-путейцев, их солидный вид и уважение окружающих очень привлекали юношу. Отец разузнал, что лучшие специалисты — выпускники Тифлисской железнодорожной академии. Далеко и дорого отправлять туда сына! Пытались родители отговорить: мол, поблизости, в губернском городе можно выучиться на доктора, или учителя, или ветеринара… Но Костя стоял на своем — профессию он выбрал, а дальние экзотические места его особенно привлекают! Отправили…

Как и предполагали учителя и родственники, да и он сам, экзамен он сдал с блеском и был зачислен на первый курс. Да вот только кавказская экзотика не пришлась юноше по душе. Он был натурой нежной, легкоранимой, а здесь царствовали громкоголосое радушие и мгновенная вспыльчивость, слезы и ярость, объятья и пальба. Да если бы только страсти! Чтобы пользоваться здесь успехом, нужно было уметь ловчить, мошенничать, нагличать. Нет, Костя был бы не против, отнюдь! Так же легко и охотно, как наукам, он учился и этой жизненной премудрости. Да только куда ему было угнаться за яростными кавказцами! И его броская внешность тоже затерялась, поблекла в сравнении с густо-смоляными кудрями и огненными очами коренных тифлисцев. А Костя Журин ох как не любил быть незаметным, довольствоваться вторыми ролями! Так что, едва окончив первый курс академии, он однажды уехал в город-порт Батум — такой же, по его мнению, ярко-вульгарный и шумно-грязный, как и другие кавказские города. Оттуда первым пароходом на последние деньги отплыл в Одессу. Не знал, что будет делать дальше, просто очень хотел поскорее убраться отсюда. Домой? Нет, там ему делать нечего.

На пароходе Костя впервые подумал о том, что он — баловень судьбы. Как он ошибался! Но тогда ведь все складывалось чудесно… Молодой человек приглядел одну миленькую девушку, одетую скромно, как и он сам, стал улыбаться ей, пару раз заговорил. Она смущалась, но отвечала. Наутро пароход должен был пришвартоваться в Одессе, но оставалась еще ночь. Костя решил форсировать события — была не была! После ужина он поднялся на палубу первого класса и стал высматривать Полину. Сам он ехал во втором классе, но гулять предпочитал под тентами и духовой оркестр первого. Полина, вероятно, была чьей-то служанкой. Вскоре он увидел ее — впервые не одну. Девушка держала зонтик, прикрывая от солнца стройную нарядную даму. Молодой человек почтительно поклонился им обеим, и темные, влекущие, со странным кошачьим прищуром глаза незнакомки в упор глянули на него… В эту ночь Костя оказался не в скромной каюте Полины, а в роскошных люксовых апартаментах ее дальней родственницы и покровительницы.

Анетте, как она себя называла, было тридцать шесть лет. Муж ее, кавалерийский генерал, недавно был переведен служить на Кавказ. Она поехала было с ним: там казалось все интересным, необычным. Но скоро заскучала по столице, и вот — возвращается.

Когда Костя узнал Анетту получше, он предположил, что, окруженная вниманием кавказских мужчин, она бы не рвалась уехать. Но, видимо, муж не спускал с нее глаз, обеспечил суровым надзором. Вот и пришлась Анетте покинуть усатых недоступных красавцев, зато обрести свободу.

Двадцатилетний Константин не был новобранцем на поле любовных утех. Однако его поразило, как после ужина, который он, по приглашению госпожи, провел с ней и Полиной, эта утонченная дама просто и откровенно сказала:

— Спустимся в каюту, милый юноша. Развлечете меня в этот скучный вечер…

Но развлекала, в основном, она. Да так, что Костя казался себе робким первоклашкой, толком не знающим даже азбуки тех чувственных всплесков и фантазий, которым, от души веселясь и наслаждаясь, обучала его эта великолепная женщина.

Две недели они прожили в Одессе, в богатом отеле. Константин оказался необыкновенно способным учеником и скоро уже сам ввергал свою любовницу в изумление и трепет. Она не отпускала его ни на шаг. У молодого человека появился отличный гардероб, карманные деньги, золотой перстень, тяжелые часы на платиновой цепочке. Тот, кто видел его — элегантного и непринужденного, — и представить не мог, что этот утонченно томный красавец еще чуть ли не вчера ходил в купленной по случаю студенческой куртке, а его лучшей одеждой был пиджак с отцовского плеча. Нет, Костя рожден для иной жизни — теперь он это знал точно!